Агами - Алексей Владимирович Федяров

— Не справляешься ты с оперативной работой, так и доложим. Воров каких-то расплодил в законе.

Арсений Иванович приказ выполнил, но заму своему дал понять, что усердствовать операм не надо. Кровь пусть будет, и синяки тоже, в общем, вид создать. Но не ломать. Так и сделали, а потом закрыли вора в ШИЗО.

Но начал Сидоров с Бермана. Очень хотел именно его первым допросить. Работали с Берманом столичные в его, Арсения Ивановича, кабинете. Вечер, всю ночь с передыхами и на следующий день продолжили, пока не сломали. Крепко работали, силён старик оказался. Отмывать кабинет теперь надо, а может и перекрасить стены. Берман стонал, рычал.

Дал Сидоров команду и Иваныча к допросу подготовить, но у Зайцева не поднялась рука. Да и чуйка снова зашептала, что не надо. Приказал оставить пока в боксе у дежурной части. И не ошибся. Раскололи Бермана чекисты. Дал он им всё, что нужно было. Достали они свои коммуникаторы, переговорили с Новым центром, дали координаты, запросили группу, покинули кабинет, отказавшись от обеда. Сели в небольшой вертолёт, Сидоров за штурвалом, и улетели в Агами. Тут Арсений Иванович и достал бутылку припасённого коньяка.

Повезло Иванычу, Берман не отдал его под допрос. На себя взял всё. И Огородникову повезло. Надо сходить к нему, объяснить, кому он этим обязан. Лично сходить, иногда нужно только так, без заместителя. И за Берманом присмотреть.

Госбезопасность госбезопасностью, но чекисты прилетели и улетели, у них свои дела, они своими тропами ходят. А у него, полковника Зайцева, — свои.

Глава 15. Зона прибытия

Бесило, что летать на вертолёте можно здесь только по строго определённым маршрутам, точки посадки строго регламентированы. Даже не в каждой колонии можно приземлиться. Безопасность, чтоб её. Аналитики штабные боятся, что поселенцы пенитенциарного кластера могут вертолёт захватить. Есть, конечно, в этом резон, изоляция так изоляция. Не нужно здесь лишней техники.

Но всё равно хотелось быстрее найти этого Соколовского, не отпускала старшего лейтенанта Сидорова эта мысль. Найти и обезвредить. Доставить в Новый центр, доказать, что он, Игорь, лучший на курсе, а вовсе не этот, предавший, едва начав служить, рвущийся сейчас в Агами, чтобы свалить отсюда, из страны свалить, от конвенциального правительства, которое его вырастило и вскормило. Обучило, неизвестно зачем. По-хорошему, надо было остаться в той колонии и отработать ещё вора в законе Пашу Старого, к которому Соколовский внедрился, но задания не закончил, а точнее — предал интересы службы. Ушёл, сволочь, в побег с данными и техническими разработками профессора Бермана, всё упёр на самодельном хранилище каком-то допотопном.

Вообще, зачем они понадобились руководству, разработки эти? Системы псевдоаналоговой связи, бред какой-то. Ну установили осужденные несколько каналов примитивной внутрикластерной связи и пару внешних, закластерных. Что здесь страшного? Пусть себе говорят.

Игорь вспомнил, как пожилой опер на курсах по внутрикамерной работе рассказывал им о дорогах в изоляторах и крытых тюрьмах, о том, как зэки протягивают в вентиляциях нити и тянут по ним письма-малявы и разные мелкие посылки.

— Днём дороги не используются, — рассказывал тот пенсионер, — а ночью жизнь начинается, блатные посредством межкамерной связи в виде вышеописанных дорог обмениваются информацией, передают средства связи и прочие запрещённые предметы.

— А почему не взять и не запретить? Решётки установить в вентиляциях, например! — спросил кто-то не особо умный.

Игорь такое не спрашивал да и не собирался, тогда уже понимал, что важнее получить доступ к каналу связи, использовать его в оперативных целях, владеть обстановкой и дезинформацию разную запускать.

— Выявленный канал связи, — подтвердил лектор его мысли, — может представлять высокую оперативную ценность. Время от времени рекомендуется проводить обысковые мероприятия с изъятием средств внекамерной связи, в том числе нитей, шпагатов и прочих приспособлений, и показательным наказанием определённых заключённых. Однако полное прекращение межкамерного общения оперативно нецелесообразно. Более того, в некоторых случаях рекомендовано инициировать налаживание передачи информации между камерами посредством внедренного агентурного аппарата.

Говорил тот опер скучно, монотонно, обвисшие от пьянства щёки и веки отвлекали от слов, которые он произносил, и слушать не хотелось никому. Но Игорь слушал внимательно, он вообще очень любил лекции об оперативной работе — настоящей, с внедрением, играми и интригами. Этот пьяница опером был опытным и говорил по делу, хоть и разило от него перегаром немыслимо, во сколько бы ни начиналось занятие.

Игорь вообще, будь его воля, сделал бы, как тот опер учил — установил бы контроль за каналами связи и игрался бы с каторжанами. Удовольствие одно: кого-то стравить, кого-то чуть приподнять в иерархии, ну а кого — под наказание блатное поставить. Все заняты, все при деле. И чего надо было Соколовского к этому Паше внедрять? Вот и обработал его этот старый Старый. Много ли надо интеллигенту потомственному? Показал ему идейку маргинальную, любую, лишь бы против режима и чтобы высóты духа, — интеллигент и рад. Ищи его теперь по тайге.

Вчера, прилетев в Агами, долго говорили с Вадимом. Устаревший тип этот Александров. Нудел, нудел, всё ворчал, что надо было допросить Огородникова и Петрова, что рано сорвались и не собрали информацию, не проверили показания Бермана, не осмотрели место производства запрещённой аппаратуры, а тот готов был всё показать.

Игорь отмахивался — потом, всё потом. Взять Соколовского, вот что важно. Если время потерять, придёт Стас к Агами и при попытке проникновения будет уничтожен системой распознавания. А допросить? Обязательно, обязательно Соколовского надо допросить, и сделать это должен он, Сидоров, лично, в полевых условиях. Получить информацию и доставить предателя руководству. И железки бермановские тоже доставить, пусть учёные разбираются, чего этот зэк насобирать смог в сарае. Смешно.

— Облегчаешь ты задачу, Сидоров, нельзя так оперу, — говорил Александров, нервничая.

Почти незаметно было, что волнуется, но Игорь видел, что не по себе Вадиму. Он стал замедлять речь, вставлять паузы между словами. Хочет быть убедительным, можно понять человека. Мало того что поставили в пару не главным, так ещё молодой сумел сломать первого же допрошенного, получил полную информацию в кратчайшие сроки, что руководство на вечернем докладе и одобрило.

Если так всё пройдёт, по возвращении Игорь попадёт в отдел к Вадиму. Только Вадим шёл к этому пятнадцать лет, а Игорь умный. Вот они, перспективы, бери и неси, главное — не растеряй. Игорь и не собирался ничего упускать. Не для того ждал шанса. Осталось взять Соколовского, допросить, затем доклад у шефа, лучше очный, после вернуться в колонию для расследования, уже полноценного. Чтобы вздрогнули и долго помнили.