Чертополох и золотая пряжа - Алёна Ершова

посмотрел сквозь них. Снял, повертел задумчиво в руках и убрал в ларец. Достал бутылек, капнул в кубок с вином несколько капель и проследил, чтобы королева выпила все до дна. После кликнул служанку и спустился к королю.

— Не в моих силах ей помочь, ваше величество, — сказал он, склонив голову. -У леди Давины порваны нити основы. Полотно жизни треплется, как непривязанный парус... Может, сейдкона сможет исправить положение… я не знаю.

Николас кивнул и отпустил врача. Затем запер дверь. Сжал пальцами до боли переносицу. Схватил со стола чернильницу и запустил со всего размаха в стену. По тканому гобелену расползлось уродливое пятно.

Отдышавшись, он достал из прикроватного ларца медную цепь, подошел к камину и носком сапога раскидал пылающие поленья. Дождался, когда огонь сменится дымом и повесил цепь на крюк. Качнул ее уверенным движением, и едва цепь третий раз коснулась стены, как прилипла, а на звеньях, словно на качели, возник маленький человечек в коричневом кафтане.

— Ну, здравствуй, молодой господин, — произнес он, с грустью глядя на короля.

— Здравствуй, друг мой. — Николас сложил на груди руки и оперся плечом о каминную полку.

Повисло молчание. Гость не стремился первым начинать разговор, а человек, его вызвавший, ушел глубоко в свои мысли и, казалось, забыл, что теперь он в комнате не один. Наконец король тяжело вздохнул, подтянул поближе к потухшему камину складной деревянный стул с небольшой спинкой, устало на него опустился и произнес:

— Я даю право грогану Брен Кухулу этим вечером кормиться моими жизненными силами и эмоциями.

— Не лучший день ты выбрал для выполнения обязательств, господин.

— Неужто мое отчаяние настолько горько на вкус? А Брен?

— Нет, у эмоций нет вкуса. Только сила, которая идет, течет через сердце. Когда ее не хватает, мы берем, поглощаем жизненную. Поэтому лучше и приходить к нам в минуты большой радости, скорби или волнения. Отданное добровольно питает нас, а вас очищает. Но сегодня твои чувства несутся потоком, ты не можешь совладать с ними и направить. Тебе плохо.

— Да, Брен. Мне плохо. Сегодня день выполнения обещания перед сидами. Я планировал отдать дитя, а Давина не выдержала этого. Лишилась рассудка. Женщины так хрупки…

— Я наблюдал за главным залом и видел все. Ее сломала мощь брачной клятвы… Знаешь, я говорил тебе много лет назад и повторю сейчас. Нет ничего хуже внимания богов. Но ты принял условия. Теперь смирись и прими достойно свою судьбу. Тем более, ты сам ее выбрал.

— Достойно не значит покорно. Или ты считаешь сопротивление не достойным?

— Ты один, Николас, а богов много. Всех не победишь.

— Я не собираюсь сражаться с ними, но и сидеть сложа руки не буду. Найду сейдкону или отправлюсь в сид к Ноденсу – ведь это из-за него не получилось сделать все тихо. Значит, он причастен к тому, что произошло с Давиной!

Николас сжал кулаки так, что побелели костяшки.

— Ты поможешь мне, Брен?

Гроган удрученно покачал головой, от чего цепь, на которой он сидел, жалобно скрипнула.

— Тот, кто пытается избежать судьбы, Николас, судьбу приближает. Оставь все, как есть. Мне нечем помочь тебе, я дух-хранитель дома, способный лишь на то, чтобы приглядеть за порядком, да помочь выбраться из замка в случае беды.

Николас горько усмехнулся. Он знал это. Впрочем, гроганы обладали еще одним умением.

— Тогда расскажи мне сказку Брен Кухул, ведь это ты можешь сделать?

— Да, мой господин, — гроган воодушевленно ударил своим маленьким хвостом по полу. — Брен Кухул умеет рассказывать сказки и знает множество интересных историй. О чем бы хотел послушать, мой господин?

Николас довольно улыбнулся. У него была идея, нет, тень идеи, которую он даже мысленно гнал прочь.

— Расскажи мне очень старую сказку. Об Огненном копье. Я знаю, что у Туат де Дананн есть четыре реликвии: камень, который издает крик, когда до него дотрагивается истинный король; котел, который никогда не пустеет и в котором всегда варится мясо; меч первого правителя сидов Нуада, что бьет без промаха, и огненное копье, что воспламеняется, если не участвует в сече. Дагдов котел и меч Нуада мне доводилось видеть во время похода. Но мне интересно: правда ли, что в день обмена копьями сиды действительно подарили людям Огненное копье?

— Что ж, садись поудобнее, я расскажу тебе сказку о детях богини Дану. Вы, люди, живете мало и быстро забываете былое. Мы же, духи домов, замков, хижин и амбаров, помним многое и многое можем рассказать, если нас спросят.

Несколько столетий назад, в те времена, когда жители островов еще не умели строить из камня, а королевский дворец отличался от дома бедняка лишь размером да внутренним убранством, правил этими землями король Сренг мак Сенгана. Он не был твоим предком и умер задолго до того, как Пчелиный Волк приплыл сюда на своих тридцати трех драккарах.

Так вот, на третий год правления короля Сренга небо застлали темные тучи. С моря подул такой сильный ветер, что рушились соломенные крыши домов. Солнечный свет почти погас, и в этой мгле на горизонте показались парусники. Сотни кораблей, словно стая белых птиц, неслись по морю. То были альвы благочестивого двора, покинувшие свои земли после раскола и страшной междоусобицы. Они сохранили веру в мать-прародительницу всего живого и считали себя ее детьми – туат де Дананн.

Молодой король Сренг собрал своих воинов и спешно отправился на север, но когда он прибыл, то обнаружил зарево от горящих кораблей и побережье, занятое сидами. Они специально подожгли свой флот, лишая себя возможности отступить. Правитель сидов Нуад, прозванный впоследствии среброруким, вышел вперед и желал говорить с людьми. Он предлагал мир и просил лишь позволить его народу заселить леса и холмы. Сренг мак Сенгана готов был согласиться, не желая лить кровь своих воинов и таких прекрасных существ, как сиды. Но его люди были против. Они кричали, что король их привел на битву, а теперь не желает вступать в бой. Говорили, что если сидам легко дать то, что они требуют, то вскоре они завоюют все земли, и грозили, что если Сренг не одумается, то скальды сложат о нем вису, где опишут его трусом и подлецом. Естественно, король не мог стерпеть подобных речей и повел своих людей в бой. В первом же сражении он отрубил Нуаду руку несмотря на то, что