Цена прогноза - Зиновий Каневский

Риттер жадно знакомился с поклажей нарт, с обстановкой в домике. Он сразу заметил на столе раскрытый дневник и углубился в чтение - зная неплохо норвежский, он без труда понимал датский. То, что он прочел, потрясло его. Оказывается, уже второй год за ним и за его людьми охотятся, его ищут, чтобы убить! Оказывается, какой-то Эске Брун отдал распоряжение: "Если обнаружите немцев - не подвергайте себя напрасному риску и стреляйте первыми". Вот оно что, "стреляйте"! Полярные братья, арктические друзья... Этот парень-датчанин слишком разоткровенничался в своем дневнике. Смотрите, что он пишет: "Мне тяжело думать о том, как я выстрелю в человека. Пускай даже врага. Я еще никогда не убивал человека, мне страшно. Конечно, они наши враги, но мне все равно не хочется их убивать".

Рассюсюкался, жалко ему стало врагов! Однако он все-таки собирался выполнить приказ этого своего губернатора и стрелять в него, Риттера, в его людей! Постой, постой, он тут упоминает какого-то Хенри Руди. Риттер знавал на Шпицбергене одного норвежца по фамилии Руди. Великолепный охотник, чуть старше его самого. А уж пьяница - второго такого не сыскать! Рассказывали, как он пропил однажды за ночь то ли сто, то ли двести медвежьих шкур, все Тромсё тогда пило на его деньги. Да, веселый человек, щедрый. Они не раз встречались в Адвент-бее. Неужели тот самый Хенри Руди? Что ж, пусть даже он. Теперь-то Риттер знает цену разговорам о полярном братстве. Пусть только ему попадется этот шпицбергенский "братец"!

Первым побуждением Риттера было немедленно двигаться к Эскимонессу, уничтожить одним ударом всю компанию - из дневника он понял, что патруль базируется именно там. Но здравый смысл подсказывал ему, что этого делать не следует. Его люди плохо подготовлены к такому походу. Случись пурга все они погибнут. К тому же необходимо срочно сообщить командованию обо всем, что произошло за последние сутки. Значит, нужно возвращаться на базу - не дробить же и без того маленький отряд!

Лейтенант приказал двигаться домой. Забрав нехитрые пожитки Иенсена и - что было гораздо существеннее - три трофейные упряжки, отряд с рассветом вышел в обратный путь и в тот же день прибыл в залив "Ганзы". Тотчас в эфир ушло сообщение о встрече с патрулем. В ожидании распоряжений из штаба Риттер, не теряя времени, приступил к интенсивным занятиям с солдатами, чтобы обучить их искусству езды на собаках. Поначалу дело шло туго, собаки, привыкшие к эскимосским командам, не желали понимать язык врага. Однако опыт и терпение Риттера взяли свое, лайки-"коллаборационистки" стали верой и правдой служить новым хозяевам...

А Мариус Иенсен шел на юг. Вернее бежал. Сбавить темп он не мог мороз быстро убил бы его. Меховые чулки порвались о камни и острые льдинки, сильно кровоточили ноги. То и дело с прибрежных гор срывался шквалистый ветер. Начнись сейчас пурга, и ему не спастись: вплоть до самого Эскимонесса не было ни одной охотничьей хижины.

Внезапно он наткнулся на следы своих эскимосов. Очевидно, опасаясь погони, те первое время пробирались по горам и лишь позже перешли на морской лед. На душе стало немного легче, но двигаться с каждым шагом становилось все тяжелее. Болели окровавленные ступни, терзала жажда. Он на ходу сосал кусочки льда, "смазывал" снегом раны на ногах. От чулок почти ничего не осталось. Он отрезал ножом рукава куртки и обмотал ими ноги, но тряпки то и дело сползали, приходилось сбавлять шаг, поправлять эти эрзац-унты.

Начало пригревать солнце, и стало совсем плохо. Он задыхался, скользил, падал. И все же двигался, почти не сбавляя скорости: слишком многое зависело от благополучного завершения этого арктического марафона! Когда до Эскимонесса оставалось две мили, Мариус Иенсен нагнал обоих эскимосов. В полдень 12 марта 1943 года, проделав за двенадцать часов путь в пятьдесят миль, они появились в "столице" патруля перед изумленным Ивом Паульсеном.

"Огнём и мечом"

Через несколько минут из Эскимонесса в Готхоб ушла шифровка Эске Бруну, где излагалось случившееся. В ожидании ответа капитан Ив Паульсен стал думать о том, как отразить атаку. В том, что очень скоро она состоится, он не сомневался. Положение осложнялось тем, что к моменту возвращения Иенсена в поселке находились только Паульсен и семнадцатилетний радист Курт Ольсен - остальные были в очередном патрульном рейде. Самое неприятное заключалось в том, что трое пребывали о это время далеко на севере и могли на обратном пути попасть в лапы к немцам. Гитлеровцы наверняка перекрыли маршруты, связывающие Эскимонесс с отдаленными северными объектами: дневник Иенсена, к сожалению, давал им на сей счет подробную информацию...

Паульсену не оставалось иного выбора, как отправить на север гонца с единственным заданием - предупредить товарищей о смертельной опасности. Выполнить это поручение мог один только Мариус Иенсен. Ранним утром 13 марта, на следующий день после своего удивительного марафона по гренландским льдам, Иенсен в одиночестве выехал на собаках на север. Ему предстояло каким-то образом миновать немецкую базу, обойти ее и проскочить к далекому острову Иль-де-Франс - крайней точке патрулирования. Там где-то один, без эскимосов, пребывал сейчас Эли Кнудсен, двадцатилетний отчаянный парень. Нужно предупредить в первую очередь его, а попутно - и всех, кто встретится.

Между тем Риттер получил краткий приказ из штаба: "Атаковать и уничтожить Эскимонесс. Действовать сообразно обстановке". Последнее наводило на неприятные раздумья. Здесь явно не обошлось без козней "Тихого". Видно, его приятели, получив кляузу на Риттера, захотели проучить стареющего лейтенанта, заставить его понервничать. "Сообразно обстановке"... Останешься на базе "сообразно обстановке" - обвинят в трусости. Атакуешь датчан - и, кто знает, унесешь ли ноги! Однако приказ в любом случае недвусмысленно нацеливал на Эскимонесс. Да, по правде говоря, у него самого чесались руки разделаться с наглецами. "Стреляйте первыми"! Ладно, посмотрим, кто выстрелит первым!

...День проходил за днем, а в датском поселке все было спокойно. Правда, эскимосы-караульные (что само по себе нелепость - как можно охранять поселение от ЧЕЛОВЕКА?!) не раз поднимали ложную тревогу: в каждой черной точке, появившейся на горизонте, им теперь чудился враг. Но кругом было по-прежнему тихо. Вот только Паульсену эта тишина не нравилась. Он предпочел бы услышать гул тяжелых самолетов, приближающихся с юго-востока, со стороны Исландии. Самолетов с американскими опознавательными знаками. (Почему они тогда не появились - остается загадкой по сей день.)

Двадцать третьего марта Паульсен вдруг ощутил смутную тревогу. Вероятно, причиной тому был туман, сгустившийся над морем. Перед тем долго стояла исключительно ясная погода, прибрежные полыньи клубились паром - и вот, пожалуйста, иэвольте радоваться, туман! Командир патруля приказал усилить наблюдение, и Курт Ольсен выехал на собачьей упряжке к высокому мысу милях в пяти от поселка. Не прошло и четверти часа, как Паульсен увидел мчащуюся назад упряжку. До его ушей донесся вопль Курта: