Открытие Антарктиды - Фаддей Беллинсгаузен

23 декабря. В полночь термометр стоял на 0,8°; от WNW шла большая зыбь, из чего мы заключили, что по сему направлению большой земли быть не может, по крайней мере в близости от нас. Когда пасмурность и снег прекратились, мы увидели на NO высокий берег, коего вершина скрывалась в облаках; поутру на рассвете открылся остров, совершенно очистившийся от тумана, а на середине сего острова высокая гора: вершина ее и скаты покрыты снегом; крутизны, на которых снег и лед держаться не могут, имеют цвет темный.

Остров круглый, в окружности двенадцать миль, по крутому каменному берегу неприступен; прекрасная погода позволила нам сделать полуденное наблюдение, и широта места нашего оказалась 56°44'18''южная, долгота 27°41'51''западная. По сему наблюдению, гора на середине острова на широте 56°44'18''южной, долготе 27°11'51''западной. Я назвал сие наше обретение островом Высоким, потому что отличается от прочих своею высотою.

Поутру впереди нас к северу висели сгустившиеся черные тучи, которые как будто не переменяли своего положения; сие служило поводом к заключению, что в близости должен быть берег, и мы пошли на север к облакам. В самом деле, пройдя несколько, увидели остров; по приближении рассмотрели на юго-западной стороне жерло, из которого беспрерывно поднимались густые смрадные пары. Когда мы проходили под ветром острова, пары сии составляли непрерываемое густое облако и издалека были подобны выходящему из трубы парохода дыму, только в большем виде.

Я назвал остров, в честь первого по мне на шлюпе «Восток» капитан-лейтенанта, островом Завадовского. Большая на середине гора с пологими сторонами представляет вид двух наклоненных одна к другой латинских букв SS. Обходя остров с близкого расстояния, мы видели несколько снегу на горе и очень мало на низких местах, а со стороны, где находится жерло, и вовсе нет.

Вероятно, по сим причинам пингвины избрали остров своим жилищем – от основания до половины горы все места ими покрыты.

Берега с SW стороны отвислы и неприступны; цвет имеют, как и сама гора, темно-красный, а кое-где желтоватый. В 8 часов вечера, обойдя остров и окончив опись, взяли у марселей по два рифа, чтобы держаться до следующего утра на одном месте, ибо я намерен был осмотреть остров.

24 декабря. Ночью теплота по термометру была 0,5°, и мы прежде 10 часов утра подошли к юго-западному мысу; на расстоянии полторы мили легли в дрейф и спустили ялик, на котором отправились на остров капитан-лейтенант Завадовский, астроном Симонов и лейтенант Демидов. В то же время лотом на 110 саженях дна не достали. Вскоре шлюп «Мирный» приблизился, через телеграф испросив позволения отправить также ялик с офицерами на остров.

В полдень мы находились на широте 56°15'35''южной, долготе 27°34'53''западной. По сим наблюдениям, остров Завадовский на широте 56°18' южной, долготе 27°28'53''западной; в окружности имеет десять миль, высота горы 1 200 футов от поверхности моря. В час после полудня ялик возвратился; капитан-лейтенант Завадовский мне донес, что они пристали хорошо, между каменьями, влезали на 18 или 20 футов вышины по каменьям и нашли множество пингвинов, которые сидели на яйцах и не уступали дороги иначе, как по ударении их хлыстом.

Наши путешественники, достигнув почти половины горы, везде находили топкий грунт. Необыкновенно дурной запах от множества помета пингвинов вынудил их вскоре возвратиться на шлюпы; привезли с острова девять кур эгмонтских, несколько пингвинов и перегорелых камней.

Привезенные пингвины были двух родов: одни поменьше, для различия мы назвали их малый род «простыми» пингвинами; они имели клюв черный, острый, верхний конец загнут вниз, шея снизу белая, с черной горизонтальной узкой полосой; спина бурая, с голубо-серыми крапинами, ласты сверху того же цвета, как и на спине, брюхо белое, лоснящееся, и ласты снизу белые, ноги тельного цвета, глаза соломенного цвета, с темным зрачком. Другого рода, то есть больше и красивее меньших: нос не такого вида, красный; глаза красные, с черным малым зрачком, на голове желтые длинные перья, хвост несколько короче.

Сих пингвинов, по расположению цветов их перьев, мы назвали «мандаринами»; они те самые, которых встретили не доходя острова Георгия. Бывшие на берегу простые пингвины сидели только на двух яйцах. На возвратном пути с острова они преследовали наших офицеров и готовы были вступить с ними в бой своими ластами, коими довольно сильно бьют. «Мандарины» имели под собою по одному яйцу; они по наружности горделивее, спокойнее и миролюбивее простых пингвинов.

В тридцати или сорока саженях от берега глубина моря оказалась 25 сажен.

Сии обретенные мною, в совокупности лежащие три острова назвал я островами маркиза де Траверсе, бывшего тогда министра, который при отправлении шлюпов доказал свое доброжелательное к нам расположение.

Желая воспользоваться находящейся поблизости нас небольшой льдиной, подошли к оной, спустили ялики и отправили людей, чтоб нарубить льда и привезти на шлюп. В продолжение полутора часа привезено было столько, что наполнили шесть больших бочек, братские котлы и все артиллерийские кадки, после чего гребные суда были подняты и мы опять наполнили паруса. Из растаявшего льда я для опыта велел, не сказав офицерам, приготовить воду на чай; все нашли, что она была превосходная и чай вкусен. Сие обнадежило нас, что во время плавания между льдами всегда будем иметь хорошую воду.

Ежели бы к северу еще находились высокие острова, то при ясной погоде, какая была накануне, с полудня до захождения солнца, и сегодня, острова сии могли бы быть видимы с салинга по крайней мере за сорок миль и далее. Но как мы ничего не усмотрели, то заключили, что гряда означенных островов не простирается далее к северу, и потому решились идти к островам Сретения.

25 декабря. В полночь термометр опустился на 0,8° ниже точки замерзания. Мы лавировали при том же противном ветре от юга. Через телеграф я требовал, чтобы со шлюпа «Мирный» прибыл священник для совершения молебствия по случаю воспоминания – избавления России от нашествия галлов и с ними двадесяти язык[80]. Молебствие было совершено с коленопреклонением. Служителям в обыкновенные дни производили солонину пополам со свежей свининой, но для сего дня приготовили любимое кушанье русских – щи с кислой капустой и свежей свининой, пироги с сорочинским пшеном[81] и нарубленным мясом. После обеда роздано каждому по полкружке пива, а в 4 часа – по стакану пунша с ромом, лимоном и сахаром. После сего служители были столь веселы, как бы и в России в праздничные дни, невзирая, что находились в отдаленности от своей отчизны, в Южном Ледовитом океане, среди туманов, во всегдашней почти пасмурности и снегах.