Русский код развития - Наталия Нарочницкая

А. Оганесян: - Есть вопрос интересный из Севастополя, нам с Вами предлагают взглянуть на карту мира. Так и сказано: «Давайте, взглянем на карту мира». Где только сегодня ни разгораются конфликты: Ближний Восток в целом, Ливия, Сирия, Норвегия, Испания, Греция, теперь Лондон и Израиль.

Что это? Почему такие массы народу в разных странах поднялись, как по команде? Каковы, на ваш взгляд, внутренние пружины происходящего? Или же вы полагаете, что все происходит спонтанно и друг с другом не связано? На самом деле довольно сложно события в Норвегии, в Израиле и возмущения в Лондоне связать, но, может быть, все-таки есть что-то общее?

Н. Нарочницкая: - Есть общее по всему миру. Если говорить о Западной цивилизации, то она платит за свой идеологический демократический догматизм, потому что детей перестали воспитывать и школить, - свобода, подавление личности и так далее. Подобно, помните в хрущевские времена и раньше.

А. Оганесян: - Юрисдикции специальные.

Н. Нарочницкая:- Да что вы, попробуй там ребенка шлепни по попке.

А. Оганесян: - Ай-ай-ай, вот это нельзя.

Н. Нарочницкая: - Конечно, мы и так всегда отступали от родительских требований. Представляете, какими бы дикарями мы были, воспитали бы, наверно, Пятницу из «Робинзона Крузо», если бы вообще никаких требований не было? Это раз. Далее. Идет огромное снижение общего культурного уровня населения в Западной Европе: Интернет, постоянное понижение стандартов образования.

А. Оганесян: Ну и в России то же самое, что Вы сказали, к сожалению.

Н. Нарочницкая: - Да. Догматизм - вот еще за что они платят сегодня, эти события все, миграция. Помните, у нас в Советском Союзе считалось, что если дать человечеству одинаковый кусок хлеба, то нации обязательно сольются в одну, и никакой разницы между ними не будет? Тот же догматизм сейчас у западноевропейской денационализированной троцкистско-либеральной элиты, типа Глюксмана... Это такой нарицательный для меня образ, потому что это гротеск, я бы даже сказала - две Новодворские одновременно. Валерия Ильинична меркнет.

А. Оганесян: - Смело так.

Н. Нарочницкая:- В чем это проявляется? Дайте всем одну и ту же демократию и права человека, и кто угодно из африканской деревни, из мусульманской общины, из гарема или из запертого терема, - все будут одинаково пользоваться этими правами, одинаково стоять на страже этой демократии.

А. Оганесян: - И быть счастливыми.

Н. Нарочницкая:- Да. А на самом деле люди разных цивилизаций, даже если они живут в одной системе законов, провозглашенной Конституцией той или иной страны, имеют разную картину мира. Плюс, давайте будем честны, эмиграция в основном во всем мире - это чернорабочие, люди самого низкого образовательного уровня. Они не то чтобы плохие, но на этом уровне жестче всего проявляется необузданность нравов, агрессивность, потому что культура - это, прежде всего, обуздание эмоций, когда гнев и радость выражаются спокойно и культурно. Человек некультурный прыгает до потолка от радости, крушит вокруг все, то же самое во гневе. Понимаете?

Дальше мигранты формируют огромные компактно проживающие общины. А на низком культурном уровне ярче проявляются кланово-родовые связи, которые превышают в их сознании эти обязательства, общегражданские связи с остальным обществом. И это надо понимать, потому что если он не пособит своему родственнику - ему руки никто в клане не подаст потом! Что для него гораздо важнее, чем даже соблюсти закон. Это круговая порука.

Все должны задуматься о том, что бесконтрольная миграция и позволение формирования таких огромных государств, цивилизаций в цивилизации, ведет к уничтожению. Самый большой враг Западной Европы в этих сложных межкультурных проблемах - их собственная троцкистско-либеральная элита (я только что сочинила этот термин). Она не дает из-за своего догматизма реально открыть глаза на проблему, заставить рассуждать на эту тему, чтобы не делать из нее табу и препятствия для ее ослабления и потенциального разрешения. И мы тоже должны учиться на этих уроках.

Да, здесь спрашивал автор вопроса о том, спонтанные ли конфликты. Я не верю, что все идет спонтанно. Потому что, когда мы потом анализировали в сборнике «Оранжевые сети», который подготовил Институт демократии и сотрудничества и московский Фонд исторической перспективы, мы прослеживали даже, как шла подготовка к «оранжевой революции». Это Интернет, это революция, которая, на самом деле, - на экране. СМИ освещают какие-то отдельные эпизоды, а остальная страна может быть в тиши и в глади.

Например, когда во время путча я проезжала через Белоруссию, я не могла допытаться у милиционеров, что происходит. Люди идут с авоськами с рынков, помидоры торчат. Я спрашивала, что происходит в Москве. «Там дурят чего-то, нельзя понять», - отвечают, улыбаясь.

Но если СМИ это тиражируют - значит, это идет народный протест. Который как бы легитимизируют в глазах общества и того самого мирового менторского сообщества, что вправе, якобы, принимать решение - достоин лидер той или иной страны поддержки с точки зрения международного права, или международное право годится только для цивилизованных стран. Хотя устав ООН говорит о другом, о чем я уже неоднократно говорила, - в главе первой «Цели и принципы» вообще не употребляется слово «демократия». Там только утверждается суверенное равенство всех участников международного общения.

А. Оганесян: - Можно ли сказать так (такая точка зрения существует), что этот кризис спровоцировал действительно всеобщий кризис элиты, потому что она не справляется? Вы подошли к этой теме.

Н. Нарочницкая: - О, замечательно вы сказали.

А. Оганесян: - Кстати, очень интересную я тут прочитал мысль о том, что когда элита оторвалась от реального сектора экономики - кейнсианский период, - когда она оторвалась от понятия социального контракта, она потеряла связь с людьми, с теми же профсоюзами. Она стала ориентироваться на финансовый спекулятивный капитал и потеряла эту «смычку» с народом.

Н. Нарочницкая: - Она перестала быть национальной.

А. Оганесян: - Да, и перестала быть ответственной перед ними.

Н. Нарочницкая: - Она подчинена финансовым монстрам.

А. Оганесян: - Да, тетчеризмы, рейганомика как раз это и сделали - они оторвали политику и политическую элиту от реального сектора экономики, от всех этих шахтеров, транспортников, «British Gas», который поголовно национализировался. А Тэтчер, надо отдать ей должное, как политик, конечно, справилась с профсоюзами жестко, она опустила их политическое значение очень низко.

Можно ли в этом видеть какую-то причину всего происходящего? Потому что толпа в Лондоне... Ну, действительно, там смеются и говорят: «А ведь политических требований нет. Какие неграмотные, даже политических лозунгов нет. Ну, правильно, у нас же не диктатура в Англии», - там ученые мужи из университетов английских. Правильно, но стоит ли радоваться? Может, это хуже намного? Связано ли это с таким всеобщим кризисом элит, причем не только политических?

Н. Нарочницкая: - Вы очень точно поставили диагноз. Я думаю, что мы все - ученые, политологи, те, кого можно назвать общественными деятелями с мыслительным побуждением - стоим перед задачей. Мы должны признать тот факт, что демократия в том виде, в каком она нам сейчас преподносится, уже достаточно давно, на самом деле, управляется элитами.

Сейчас книжки выходят по этому вопросу, будто уже вообще нельзя говорить о перспективах европейской демократии как философского понятия. В свое время, которое именно в XX веке расцвело, оно достигло свое го апогея. Как любое учение и любое воплощение, оно проходит начало, когда борется с грехами предыдущих идей, потом доходит до своего максимального расцвета, когда наиболее привлекательные черты доминируют над грехами.

Но потом начинается закат, обрастание собственными грехами. На мой взгляд, мы вступили в эту пору. Посмотрите, что у нас на витрине мировой демократии? Не дай Бог наступить на эти права. Ну что вы, - парады сексуальных меньшинств, ювенальные юстиции, как вы говорите.

А. Оганесян: - Да без них мы просто никак не проживем.

Н. Нарочницкая: - Но когда вся нация устраивает забастовку и двое-трое суток не сходит с площадей, и чуть ли не полнации требует остановить наступление на некие социальные гарантии, на которые в течение всего послевоенного времени - ноль внимания, вы понимаете? А ведь нация почему протестует? После войны люди готовы были затянуть пояса, так как они видели, что правительство изыскивает средства, чтобы максимально восстановить страну. Никто не нарушал. В Голландии везде были карточки и так далее.