Иллюзия. Цена – жизнь - Николай Лузан

Накаидзе вертелся, как уж на сковородке и, ссылаясь на подписку о неразглашении, пытался уклониться от ответов. Презрительно хмыкнув, Гия поставил его перед выбором: быть обвиненным в шпионаже в пользу российской разведки, так расценили в грузинской спецслужбе его недавние разговоры с бывшими сослуживцами, либо помочь родине в ее борьбе «с империей зла, поддерживающей сепаратистские режимы в Абхазии и Южной Осетии».

Накаидзе затянул старую песню: «Если завтра война, если завтра в поход», — то обязательно придет на помощь родине. Гия не стал его слушать. И тогда Накаидзе использовал последний аргумент — сослался на суровый режим секретности в подразделении и особиста, который, по его словам, «днюет и ночует в батальоне и все про всех знает». И от этого аргумента Гия не оставил камня на камне и пригрозил ему «большими проблемами».

Накаидзе дрогнул, как и большинство шпионов, он рассчитывал, что окажется хитрее контрразведки, и дал согласие на сотрудничество с грузинской спецслужбой. Далеко не последнюю, а возможно, решающую роль в его решении сыграл меркантильный интерес. В качестве компенсации за работу Гия пообещал помочь Накаидзе оформить в собственность квартиру в Батуми, а также щедрое денежное вознаграждение.

Заключив этот союз с самим «дьяволом», он взял на себя обязательство: предавать и продавать сослуживцев. В оставшиеся до отъезда в Ростов дни Накаидзе под руководством Гии прошел краткий курс шпионского ликбеза. В Россию он возвращался с заданием по сбору сведений о частях СКВО, их боевых и мобилизационных возможностях. Вместе с тем в грузинской спецслужбе трезво оценивали скромные разведвозможности старшины батальона и потому дополнительно ориентировали на подбор кандидатов в агентурную сеть будущей резидентуры — офицеров, имеющих доступ к секретным документам или проходящим службу на штабных должностях.

По прибытии в часть Накаидзе в первые дни службы был тише воды ниже травы. Внутренний страх вязал шпиону язык. Сослуживцы не узнавали своего старшину, который раньше не чурался компаний и не лез за словом в карман. Прошел месяц-другой, а Накаидзе все не решался связаться с Гией. Прохладную весну сменило жаркое лето, а в жизни старшины ничего не менялось. Она шла своим чередом. Особист — сотрудник военной контрразведки, периодически появлявшийся в батальоне, в разговорах с ним дальше обсуждения общих вопросов о положении дел в подразделении, сохранности оружия и боеприпасов не шел. Шпион приободрился и, посчитав, что прежние его страхи были излишними, взялся за выполнение задания Гии.

На деле оказалось не все так просто. Как выяснилось, в должности старшины на шпионской ниве трудно было развернуться. Известные Накаидзе по службе сведения мало интересовали Гию. Попытки шпиона подсмотреть, подслушать разговоры сослуживцев тоже мало что дали. В итоге ему нечего было доложить грузинской спецслужбе. Набравшись смелости, он попытался под различными предлогами выудить у офицеров информацию о прошедших учениях, содержании отрабатываемых задач, планах перемещения частей и подразделений по территории военного округа, но те на сей счет предпочитали не распространяться. И тогда, используя подходящий момент, шпион тайком рылся в мусорных корзинах, надеясь найти черновики документов, раскрывающих боевую деятельность войск. Кое-что ему удалось добыть и, посчитав, что с этим можно требовать от Гии причитающийся шпионский гонорар, он позвонил ему, сообщил о выполнении задания и по электронному каналу сбросил собранную информацию.

Ответ Гии стал холодным душем для Накаидзе. Тот отказал в деньгах и потребовал докладывать «не штабные сплетни», а добывать документы, раскрывающие мобилизационные планы командования СКВО. Такой пристальный интерес к ним со стороны грузинской спецслужбы был объясним — до начала военной операции «Чистое поле» — захвата Республики Южная Осетия оставалось около двух месяцев. Поэтому ее руководителей больше заботила не безопасность агента Накаидзе, а возможные ответные действия частей российской армии на агрессию против Южной Осетии. На весах тех, кто затевал военную авантюру, судьбы и жизни таких, как Накаидзе, ничего не стоили, их кормили обещаниями.

