Сухэ-Батор - Михаил Колесников

— Хорошо воевали, очень хорошо воевали! Настоящие баторы!..

Цирики внесли большой сверток. Это был рулон красного шелка.

— Из него получатся хорошие знамена для ваших полков, — произнес Максаржаб. — Примите этот подарок от монгольского народа, от меня лично и еще от одного молодого монгола — Сухэ-Батора…

Присутствовал Максаржаб и на похоронах партизан, павших в белоцарском бою. После этого он вручил Кравченко ответ на грамоту, посланную в Ургу: партизанской армии разрешалось пройти через территорию Монголии на Ташкент. Но после разгрома белогвардейцев у Белоцарска отпала необходимость пробиваться в Туркестан. Решено было немедленно наступать на Минусинск и организовать там базу повстанческого движения.

Так состоялось знакомство Максаржаба с сибирскими партизанами Кравченко и Щетинкиным.

А переговоры о. ликвидации автономии все еще продолжались. В конце концов терпение Чен И иссякло: он обратился к своему правительству за вооруженной помощью. Дуаню надоела вся эта канитель, и он направил из Внутренней Монголии в Ургу два полка во главе с Го Цай-тянем. Эти два полка фактически заняли монгольскую столицу. Го Цай-тянь представился богдо-гэгэну и заявил, что вскоре с целью оказания «дружественной помощи» в пределы Монголии вступят основные силы пекинского правительства.

В самом деле, в ноябре 1919 года в Ургу прибыл генерал аньфуистской клики Сюй Шу-чжен во главе третьей дивизии северо-западного края. Дивизия имела в своем распоряжении сто грузовых автомашин, была хорошо оснащена и вооружена. Сюй Шу-чжен был плохим дипломатом. Он считал, что палка — лучший аргумент в затянувшемся споре. Он обозвал Чен И дураком, изорвал «Условия в 64 пунктах об улучшении положения Монголии в будущем», а самого автора велел схватить и посадить под арест. Сюй был сильным человеком. Он без всяких придворных церемоний зашел во дворец богдо-гэгэна и, потрясая кулаком перед лицом «солнечно-светлого», сказал:

— Я покажу вам автономию!.. Сегодня же представить петицию о безоговорочном «добровольном» отказе от автономии! Президент назначил меня министром-умиротворителем северо-западного края. А я знаю, как это делается…

Премьер-министр Бадма-Дорджи извивался червем.

— Мы на все согласны, — лепетал он. — Нужно хотя бы для виду собрать обе палаты. Мы заставим их подписать петицию.

— Это не имеет значения, — устало отозвался Сюй. — Можете созывать палаты.

Палаты были созваны. Повторилась старая карг тина. Представители верхней палаты сразу же высказались за ликвидацию автономии. Нижняя, распропагандированная Сухэ-Батором и его сторонниками, еще решительнее, чем прежде, заявила протест.

— Вон китайские войска из Монголии!

— Не дадим задушить автономию!

— Пусть генерал Сюй убирается, пока цел!

Напрасно Бадма-Дорджи размахивал руками, напрасно кричал, что «слабому не одолеть сильного», и что лучше сдаться на волю Сюй Шу-чжена.

Представители нижней палаты слышать ничего не хотели. У здания, где происходило заседание, стал собираться народ. Дело пахло крупным скандалом. Тогда генерал Сюй, чтобы запугать аратов и непокорную нижнюю палату, устроил парад своих войск., Полки маршировали по улицам, проезжали автомашины, орудия. Бадма-Дорджи объявил заседание закрытым и разогнал нижнюю палату. В этот же день он написал петицию о ликвидации автономии и вхождении Монголии в Срединную республику, приложил к документу печати пяти министерств и вручил его Сюй Шу-чжену. Так 17 ноября 1919 года была ликвидирована автономия Внешней Монголии.

22 ноября Сюй обнародовал декрет китайского президента об удовлетворении просьбы богдо-гэгэна и князей о «добровольном» включении Внешней Монголии в состав Срединной республики. Этим же декретом жене богдо присваивалось звание «драгоценной, мудрой княгини чистого разума и ясной мысли». Высшие ламы и князья-предатели получили от генерала личные подарки. Все чиновники министерств были разогнаны, двери опечатаны. У каждой двери стоял китайский часовой.

Покончив с автономией, генерал Сюй вплотную занялся монгольской армией. Прежде всего он издал приказ, в котором требовал, чтобы монгольская армия немедленно сложила оружие. Подразделения в самой столице удалось разоружить без всяких проволочек. Гораздо сложнее обстояло дело с войсками, расположенными в Худжирбулане. Китайских парламентеров не подпускали даже к лагерю, с ними отказывались вести какие бы то ни было переговоры.

В эти дни особенно проявился организаторский талант Сухэ-Батора. Он выступал на солдатских митингах, призывая не складывать оружия перед оккупантами, подолгу беседовал с каждым офицером, убеждая стоять до последнего.

— Нас меньше, чем китайцев, они лучше вооружены, но нас поддержит народ, — говорил он, — а тогда посмотрим, на чьей стороне будет сила. На петицию Бадма-Дорджи мы ответим своей петицией.

Такая петиция была составлена Сухэ-Батором. Под ней подписались почти все офицеры. Они категорически отказывались сложить оружие. Петиция была направлена в штаб монгольских войск. Высшее начальство на словах одобрило петицию, но на деле заняло выжидательную позицию. Китайским представителям все же удалось прорваться в Худжирбулан.

— Мы не хотим кровопролития, — заявили они, — нужно распустить армию мирно. Сперва следовало бы демобилизовать главарей и зачинщиков смуты.

В тот же день Сухэ-Батора вызвали в штаб, отобрали у него оружие и объявили, что он демобилизован из армии. Ему предписывалось немедленно покинуть Худжирбулан. Это было прямое предательство высшего начальства.

— Вы продали Сюю армию, но пожалеете об этом, — заявил Сухэ-Батор, прежде чем уйти.

В Худжирбулане появились китайские войска. Началось разоружение монгольской армии. Генералу Сюй Шу-чжену сдали почти десять тысяч винтовок, пять пушек, десять пулеметов, весь запас снарядов и патронов. Но Сухэ-Батор не сразу покинул Худжирбулан. Лучшие годы отдал он армии, а теперь его лишили всех прав, уволили. Армии больше не существовало. Ее распустили. Демобилизованные окружили Сухэ-Батора:

— Что делать дальше, учитель?

— Нас предало командование, переманило на свою сторону офицеров. В этом наша слабость. Перед лицом опасности мы не успели объединиться в прочную организацию. Мы были заняты войной. Но настоящие бои с гаминами еще впереди. Готовьте себя к этим боям.

Всякого рода посулами Сюю удалось разложить верховное командование монгольской армии. Единого выступления, хотя оно и готовилось Сухэ-Батором, не произошло. Офицеры пошли за начальством. Народа они боялись больше, чем китайцев. Вскоре в Худжирбулане никого не осталось.