G.O.G.R. - Анна Белкина

— Ломайте дверь!

Спецназовцы отжали дверь домкратом и сняли её с петель. Свет был выключен. Серёгин нащупал в прихожей выключатель. Евроремонт и дорогая мебель свидетельствовали о достатке. Хозяина квартиры нигде не было видно. Только когда заглянули в спальню, нашли его под кроватью. Через несколько секунд пыльный и дрожащий от страха, Гарик в пижаме стоял посреди комнаты.

— Вы арестованы, гражданин Белов, — сказал Серёгин. — Одевайтесь.

Гарика привезли в райотдел и закрыли в обезьяннике, а Серёгин с Сидоровым, усталые, пошли домой.

Глава 28. Чем чёрт не шутит…

Утром Гарик сидел напротив Серёгина, таращил глаза и всё время повторял, как заведённый:

— За что?

— Гражданин Белов, скажите, для чего вы просили гражданина Ведёркина угонять машины?

— Какие машины? — Гарик всё ещё пытался убедить Серёгина в том, что он ничего не знает.

— Старые, поцарапанные, не привлекающие внимание машины, зачем?

— Не знаю я ни про какие машины. Вы, наверное, ошиблись, я… Я вообще, не понимаю, чего вы от меня хотите? — запищал он срывающимся фальцетом.

— Сидоров, приведи-ка Ведёркина, — сказал Серёгин.

Сидоров вышел, и через несколько минут появился, ведя перед собой Ведёркина. Ведёркин старался не смотреть ни на Гарика, ни на Серёгина.

— Стёпка… стукач! — прошипел Гарик и поднялся, было со стула, но Сидоров его снова усадил.

— Ну что, это тот Гарик? — спросил Пётр Иванович у Ведёркина.

— Да, да это — он, — подтвердил Ведёркин, а потом, обратившись к Гарику, запричитал:

— Гарик, тебе лучше сознаться, лучше рассказать… пожалуйста, так будет лучше…

— Ну, так для чего вы просили Ведёркина угонять машины? — повторил вопрос Серёгин.

— Я не могу сказать, — заскулил Гарик. — Они меня убьют… Шеф и так уже хотел меня убрать, а если… Если я вам проболтаюсь, то я не знаю, что со мной будет…

— Не бойтесь, не убьют, — сказал Пётр Иванович. — Здесь, в милиции вы под защитой закона. Можете всё рассказать.

— Ладно, хорошо, расскажу, только… я, правда, в безопасности?

— Правда, правда. Так, для чего вам понадобилась машина?

— С помощью этих старых развалюх люди шефа проворачивают свои дела.

— Какие дела?

— Козлов убирают, а потом бросают машину, где попало.

— Каких ещё «козлов»? — спросил Серёгин.

— Я не знаю, там что-то с бизнесом каким-то связано.

— С нефтебизнесом, — уточнил Пётр Иванович. — Все ваши убранные «козлы» были весьма влиятельны в этой сфере. Кто такой шеф? Фамилия, приметы, адрес?

— Я не знаю, что у него за фамилия. Просто — шеф. И всё.

— Хорошо, приметы?

— Я его никогда не видел. Он по телефону приказывает. А адреса я тем более, не знаю.

— Ладно, зададим вопрос полегче. Кто такой Додик?

— Какой ещё Додик?

«Опять отпирается!»

— А тот, который разговаривал с вами в пивбаре «Корчма». Я тогда сидел прямо напротив вас, — сказал Пётр Иванович. — У меня даже был диктофон. Я записал ваш разговор.

Пётр Иванович вытащил из ящика стола диктофон и включил запись. Когда плёнка кончилась, следователь в упор посмотрел на задержанного Гарика и повторил вопрос:

— Так, кто же такой Додик?

— Если вы слышали наш разговор, значит, вы должны знать, что со мной будет, если я проболтаюсь. Я ещё жить хочу!

Гарик стукнул кулаком по столу и безнадёжно покачал головой.

— Всё равно я теперь, наверное, труп… — проныл он.

— Ну, я же вам сказал, что здесь вы под защитой закона, — вздохнул Пётр Иванович. — Можете безбоязненно рассказывать всё, что знаете.

— Я их боюсь, — промямлил Гарик, уткнувшись носом в столешницу.

«Ну и плакса!» — отметил стоявший у двери Сидоров.

— На, выпей, — Пётр Иванович налил минеральной воды в кружку и протянул Гарику.

Гарик большими глотками выхлебал воду, отставил стакан далеко в сторону, и, вытерев рот рукавом, произнёс:

— Додик лично знает шефа. Это он всегда передаёт мне его приказы. Всегда. Я — только шестёрка в этом во всём. Таких, как я, полным-полно. Но я их никого не знаю, а Додик знает всех. Если вы его поймаете и расколете, вы сможете накрыть всю эту ужасную банду.

— Насколько я понял, — осведомился Серёгин. — Додик — это кличка?

— Да, — ответил Гарик. — Его зовут Витька. Додин, поэтому — Додик. Только учтите, он очень опасен. Он — киллер. И убьёт любого без сожаления…

— Так, хорошо, — перебил Серёгин. — Что это за «день икс» такой вчера должен был быть?

