Назад в СССР 5 - Рафаэль Дамиров

что улыбались щелками потертостей. В квартире пахло кошками, прогорклым табачным дымом и свежим перегаром.

— Подруга? — шагал я на Войнова, подбираясь ближе к спальне. — Почему скрываете? Жена из дома, мыши в пляс? Нехорошо, Михаил Сергеевич… Нравственно разлагаетесь, так сказать…

— Да не женат я вовсе, — швейцар попытался полуголой тушкой перекрыть вход в спальню. — Там женщина, не одета… Куда вы ломитесь?..

Глава 13

Я попробовал отодвинуть швейцара с прохода, но тот вцепился в косяк всеми четырьмя конечностями и что-то надрывно кудахтал, будто отчаянная наседка, защищающая цыплят от коршуна.

Я не стал долго церемониться и предъявил весомый аргумент — тычок кулаком в пузо, между пупком и грудиной. Чувствительный, но провел я его без фанатизма, чтобы привратник совсем не задохнулся.

Михаил охнул на вынужденном выдохе и сложился пополам, словив спазм дыхалки. Я мягко взял его за кудри и отвел в сторону, как телка за носовое кольцо. Он сполз по стеночке в уголке, пытаясь матюгаться сквозь судорожные попытки сделать вдох.

Я тем временем шагнул в спальню, где, со слов “наседки”, находилась очень голая женщина. Такая голая, что даже милицию нельзя впускать.

Вошел в комнату, и вдруг над головой что-то мелькнуло. Сработала реакция боксера. Если что-то мелькает, значит, надо уворачиваться. Резко ушел в сторону нырком, и вовремя.

Над макушкой просвистел увесистый предмет, чиркнув по волосам. В следующую секунду я выбросил “двоечку” в сторону предполагаемого противника, но не попал. Там уже никого не было. Зато в углу жалась девушка с увесистым вентилятором из литого алюминия в руках. Вот сучка, чуть меня по башке советским прибором не отоварила!

— Бросьте вентилятор, сопротивление бесполезно, — проговорил я фразу из боевика девяностых, хотел добавить еще “вы окружены”, но посчитал лишним. Как я могу ее один окружить? Каткова что-то совсем было не видать. Тылы, наверное, прикрывает. Глубокие…

Тетя оказалась вполне себе одетой. Блузка и юбка, правда, блуза странно топорщилась из-под пояса, видно, наспех напяливала.

Нападение с вентилятором, кофта наспех, затравленный вид — все свидетельствовало о том, что воительница не собиралась вступать в беседы с органами, а планировала прорываться с боями и даже с потерями (со стороны противника, конечно, таким советским вентилятором запросто черепушку можно проломить).

И только сейчас я смог нормально разглядеть ее лицо, которое показалось до боли знакомым. Япона-матрена! Так это же… Наша подозреваемая. Ну точно! Тот же овал лица, что на фотороботе, тот же взгляд, только волосы не такие пышные, больше на прошлогодние сосульки похожие. Без парика просто.

Между тем, дамочка по моему радостно-охотничьему взгляду поняла, что творится в моей голове, и решила биться до последнего. Снова замахнулась вентилятором, хотя стояла поодаль. “Швырнет сейчас, гадина” — мелькнула в голове правильная мысль. И точно, метнула преступница в меня серебристый снаряд с тремя кожистыми лопастями.

И снова реакция боксера пригодилась. Да и руки относительно хрупкой тети не преспособлены метать вентиляторы и прочие увесистые бумеранги, даже в состоянии аффекта при виде заклятых врагов, правоохранителей.

Полушаг влево с небольшим поворотом, и вентилятор, вращая лопастями, неуклюже пронесся мимо, будто винтовой истребитель довоенных времен. Но он не впечатался в стену. Как ни странно, стука и грохота не послышалось за моей спиной. Он врезался во что-то мягкое.

— А-а-а!!! — судя по истошному воплю сзади, он угодил в человека, а вернее, в швейцара (просто Катков бы иначе вопил – удивился бы больше).

Я обернулся, на полу в коридоре прохлаждался скорчившийся Войнов. В обнимку с вентилятором. Прибор пересчитал ему несколько ребер и, скорее всего, даже сломал парочку.

Муки любовника нисколько не смутили мошенницу. Она и глазом не моргнула, даже сочувственно не поморщилась и слезу не пустила, а просто, воспользовавшись возникшим замешательством (во всяком случае, она так считала, но я-то был начеку) бросилась напролом в коридор.

Не знаю, на что она рассчитывала. Либо я такой прозрачный, либо она такая безбашенная. Но, естественно, прорыв блокады не получился. Я поймал ее за шкирку, как шкодливого котенка. Придавил к стене и щелкнул наручниками на ее запястьях. Первый раз женщине браслеты надеваю. Ни золотых, ни стальных не приходилось водружать.

Из глубины коридора показался Катков. Увидев, что враги повержены, он деловито подошел к скулящему швейцару:

— Вставайте, вы проедете с нами.

— А-а!.. — выл тот, корчась от боли. — Вы за это ответите! Это ментовской беспредел!

— Пишите, гражданин, заявление, — я схватил его за шевелюру и потянул вверх, помогая подняться. — На вентилятор или на того, кто его пульнул. Вот на эту гражданочку, например. Кстати, кем она вам приходится? Любовница? И подельница в одном лице?

Тетя молчала, а швейцар норовил наговорить лишнего:

— Мы ничего не сделали, вы ничего не докажете!

— Посмотрим, — я подтолкнул Войнова в комнату, одеваться, а сам уже перебирал в голове адреса потерпевших, которых надо срочно вызвать на опознание.

Запихав в машину, повезли парочку в отдел. Войнов поначалу упирался, верещал, чтобы в больницу его везли, дескать, ребра у него переломаны, и органы его внутренние упали на самое дно (дно чего — не уточнил).

Чтобы он заткнулся, пришлось залепить профилактический подзатыльник и пригрозить двухдневным допросом, в ходе которого он не то что травмпункта не увидит, но и в туалет даже не выпустят.

Михаил смекнул, что меня не разжалобить, и, наконец, припух. А его подружка тихо крысилась на нас на заднем сиденье, стиснув зубы, молчала, ну просто как Зоя Космодемьянская. Крепкая барышня, придется с ней повозиться. Но если потерпевшие на нее прямо укажут, то и показания ее признательные не слишком-то нужны, тем более, пальчики тоже, скорее всего, ее окажутся.

Приволокли добычу в отдел. Сначала допросили швейцара, он более хлипкий оказался. Хотя первое время пытался заднюю включать. Тогда я напомнил ему про сломанные ребра и рассказал страшную историю, как один такой же поломанный время тянул с обращением в больницу, и сломанное ребро в один “прекрасный” момент прокололо легкое, и бедняга откинул коньки от пневмоторакса. Это подействовало. Войнов тут же выложил нам, как с подельницей Машкой Мухиной обували они состоятельных клиентов ресторана “Острава”.

Горохов слушал его сбивчивый, прерываемый вздохами и ойканиями рассказ так внимательно, будто это была премьера остросюжетного радиоспектакля.

Схема проста, но гениальна. Он высматривал подходящих, одиноких мужчин, что посещают ресторан, как рабочий заводскую столовку. Здоровался и знакомился с ними. Умело перебрасываясь парой дежурных фраз на входе, узнавал