Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году - Дмитрий Скалон

Сначала мы обошли базар: он весьма обширен, построен преимущественно из дерева, и подобно всем базарам на Востоке в нем на тех же нарах и производство, и торговля. За некоторыми рядами устроены караван-сараи, в которых останавливаются заезжие купцы. Торговля Дамаска весьма значительна, особенно во время сборов большого каравана меккских поклонников. В это время население города возрастает от 120 до 170 тысяч.

Обходя различные ряды, останавливаясь пред искусными ремесленниками, мы, наконец, подошли к высоким воротам, запиравшим улицу; нас впустили через калитку во двор главной мечети, известной под именем мечети Омаядов. У магометан она почитается священнейшим местом после Мекки, Медины и мечети калифа Омара в Иерусалиме. Сначала это был христианский собор в честь Св. Иоанна Крестителя, что подтверждается и формою его постройки. Когда же калиф Омар завоевал Дамаск, то он занял половину собора под мечеть, а через 72 года калиф Валид I, из дома Омаядов, откупил у христиан и остальную половину. По преданию, в мечети этой хранится голова Иоанна Предтечи – в часовне, устроенной среди главного нефа.

Говорят, что в ней число окон соответствует числу дней в году, и будто каждое окно разделено на двенадцать частей, показывающих часы дня. Окон, действительно, очень много, но это должно быть вымысел, как и многое другое, рассказываемое о мечети, в которую доступ христианам строжайше воспрещен. Главный двор очень обширен, посредине его киоск с фонтанами, кругом аркады. Бывший собор занимает южную сторону и по наружному фасаду обнесен четырехугольными массивными колоннами[15], на которых покоятся арки, с рядом продолговатых окон. Пред тем, как нас впустить в храм, нам одели туфли на сапоги.

Внутри два ряда четырехугольных колонн поддерживают своды. С правой стороны высокие окна во всю стену прекрасно освещают внутренность. С левой, окна идут только до половины. Стены оштукатурены; говорят, что под штукатуркой скрыты разноцветные кафли, изразцы. Против средины входной стены сделана решетка, за которою наставлены пюпитры с огромными книгами. За ними сидели и читали взрослые и дети. При мечети библиотека со многими рукописями.

Пройдя мимо часовни Иоанна Крестителя, в которой за решеткой стоял громадный саркофаг, покрытый шелковым одеялом, мы взошли на минарет, чтобы полюбоваться видом Дамаска.

Действительно, стоило труда взбираться по крутым и высоким ступеням, чтобы поглядеть с высоты птичьего полета на это царство садов!

Город лежит, подобно громадному цветнику овальной формы, по обеим сторонам скрывающейся в нем реки Баррады; между зеленью высоких деревьев стелятся, как белые скатерти, площадки различной величины плоских крыш; между ними видны выложенные узорами колодцы с зелеными тычинками: это дворы с их красивою внутренностью и тенистыми садиками. Кругом города на далекое расстояние – золотистая равнина, а за нею охватывающая всю картину цепь Анти-Ливана со снежною вершиной горы Хермон, которая связывает как бы громадною жемчужиной две расходящиеся ветви гор.

Когда я спустился с минарета с двумя товарищами, то Его Высочество ушел уже домой завтракать. Н. Д. Макеев попросил сопровождавшего нас турецкого офицера показать нам невольничий рынок. Любопытно, что официально торговля невольниками запрещена, но на деле их всегда можно купить в известных караван-сараях, устроенных, как выше было сказано, среди базара.

Мы были в Дамаске в глухое время года, потому в двух караван-сараях ничего не нашли; но в третьем продавались две негритянки.

Войдя через ворота в четырехугольный двор, по трем сторонам которого расположены жилые помещения, с четвертой же сараи для лошадей и верблюдов, мы поднялись в левом углу по лестнице в башню: там сидели две негритянки, под присмотром шестнадцатилетнего евнуха. Одной цена была 60 рублей, другой 90 рублей на наши деньги; последняя была стройнее и моложе первой. На стене висели ручные цепи и плеть, в углу стояла кровать.

После завтрака Его Высочество пожелал посмотреть на вертящихся дервишей секты Мевлевис. Мы отправились пешком и через четверть часа были в монастыре. На чистом дворе, обнесенном забором, стояла мечеть с пологим куполом и двумя минаретами. Ее окружал сад с кладбищем и жилыми покоями. На пороге встретил Великого Князя шейх, седой старик, в темно-зеленой абаие, спущенной до полу, и с такого же цвета повязкой на белом тюрбане. За ним стояли дервиши в коричневых плащах и высоких войлочных шапках.

Шейх выразил удовольствие видеть в своей обители брата Белого Царя и прибавил: «Посмотрите на наше служение Господу, хотя, может быть, оно Вам не ново, потому что мы знаем, что у вас, русских, некоторые исполняют этот обряд». Должно быть, они слышали о наших хлыстах и их радениях.

Внутри мечеть в небольших размерах походила на устройство наших соборов и именно тою частью, над которою расположен купол. Под четырьмя арками между основных колонн стояли диваны; пространство пола между ними огорожено невысокою решеткой.

Нас усадили в стороне, противоположной входу. За нами была комната, в которой стояли несколько саркофагов (над могилами умерших шейхов), отделявшихся от нас железною решеткой во все вышину арки. Влево от нас возвышались хоры, где сидели музыканты с тамбуринами и гармониумом. Когда мы уселись, взошли попарно и едва слышно человек двадцать босых дервишей; сложа крестом руки на груди, они разошлись вдоль решетки и сели на пол. Для шейха подостлали в правом углу ковер.

Служба началась молитвой шейха, которую он произнес стоя. Дервиши преклонились к земле. Музыканты отвечали на распев. После нескольких таких возгласов ударили в тамбурины и начались тихие переливы звуков на гармониуме. Одновременно дервиши сделали земной поклон, ударив ладошами по полу, затем встали, сбросили с себя коричневые плащи и остались в белых рубашках и юбках[16], спущенных до полу. Потом повернулись направо, наклонили головы, скрестили руки на груди и шаг за шагом стали подходить к шейху. Поклонясь и поцеловав его плечо, они получали благословение и, опять кланяясь, как бы вдохновенные его прикосновением, начинали плавно вращаться, все подвигаясь вдоль решетки. Между тем тихие звуки гармоникорда, в двухчетвертном такте, переплетаясь между собою, мало-помалу начали возрастать все быстрее и быстрее, сменяя друг друга. Тамбурины акомпанировали им ударами при начале каждого такта; потом удваивали, утраивали и, наконец, все усиливаясь, доходили до шести ударов в продолжение такта. Следуя музыке, дервиши продолжали свое кружение, все увеличивая его скорость по мере возрастания звуков, до неожиданного резкого обрыва последних, с которым они останавливались как вкопанные. После краткой молитвы вращение повторялось в том же порядке, только с большею скоростью и, кроме того, трое вертелись как волчки в одной точке посредине общего круга.