Гала. Как сделать гения из Сальвадора Дали - Софья Бенуа

Сальвадор Дали и Коко Шанель

Но мы-то с вами знаем, что прежде, чем почувствовать себя великим, художник прошел этапы борьбы, нищеты, усталости, страхов, настойчивости и влюбленности. Чтобы яснее понять: что происходило тогда в обществе, отвлечемся ненадолго от повествования о личной жизни Дали, чтобы описать, так сказать, Дали в контексте истории.

В 1929 году, за год до демонстрации нашумевшего фильма «Золотой век», в последнем номере журнала «Сюрреалистическая революция» Андре Бретон обнародовал свой второй Манифест, приведший к расколу группы парижан-сюрреалистов. Одни покидают это движение, другие присоединяются. Среди новых членов значатся Луи Бунюэль, Тристан Тцара и Сальвадор Дали. Так испанец официально входит в состав сюрреалистов.

В 1930-м вышел «Третий манифест сюрреалистов», составленный поэтом Робером Десносом, вышедшим из объединения после раскола. В новом документе Бретон обвинялся в стремлении подчинить движение оккультизму. В защиту своего лидера с открытым заявлением выступили Арагон, Тцара, Бунюэль, Эрнст, Элюар, Дали и другие деятели культуры. Как видим, кроме завоевания симпатий у знатных и богатых, Дали активно занимается культурой, участвуя в различных акциях.

1930-й год можно назвать значительным в жизни художника; кроме появления упомянутого «Золотого века» в Париже открывается выставка коллажей Дали, а также публикуется первое литературное произведение художника «Женщина невидимая». Дали семимильными шагами обходит своих соперников-творцов, покоряя взыскательную публику. Он движим неугасаемой идеей, вдохновляемый и поддерживаемый любимой женщиной.

Коллаж Рене Магрита для журнала “Сюрреалистическая революция”, на котором изображены деятели сюрреализма

Глава 26. Когда все смотрят на Восток, или Не поддающаяся расшифровке логика

И если с 1930-го происходит яркое и быстрое восхождение Дали как абсолютно новой звезды сюрреализма, то с этого же времени начинается и конфликт художника со своими менее успешными собратьями-сюрреалистами. Поэтическая среда, которая составляет основу движения, постепенно поворачивается спиной к слишком самостоятельному и своенравному художнику. Настанет время, когда среди всех сюрреалистов Сальвадора Дали будут воспринимать и защищать только Поль Элюар и Рене Кревель. Вокруг творчества Дали будут разгораться слишком яростные споры, его искусство получит две полярные оценки: академическое и «скатологическое».

Трогают ли все эти перипетии сердце Дали? Если да, то не слишком и ранят, ведь рядом с ним женщина, помогающая не только забыть неприятности, но из неприятностей даже получать выгоду. Он выдвигает сюрреалистические идеи в критическо-параноидальном стиле, постепенно утверждая свое видение этого мира и процессов, происходящих в нем. Постепенно становится понятным странное мировоззрение Дали как художника.

Впервые он выступает, как философ, с готовой концепцией и ясным изложением фраз (хотя и слишком запутанных, как того требовало время и движение сюрреализма) в книге «Видимая женщина». Предисловием к этой книге послужили слова Поля Элюара, восхищенного тем, что Дали осмелился охарактеризовать мысль, как «параноидально-критическую» или «критически-параноическую». Разве не странен творческий союз соперников, и разве не доказал Элюар, что искусство для него важнее несчастной любви? Абстрактный стиль, выбранный художником для повествования, отныне станет узнаваем, как его полотна. Безусловно, Гала импонирует, что ее возлюбленный занимается еще и литературным творчеством, — так у него больше шансов самовыражения. Кроме того, это один из способов выделиться, что очень важно для супругов. Оба они понимают и чувствуют, что происходит вокруг самого Сальвадора, они замечают, как постепенно от них отворачиваются друзья и товарищи. Им обоим необходим ореол, ниша, которая станет самым верным другом, исключая присутствие ненужного окружения, этих вечных соперников в искусстве.

Дали в мечтах о «Видимой женщине»…

Биографы Дали излагают события тех лет в таком сжатом абзаце. «Он начинает сотрудничество с журналом «Сюрреализм на службе революции» и издает сборник очерков и поэм под названием «Видимая женщина», посвященный Гала, который вышел в издательстве «Эдисьон Сюрреалист». Поэма «Великий мастурбатор», названная по картине, написанной годом раньше, стала предтечей психоаналитического и диалектического метода его живописной теории. Дали иллюстрирует «Непорочное зачатие» Бретона и Элюара, создает, вновь в сотрудничестве с Бунюэлем, фильм «Золотой век». Его показ в течение нескольких дней в помещении парижского клуба «Studio 28» вызвал резкое выступление правого крыла Лиги патриотов, заклеймившего фильм Бунюэля как «большевистский» и устроившего погром, во время которого были уничтожены выставленные в фойе работы Эрнста, Дали, Рэя, Танги и Миро. Этот эпизод вызвал охлаждение отношений Дали и Бонюэля. Дали дистанцируется от политических взглядов сюрреалистов. Создает картину «Головокружение», собрание Карло Понтии, Рим. …В Испании произошло падение диктатора Примо де Риверы…»

«Фанатичка», — вот как могли бы охарактеризовать Гала того времени все, знавшие близко спутницу Дали. Она упорствует даже тогда, когда ее Сальвадор делает глупости, обижая или оскорбляя приятелей-сюрреалистов. Для улаживания конфликтов ей не раз придется обратиться к Полю Элюару. Какими были их разговоры наедине и какие аргументы приводила Гала в пользу каталонского любовника? Результат этих встреч был почти всегда одинаков: Поль Элюар выступал в защиту художника и тем самым сглаживал конфликты.

Афиша фильма «Золотой век»

Нельзя не упомянуть и о теме, интересующей читателей: об отношениях матери и дочери. Год за годом пребывая в Париже Гала практически не встречается с Сесиль; судьба девочки не заботит мать. Впрочем, и Сальвадор Дали никогда не показывает отцовских чувств к кому бы то ни было; похоже, они с женой не собираются заводить ребенка вообще. «Дети никогда меня особенно не интересовали», — сообщит Дали в начале 1950-х, в то время ему уже будет сорок восемь.

Если и можно в семье Дали и Гала кого-то (что-то!) условно назвать детьми, так это «параноико-критические» мысли, в различные годы притягивающие желающих поспорить, посостязаться в измышлениях. Многие критики увидели в «параноико-критической теории» Дали ловкую имитацию собственной идейно-художественной концепции, а не настоящие, истинные взгляды. Благодаря этой теории художнику удается, — по словам искусствоведа Елены Гордон, — добиться «эффекта автономной жизни изображения».