И тогда Накаидзе решил рискнуть. Перебрав в уме знакомых офицеров, он остановил выбор на старшем лейтенанте Павле Правдине. По должности тот отвечал за организацию мобилизационной работы в части. В личном плане молодой и, как полагал Накаидзе, неопытный офицер должен был не устоять перед соблазном больших и быстрых денег. Определившись с кандидатом в будущие помощники, он ломал голову над тем, как подступиться к нему, и тут подвернулся удачный случай. У Правдина, так сложилось, что в один клубок сплелись бытовые неурядицы и неприятности по службе. Шпион не замедлил воспользоваться этим и в очередном разговоре, сочувствуя молодому офицеру, принялся исподволь подводить его к мысли о том, что все проблемы можно решить с помощью денег. Не встретив возражений со стороны Правдина, Накаидзе поспешил развить успех и пошел дальше, заявив: «Такие деньги валяются у тебя под ногами — это секреты, что хранятся в твоем сейфе».

Правдин в ответ рассмеялся. Он посчитал разговор веселым розыгрышем и свел его к шутке. В голове молодого офицера не укладывалось, что «отец солдатам» — старшина мог быть шпионом. А Накаидзе не шутил. До начала военной операции грузинской армии в Южной Осетии оставалось полтора месяца. Ее разработчики и руководители спецслужб по— прежнему были в неведении относительно того, какие ответные действия могут предпринять части российской армии и потому требовали от своей агентуры информации и еще раз информации.

Гия, получив от Накаидзе сообщение о перспективном кандидате, торопил с «развитием контакта». А тот, забросив Правдину наживку, решил подстраховаться и взял паузу. Прошло несколько дней после разговора, и у шпиона появилась уверенность в том, что «зеленый старлей» не сорвется с крючка. Подтверждением служило то, что Накаидзе за «сомнительные разговоры» не вызвали на профилактическую беседу ни в отдел военной контрразведки, ни к командиру части. И тогда шпион посчитал, что пришла пора действовать. Во время очередной встречи с Правдиным он затронул тему «о нищенском существовании военных и отсутствии перспектив по службе». Павел промолчал, это добавило уверенности Накаидзе, и он намекнул: «Переходи на службу в другую организацию. В ней достойно оценят твою работу и знания». На вопрос Правдина: «Какую?» Накаидзе решил не ходить вокруг да около и раскрыл карты: «На службу в разведку Грузии». А чтобы окончательно рассеять сомнения Павла, заверил: «Твоя будущая жизнь ничем не уступит хваленому Бонду».

Несмотря на молодость, Правдин понял, что на этот раз Накаидзе не шутит и перед ним находится не «отец солдатам» — старшина и даже не злой отчим, а настоящий из плоти и крови шпион. Внутри Павла все вскипело от негодования. Первым его желанием было — смазать по ненавистной лоснящейся, усатой физиономии, а затем схватить негодяя за шиворот и оттащить к контрразведчикам. Гримаса исказила лицо Правдина, а на лбу проступила испарина. Накаидзе истолковал все по-своему и принялся его горячо убеждать: «Все будет нормально. В этом нет ничего опасного. Тебя наши ребята из разведки прикроют не только в Грузии, но и в России. У них все схвачено и тут, и там».

И пока шпион разглагольствовал, Павел взял себя в руки. Грамотный, рассудительный офицер, которому командование, несмотря на молодость, доверило такой ответственный участок, как организацию в части мобилизационной работы, быстро сообразил, какую опасность представлял шпион, и решил повести свою игру. Он принялся расспрашивать Накаидзе о величине вознаграждения и мерах обеспечения личной безопасности. Тот, меривший всех по своему — шпионскому аршину, снисходительно заметил: «Тебе-то чего переживать? Снимай копии с секретных документов, а остальное — дело техники. Я беру все на себя».

Правдин не спешил давать согласие и каверзными вопросами пытался прощупать Накаидзе. А тот, исчерпав все аргументы, заявил: «С тобой будут работать очень серьезные люди», — и пообещал организовать с ними встречу, чтобы «лицом к лицу обсудить детали будущего сотрудничества». Разговор закончился тем, что Правдин попросил время на «обдумывание этого предложения».

Думал Павел недолго, в тот же день обратился в отдел военной контрразведки управления ФСБ РФ по СКВО. На встрече со старшим оперуполномоченным майором Андреем Поэтиным он рассказал о разговоре со старшиной Накаидзе. Тот самым серьезным образом отнесся к его сообщению. К тому времени подчиненные начальника Управления генерал-лейтенанта Михаила Золотцева уже вели активную оперативную разработку группы агентов грузинских спецслужб, занимавшихся шпионажем, подполковника М. Хачидзе, подполковника Х., подполковника М. Богданова (Балашвили), резидента Специальной службы внешней разведки Грузии З. Херкеладзе и ряда других. Накаидзе, судя по сообщению Правдина, происходил из того же ряда клонированных негодяев.