Не говори никому - Млада Рябинина

и заглянуть правде в глаза, — бесполезно. Я хотел, чтобы женщина, мать моего ребенка, проявила себя ни как стерва, падающая к ногам изобилия, а как честная, робкая и заботливая хозяйка своего очага, нашего семейного очага, может в таком случае во мне бы склизкое неверие исчезло.

Один взгляд на нее, одно прикосновение к ней вызывает тошноту. В ней я не вижу человека, всего лишь напичканная напыщенностью и бесчувствием к своему родному дитю. Она не сидела на больничном с Варей, не кормила ее с ложки в младенчестве, не купала ее, не ходила с ней по магазинам, батюшки, да она не знает, какая игрушка ее самая любимая, только огораживалась отговорками. Да, в этом она была похожа на своего отца (знавал когда-то, общение оборвалось после переезда ее семьи в Швецию), циник и манипулятор, черствый, как хлеб, и холодный, как айсберг в Антарктиде.

— Прости, Жень, нет настроения, — убираю холодные руки, никак у Кати, мягкие и теплые, отхожу к раковине и замываю оставшуюся посуду. Профиль моего лица прожигается неверующим взглядом жены, долго и твердо.

— У тебя что-то случилось на работе? — ласково интересуется и вновь встает вблизи со мной, положив тоненькие пальчики на предплечья. Присматриваюсь к глубоким, спрятанным ощущениям, но ничего не трепещет от ее присутствия. Тишь да гладь. Что же со мной такое?

— Все в порядке. Новый контракт недавно Королев подписал, готовимся расширять автосалон, чтобы улучшить продажи.

— Поздравляю! — Клюет хаотично в щеку. Думаю, красная губная помада осталась у меня в виде штампа «Мой мужчина». — Ты всегда был у меня молодец, пусть твоя слава пришла не так быстро.

С улыбкой поворачивается к дочке и подмигивает ей. Варя занимает ближайший стул.

— А вообще, нам давно пора было выбраться отсюда куда-нибудь. Знаешь ли, семейные поездки скрепляют сильнее, нежели наши посиделки дома. Можем слетать в Дубаи или на Каир. Ой, нет, лучше на юг России. Там как раз горнолыжный сезон наступил! — Хлопает в ладоши. — Варьку научим кататься. Правда, детка?

— Да! — Барахтая ногами, сидя на высоком стуле, согласилась дочка.

— Нет, — отрезал, выключая воду.

Почему она ведет себя так, будто мы близки между собой? Неужели она дальше своего носа не видит, что наша совместная жизнь разделилась на два моста, по которому каждый идет своей дорогой. Я должен порвать с ней, только… Глядя на лучик солнца, понимаешь, что тогда придет конец всему. Любви, наивности, понимания. И мрак затопит нас.

— То есть…

Почесал затылок.

— Мне не дадут краткий отпуск в этом сезоне. Простите, девочки, наша поездка может и не совершиться.

— А ты постарайся, — складывает руки на груди, начиная возмущаться. — Не вечно же человеку пахать на какого-то богача. Ваш Королев настоящий чурбан и с высоким самомнением пустобол. Надо же загрузить, чтобы не найти в графике выходные, которые семья может провести в тишине и покое.

Театрально всплескивает руками, заставляя меня развернуться всем корпусом.

— Я не могу пойти наперекор хозяину, Женя! — ставлю точку и обхожу ее. Но она не готова оставить тему.

— Можешь! У каждого сотрудника должны быть свои принципы, которые оттачивают в себе мужество. Ты что, слабак получается, Лазарев? — кидает мне в спину.

— При чем тут это? — Замечаю чуть сникшую до паники девочку и обращаюсь к ней: — Варя, иди в свою комнату!

Она не двигается.

— Варя!

Девочка со светлыми волосами вылезает из-за островка и топотом выбегает из кухни, постоянно оборачиваясь на нас. Меньше всего хочется ругаться перед ребенком, но зная ее, она станет подслушивать. Для нее каждый случай имеет соблазн.

Разворачиваюсь и шумно выдыхаю. Зрачки моей супруги уже не на шутку расширились, явив перед собой натуральность оболочки. На ком я женился?

— Или ты не хочешь провести время с семьей?

— Хочу…

— Тогда, какого праха, ты отнекиваешься, Семен?!

Стискиваю челюсть, играя желваками, смотря куда угодно, лишь бы не проигрышно сдаться перед ней. Не могу… Даже не хочу уезжать. Находиться далеко от девушки, чьи глаза заморозят тебя насквозь, а потом оставит у себя в виде трофея. Мне нравится с ней играть. И ей, похоже, тоже.

Но, черт, я нисколько не млею о путешествии со своей женой, с чужим мне человеком, с которым вряд ли у нас найдутся общие темы. Остается всегда одно — быть покладистым и искать иные лазейки, чтобы выбраться.

— Молчишь, — мотает головой, и без того тонкие губы сцепляя. — Что с тобой происходит?

— Я в полном порядке! — огрызаюсь, смерив ее раздраженным взглядом. — Что ты прицепилась ко мне?

— Потому что я переживаю за тебя, придурок! А ты не ценишь даже этого.

— Мне не зачем ценить то, чего на самом деле нет! Женя, — устало тру глаза, другой рукой упираюсь в свой бок, — мне приторно уже видеть, как ты стараешься строить из себя заботливую жену. Все равно «спасибо». Вечно ищешь повод для нашего сближения, хотя этого уже не случится. Между нами давно пробежала черная кошка. Смотри шире! Одно нас удерживает рядом — это ребенок.

Она приоткрывает рот, тихо смеется, перекатывая во рту язык, как будто готовиться подобрать защищающие слова.

— Ребенок — это не щит, Лазарев!

— Тогда почему я еще здесь? — развожу руками, лишь бы до нее дошло. — Почему продолжаю вести себя так, будто не вижу твоих похождений и наплевательских отношений к дочери? Спроси, зачем я вру своей дочери о тебе, когда матери глубоко наплевать на нее? Она видит в тебе лучшее, что у нее было, а ты под ноги нам гадишь, после чего мне приходиться разбирать этот хлам.

— Ты назвал наш брак хламом? Паскуда ты, Семен. Выглядишь таким оскорбленным и преданным, ведь сам себя загоняешь в яму. Я не права?

— Зато я не карьерист.

— Да, не отрицаю, работа увлекает, чем эти развивающие книжки и игрушки ребенка.

— Господи, я, наконец, это услышал! — Взмолился к небесам.

— Глупец! Без меня ты бы подох в своих развлекухах и желании ни за что быть ответственным. Я тебе руку помощи протянула, дала сделать вдох, за что ты мне должен благодарен! — Аккорда повышается, что на ее виске виднеется выпирающая вена от бушующей ярости. — А ты хочешь со мной развестись.

— Нет.

— С чего вдруг? — менее спесиво вопросила.

— Ребенок. Я хочу, чтобы Варя жила в полноценной семье, пусть и с чокнутой мамашей.

— Пошел ты, урод! Ты бы не стал заикаться на эту тему, если…

Ее взгляд резко вскидывается вверх, ловя мой сощуренный, за которым собирается электростатика отрицательных чувств.

— Если ты кого-то не встретил, — ядовито констатирует и скрещивает руки на груди. — Оу,