Проклятая Черной Луной (СИ) - Саша Урбан

голос Мотоко. — Делай то, что они хотят, только когда они смотрят. Успокой их, пообещай им то, что они желают, а стоит им отвести взгляд — ты снова будешь сама по себе. Сколько бы они ни бахвалились, они не имеют привычки смотреть дальше собственного носа, и в этом твоя сила».

И тут в голове Яры родилась идея.

Она осторожно, помогая себе руками, чтобы не свалиться со спины лошади, повернулась. Взглянула мятежнику в глаза, словно только что осознала смысл его слов.

— Так ты… спас меня?

— Именно, Яра. Ты поймешь это, когда найдешь ответ на вопрос, что я задал тебе в повозке. Ты же еще не забыла о нем?

— Конечно, нет.

«Если ты хочешь видеть спасенную деву в беде, ты ее получишь», — подумала Яра и расслабилась, позволяя мужчине придерживать ее и дальше.

Вскоре показался берег. Утренние сумерки стремительно таяли, и мятежникам пришлось поторопиться. У прибрежных камышей их ждали две лодки. В одну из них аккуратно посадили Яру, компанию ей составил Гекко и крепко сбитый обладатель кустистой бороды, нависавших бровей и сверкающей лысины. Звали малого Лян, и, судя по голосу, именно этот басовитый мятежник правил повозкой. Во вторую лодку сели еще трое, а остальные слушали приказания Гекко. Он говорил на северном диалекте острова, языке бедняков. Яра понимала только отдельные слова, но в целом уловила, что оставшиеся должны продолжить «работать» на берегу. Что была за работа — нетрудно догадаться. Замести следы, избавиться от остатков повозки и лошадей. Ни один бедный фермер не откажется от пары хороших жеребцов, отданных за бесценок. Яра вспоминала истории отца, когда во время гражданской войны, во время пеших переходов, они так оставляли своих скакунов у доверенных людей. Закончив с указаниями, Гекко запрыгнул в лодку. Дал своим людям знак браться за весла. Первая лодка бесшумно заскользила по воде. Гекко и Лян напряженно следили за ними. Яра же изучала пейзаж. Искала хоть одну зацепку, способную подсказать ей, где она находится. Но поблизости не было ни одного моста. Не видно ни одной башни. Только низкий берег, превратившийся в топь.

— Госпожа, — окликнул ее Гекко. Яра тут же развернулась к своему похитителю. Тот достал из рукава шелковый платок. — Прости, но я снова обязан завязать тебе глаза.

— Ну на-а-адо же, — протянул Лян. — Он еще и прощения у нее просит. Шелковый платочек для госпожи припас. Это тебя дворцовая жизнь так обработала, а, Гекко?

— Лян, — цокнул языком мужчина. — Госпожа Кин должна чувствовать себя комфортно. Мы же этого хотим?

Но Лян словно не заметил грозного нажима, с которым говорил Гекко.

— А что потом? По прибытии будешь по привычке помогать госпоже купаться? Поясок по утрам повязывать будешь? Ха!

Он жадно хватал ртом воздух, чтоб как следует рассмеяться. Стоило ему пошире открыть усеянную пожелтевшими зубам пасть, как в нее, с влажным шлепком, впечатался ком грязи. Гекко умыл руки и вернулся к Яре.

— Прости, за время моего отсутствия мои люди успели позабыть о манерах. Может, дашь им пару уроков, когда прибудем?

— Почту за честь, — кивнула Яра, бросая прощальный взгляд на берег. Затем ее голову снова стянули повязкой. Раздался плеск весел по воде, и лодка плавно двинулась вперед.

— Тебе у нас понравиться, госпожа. Больше не надо будет никуда так расфуфыриваться, — бормотал Лян, налегая на весла.

— Лян, займись делом, — процедил Гекко.

— Как скажешь, капитан.

— В одном, Лян, ты прав. Госпоже у нас понравится.

— Я вам верю, — тихо проговорила Яра. Еще одна капля лжи в бесконечном море, в которое она ступила.

***

— Я не верю своему счастью, — причитал генерал-губернатор Джао, пока Ики, в компании Шани, сидела, скромно опустив взгляд. Джао то смахивал выступавшие на глазах слезы, то всхлипывал так, что казалось, будто его раздутое тело вот-вот лопнет.

— Вы сами отмечали среди добродетелей Ики неравнодушие, — напомнила Шани, немало удивленная реакцией престарелого жениха. Ей всегда казалось, что люди такого возраста будут… подозрительнее. Особенно, когда их невесты так несравненно хороши собой.

— Да, да, конечно. И все же, каждый раз, когда юная госпожа Чен демонстрирует их… свои добродетели, я отказываюсь верить, что мне повезло найти такую добрую и отзывчивую невесту. Должен сказать, дорогая Ики, что Ваше предложение развлечь императора и отвлечь его от тоски по госпоже Кин — это просто замечательная идея. Его Величество сейчас так взволнован. А когда он взволнован, он, как правило, зол… Так что, если девичья красота возымеет на него такое же умиротворяющее действие, как и на всех нас, то можете быть уверены, двор никогда не забудет о Вашем подвиге. Правда-правда, — тараторил он.

— Оставьте, — стыдливо опустила глаза Ики. — Я просто выполняю свой долг. В первую очередь я — женщина. И моя главная задача — облегчать мужчинам их тяготы, будь то скука, тоска или одиночество.

— Я распоряжусь, чтобы вас обеих пригласили на ближайшее чаепитие. Шани, надеюсь, Вы не против. После той истории со служанкой… сами понимаете.

— Конечно, — поджала губы сестра, про себя думая, что ей делать в компании императора. У нее была спокойная жизнь в провинции, далекая от высшего света, и только умение мило улыбаться и молчать делало ее жизнь при дворе сносной.

Ики же не обращала внимания на задумчивость сестры. Она продолжала рассыпаться в благодарностях, провожая жениха до самых дверей. Только когда он ушел, а его тяжелые шаги и сиплое дыхание растворились в шуме весеннего сада, Ики позволила себе рассмеяться. Она надула щеки и вразвалочку, придерживая руками воображаемые бока, вернулась к сестре. Шани было не до смеха.

— Что, по-твоему, ты делаешь? — сурово спросила старшая сестра.

— Ну что на этот раз? — Ики закатила глаза и плюхнулась на место. — Вчера ты злилась на меня, потому что я была слишком веселой. Сегодня я решила проявить сострадание, а ты опять недовольна! Что тебе нужно?

— Можешь сказать, что я выдумываю, но ты попросила своего жениха обеспечить тебе встречу с императором.

— Может, я хочу напомнить ему о свадебном подарке. Императоры часто помогают бедным девушкам без приданого.

— У тебя есть приданое.

— Так я