Французский шелк - Сандра Браун

Члены совета молча переглянулись, обескураженные.

— Все проповеди Джексона были написаны братом Уильямсом. Теперь он напишет кое-что и для меня, — сказала она, кивнув сидевшему по левую сторону от нее джентльмену. Тот неловко закашлялся, но промолчал.

— Со временем мы перенесем акцент в наших проповедях с убийства Джексона на другие темы. Надо будет продолжить борьбу с порнографией, поскольку наше министерство уже зарекомендовало себя в этом. Иногда можно будет пригласить проповедника и со стороны, но надо помнить, что люди шли В церковь главным образом для того, чтобы увидеть Джексона и меня, ведь так? Джексона больше нет. Осталась я одна. И если вы думаете, что лишь он мог прорицать адский огонь и вечные муки, дождитесь и послушайте мои проповеди — и тогда вы убедитесь, на что я способна.

Ее резкость смущала собравшихся, но никто не осмеливался одернуть вдову. Она же стремилась к тому, чтобы все поняли с самых первых минут и до конца, что отныне бразды правления в ее руках и это непререкаемо. Так же, как слово Джексона было для всех законом, так законом теперь становилось ее слово.

Она встала. Остальные медленно и неуверенно стали привставать со своих мест, как нокаутированные боксеры, которые пытаются собраться с силами, и последовали ее примеру.

— Джош уполномочен выступать от моего имени, — сказала она, направляясь к двери. — Однако я предпочитаю, чтобы все вопросы и проблемы согласовывались непосредственно со мной. Чем скорее я приступлю к обязанностям, некогда лежавшим на Уайлде, тем будет лучше. Если же кто-то не согласен с этим…

Она распахнула дверь и кивком головы указала, куда могут удаляться те, кто не согласен играть по ее правилам. Никто не шелохнулся. Под строгим взглядом, которым Ариэль обвела собравшихся, они боялись даже дышать. В конце концов вдова приняла тишину, воцарившуюся в зале, как знак молчаливого согласия уважаемого правления.

Ее бледное лицо озарила ангельская улыбка.

— О, я так рада, что все вы приняли решение остаться со мной. Джексон непременно бы это одобрил, да он и не ожидал от вас другого. И, разумеется, господь тоже возрадовался, глядя на вас.

Она опять улыбнулась и протянула руку Джошу. Он услужливо поспешил к мачехе и встал рядом, положив ее руку на свой локоть. Вместе они покинули зал заседаний.

— Это был настоящий спектакль, — упрекнул ее Джош на выходе из здания.

— Спектакль? — Ариэль уютно устроилась на плюшевом сиденье лимузина, ожидавшего их у обочины.

— Мы едем домой, — сказал Джош шоферу, закрывая перегородку между ним и салоном. Откинувшись на сиденье, он уставился в окно, пытаясь обуздать свой гнев, прежде чем обратиться к мачехе. Наконец он повернулся к ней:

— Могла бы сначала со мной обсудить это.

— Ты, похоже, не в себе, Джош. Что тебя так взбесило?

— Не надо водить меня за нос, Ариэль. И не хлопай ресницами, как кокетка на вечеринке. Изображай невинность перед кем-нибудь другим, но не передо мной. Неужели ты еще не поняла, что со мной это не проходит?

Ариэль поджала губы:

— Да, я понимаю, ты огорчен, что я не обсудила с тобой свои планы, прежде чем выносить их на совет.

— Ты что, уже совсем потеряла чувство реальности, Ариэль? — Джош был на самом деле ошарашен происшедшим и не скрывал этого.

— Ты думаешь, я не смогу справиться с этой организацией?

— Нет. Хотя, как мне кажется, ты себя и убедила в том, что сможешь. — Он посмотрел на нее долгим, оценивающим взглядом. — Тебя ведь ничто не остановит на твоем пути, ты просто не допустишь этого, не так ли? Даже смерть отца тебе не помеха. Ариэль невозмутимо повращала головой, словно пытаясь снять напряжение в шее.

— Послушай, Джош, Джексон мертв, и ничего уже с этим не поделаешь. Мы похоронили его.

— С большей помпой, чем проходят коронации.

— Пресса ведь обратила на это внимание, правда?

— И для этой цели тебе понадобился хор, оркестр и эти чертовы летающие голуби?

— Вице-президент Соединенных Штатов лично присутствовал на церемонии! — закричала она. — Неужели ты настолько глуп, что не понимаешь, чего это стоит?

— Ему? Миллиона голосов избирателей.

— А нам — полутора минут в программе новостей. Репортаж на весь мир, Джош. — Гнев ее уже разыгрался вовсю. — Неужели ты и любой из сидевших на совете настолько глупы, что подумали, будто я откажусь от бесплатной рекламы? Неужели вы подумали, что я такая дура? Если так, то дураки — вы. А я намерена выжать из смерти Джексона все, что только возможно. Это подарок судьбы. Я о нем не просила сама.

Джош снова отвернулся к окну, бормоча:

— Неужели ты?

— Что?

Он не ответил.

— Джош! Повтори, что ты сказал.

— Я просто вслух размышлял, могла ли ты желать его смерти.

Она смерила его холодным взглядом.

— Думаешь, я избавилась от Джексона для того, чтобы завладеть тобой? — с презрительной ухмылкой спросила она.

— Не мной. Но, может быть, его телешоу. — Он наклонился к ней и прошептал:

— Что ты делала, когда покинула мой номер в ту ночь, а, Ариэль?

Тень беспокойства промелькнула в ее глазах.

— Мы же договорились никогда больше не говорить об этом.

— Нет, это ты настаивала, чтобы я никогда не упоминал об этом.

— Чтобы полиция не смогла воспользоваться в своих целях этой информацией.

— Совершенно верно, — тихо сказал он.

— Да к тому же эти подробности не стоят того, чтобы о них распространяться. — Она с беззаботным видом смахнула воображаемую пылинку со своего черного платья.

— Сначала я тоже так думал. Теперь я не так уверен в этом. Может быть, и стоило все рассказать. Ты же сказала, что сходишь к себе за нотами.

— Ну и что?

— А то, что мы вовсе не репетировали, как говорили полиции, а значит, и ноты нам не были нужны.

— Я хотела принести их для будущей репетиции.

— Но ты вернулась с пустыми руками.

— Я их не нашла.

— Тебя не было почти пятнадцать минут.

— Я искала их везде, да к тому же старалась не шуметь, ведь Джексон спал.

— Или был мертв. У тебя было достаточно времени, чтобы убить его. Думаю, Кассиди было бы интересно узнать про эти пятнадцать минут.

— Ты не можешь рассказать ему, не втягивая в это дело себя. Джош, пытаясь осмыслить заново все происшедшее, продолжал, не обращая внимания на ее слова:

— У тебя, конечно же, был мотив для убийства. Помимо того, что отец был тираном, он еще и стоял на твоем пути. Ему доставались и почести, и деньги — ему, а не тебе. Тебя уже больше не устраивало заднее сиденье, ты хотела пересесть за руль. Тебе нужно было все министерство. Тебя одолела не только жадность, ты устала от вечных придирок отца по поводу твоего посредственного голоса, лишнего веса, да что говорить — по любому поводу. И вот ты убила его, а меня использовала как свое алиби.