Ведёркин тоже слушал этот разговор. С каждым словом, которое произносил Гарик, на его лице всё яснее проявлялся испуг. После того, как Пётр Иванович спросил про «день икс», Стёпа подскочил и, размахивая руками, закричал:

— Пожалуйста, я должен позвонить маме, сказать ей, где я! Она волнуется, пожалуйста!

— Сидите, гражданин Ведёркин, — сказал Сидоров, усаживая его обратно, на стул. — Вашей маме уже сообщили, что вы — в милиции, а поговорить вы сможете после того, как закончится допрос. А сейчас посидите и послушайте, куда вы чуть-чуть не вляпались.

Ведёркин съёжился на стуле и обхватил голову руками.

— Так, что же это за день такой, «икс»?

— Сегодня ничего не будет, вы же слышали, что шеф изменил план.

— И на когда он переносится?

— Я не знаю, — прохныкал Гарик. — Вы же слышали, Додик мне не сказал ничего. И шеф пошлёт на дело «специального».

— А что, такое архиважное дело? — поинтересовался Серёгин, вытаскивая из ручки списавшийся стержень.

— Наверное, я не знаю.

— И кто же жертва на этот раз?

— Не знаю, мне об этом никто не говорит.

— Этот вчера к вам не приходил? — Сидоров показал Гарику фоторобот Николая.

Гарик замотал головой.

— Я этого смазливого типа не знаю.

— А вы знаете такого, Крекера? — спросил Пётр Иванович.

— Додик знает, наверное, — пробормотал Гарик. — А я — нет. Моё дело маленькое: тачки доставать.

— Ладно, Белов, на сегодня допрос закончен, — выдохнул Пётр Иванович, потянувшись. — Если надумаете что-нибудь добавить, мы вас с удовольствием выслушаем. Саня, уведи обоих в камеру.

Гарик, поднимаясь, благодарно заулыбался и закивал головой. Да и Ведёркин тоже, видимо, осознал всю серьёзность этой истории, и покорно топал в камеру вместе с Гариком.

«Ну и дельце, — подумал Пётр Иванович, перечитывая протокол, — началось всё с каких-то паршивых „Жигулей“! А теперь ещё и киллеры с авторитетами прицепились… Чем чёрт не шутит! Ну, ничего, распутаем!» — подбодрил себя следователь.

Глава 29…пока бог спит!

Рано утром того же дня в квартиру Гарика наведался Додик. Он вчера вечером говорил с шефом, и он приказал ему убрать Гарика. Надеясь застать его дома, Додик несколько раз нажал кнопку дверного звонка. Но ответа не последовало. Тогда Додик принялся стучать в дверь.

Услышав возню в коридоре, из соседней квартиры вышла маленькая худенькая старушка в жёлтом халатике. Додик её сразу не заметил и поэтому вздрогнул, когда старушка тихим, немного скрипучим голосом спросила:

— Что ты здесь делаешь, сынок?

Додик сначала растерялся, но потом взял себя в руки и вежливо ответил:

— Понимаете, бабушка, я — близкий друг вашего соседа. У него заболела тётка, и меня попросили сказать ему об этом.

— Ах, сынок, сынок, — проскрипела старушка. — С твоим другом случилось горе.

— Какое? — оживился Додик.

— Забрали его, сынок, в милицию. Прямо среди ночи. Такие бугаи в масках дверь сняли, и его прямо с кровати увели…

Додик вскипел.

— Врёшь, карга! — взрычал он, и хотел, было броситься на бабушку, но она скрылась в своей квартире.

Додик со злости стукнул кулаком по обшарпанной двери, и побежал вниз по лестнице. Уже на улице Додик достал свой мобильный и набрал номер шефа. Их чего-то долго не соединяли. Пару раз Додик не туда попал: какая-то мымра на другом конце визгливо орала в трубку, что он «ошибся номером», и «больше не названивал, микроцефал!».

Только на третий раз Додик дозвонился до шефа.

— Алло, — ответил шеф.

— Шеф, это вы?

— Не мути, Додик! Выкладывай, пока я не приказал тебя убрать, — шеф был не в настроении.

— Шеф, — сказал Додик. — Гарика замели. Мусора его обязательно расколют. Он пробазарится…

— Заткнись, Додик! — не выдержал шеф. — Ты обязан заставить Гарика замолчать. Если не заставишь — сыграешь в ящик, усёк?

— Но, как? Он же в ментуре…

— Кверху каком! — перебил шеф. — Либо Гарик затыкается, либо ты — труп.

Всё. Сеанс связи окончился. Послышались короткие гудки: шеф повесил трубку. Состояние Додика можно описать строчкой из детского стишка: «Посинел и весь дрожал». Пробраться в милицию, чтобы кокнуть Гарика — физически невозможно. А если не проберётся — бедняге кранты. Так можно, даже, запить с горя. Но Додик не запьёт. Он сильный. Он найдёт способ заткнуть Гарика!