Семь снов черного кота - Сергей Преображенский

 - Дмитрий! — ответил Клочков, пожимая ее.

 - Как я понимаю, вас так назвали в честь богини плодородия Деметры? — предположил Александр, — Ведь вы македонец? Хотя нет, скорее грек, я угадал?

 - В некотором смысле, — уклончиво ответил Клочков.

 - В таком случае вы должны меня понять, каково это культурному человеку жить среди варваров! — сказал Александр, выразительно покосившись на шахматистов, — Теперь, по крайней мере, у меня будет собеседник способный оценить благородство души!

 - Вы знаете, я, скорее всего здесь ненадолго! — начал объяснить Димка, — Я попал сюда совершенно случайно, по ошибке! Эти эскулапы как видно нигде не учились и все перепутали! Они вдруг решили, что я умер!

 - Представьте себе, со мной приключилась практически та же история! — перебил его Александр, — За 5 дней до начала похода против арабов я заболел. После двух недель жестокой лихорадки 10 июня 323г. до н. э. я впал коматозное состояние, и лекари объявили, что я умер… впрочем, все это уже описано у Плутарха!

 Александр развернул длинный свиток и, найдя нужное место, указал ногтем.

 - Вот, читайте отсюда!

 «…На двадцать восьмой день месяца десия к вечеру лекари объявили, что Александр скончался. Тотчас явились многие из македонян и хотели пройти к телу, но врачи отказали им в этом, ссылаясь на волю покойного. Тогда высшие военноначальники собрались в одной из комнат дворца, чтобы посовещаться, что делать дальше. Вскоре, однако, между ними началась ссора, так как ни один не хотел уступить другому власти, которая оказалась неожиданно в их руках. Между тем Александр, встав с ложа, спрятался за дверью комнаты и слышал все, что говорили и все больше преисполнялся гневом. Наконец, не в силах далее терпеть, он стремительно вбежал в комнату, позабыв даже, что был наг…» *

 - Пожар! — услышал Клочков у себя за спиной громкий крик, — Воды, скорее воды!

 Он обернулся и увидел, как Эйнштейн топчет горящую на полу стопку бумаг, в то время как огонь уже успел перекинуться на занавеску.

 Димка, не раздумывая, схватил графин с водой и плеснул под ноги великому физику, а тем временем Александр принялся сбивать пламя с портьеры стулом и тут же развалил его в дрова.

 - Вы, Александр, конечно герой, — едко заметил Гоголь, — но зачем же стулья ломать? От этого убыток казне!

 - Уж кто бы говорил про убытки! — возразил профессор, поднимая с пола мокрые листки и стряхивая с них воду, — Николай Васильевич, голубчик, ну сколько можно? Вам же было сказано — рукописи не горят! А штора между тем уже занялась! Вот спалите дом, и где мы будем жить?

 - Но вы тоже должны меня понять! — начал оправдываться писатель, — «Мертвые души», второй том, я должен…

 - Во–первых, это не «Мертвые души» а моя «Теория единого поля»! И потом кто вам внушил такую дикую мысль — жечь собственные произведения?

 - Понимаете, — Гоголь наклонился к уху профессора и громко прошептал, — Сегодня, во время прогулки в саду я слышал Голос!

 - Как опять? — возмутился Эйнштейн, — Ну, это просто черт знает что такое!

 - Тсс! — Гоголь приложил палец к губам и огляделся по сторонам, — Не поминайте его! Еще третьего дня всю ночь мне снился, и такой гадкий привиделся; а рога–то длиннее бычачьих!

 - Я дивлюсь, как они вам десятками не снятся. Из одного христианского человеколюбия дал почитать свою «Теорию единого поля» и во что вы ее превратили?

 - Дмитрий возьмите, пожалуйста, Плутарха, — шепотом проговорил Александр и незаметно сунул Клочкову свиток, — Мне кажется, у вас он будет в большей безопасности! Оно конечно, рукописи не горят, но искушать судьбу все–таки не стоит!

 Убедившись, что Клочков надежно спрятал свиток под рубашкой, он добавил:

 - Теперь вы видите, с кем мне приходится делить свой последний приют? Один постоянно пытается жечь собственные рукописи, которые к несчастью не горят, а второй и того хуже — играет на скрипке!

 - Дмитрий, так вы же не слышали моей игры! — спохватился Эйнштейн. Он взял лежавший на тумбочке футляр и уже извлек из него скрипку, но тут на выручку Клочкову пришел Александр.

 - Постойте профессор, наш новый постоялец, очевидно, проголодался с дороги. Может быть, вы проводите его в сад?

 - И в самом деле, Дмитрий, вы не желаете подкрепиться? — спросил профессор, с сожалением убирая скрипку обратно в футляр, — У нас в саду растут чудесные фрукты!

 Едва речь зашла о фруктах, как в желудке у Клочкова что–то глухо заурчало, и он почувствовал, что и впрямь проголодался.

 - Пожалуй, было бы неплохо! — согласился он.

 - Идемте, я вас провожу! — сказал профессор, открывая дверь на балкон, — А после обеда я побалую вас Крейцеровой сонатой!

 С балкона они спустились в сад. Димка мог с уверенностью сказать что деревья, которые росли здесь, он видит впервые. Некоторые еще только цвели, в то время как на других уже были видны плоды, крупные сочные и весьма аппетитные на вид.

 - Скажите профессор, — спросил Димка, — а что обитатели других комнат тоже гуляют здесь?

 - Нет, чужие здесь не ходят, — ответил физик, — Не могу сказать, с чем это связано, но, скорее всего, для каждой комнаты предусмотрен свой сад!

 Он сорвал крупный зрелый плод эллипсовидной формы, желтый с продольными синими полосами и протянул Клочкову.

 - Что это? — спросил Димка, с подозрением разглядывая необычное угощение.

 - Честно говоря, названия этих фруктов никто из нас не знает, поэтому мы придумываем их сами. Этот, к примеру, мы назвали полосатик. Да вы ешьте, не бойтесь, он вполне съедобен и даже весьма приятен на вкус!

 Димка вонзил зубы в сочную мякоть и тут же его рот наполнился восхитительной влагой. Ничего подобного ему пробовать до сих пор не доводилось.

 - Очень вкусно! — признался он.

 - Другие фрукты не хуже, могу вас уверить!

 - Скажите профессор, а про какой голос говорил Николай Васильевич?

 - А это… — физик махнул рукой, — Не обращайте внимания, у нас тут у каждого свой голос. А вы–то сами никаких голосов разве не слышали?

 - Я, нет!

 - Пока нет! — уточнил профессор, — Еще услышите! Вы только очень не пугайтесь, помните — голоса это нормально!

 Между тем за разговором Димка незаметно доел свой фрукт и с удивлением обнаружил что наелся.

 - Местные фрукты не только очень вкусны, но и чрезвычайно питательны, — сказал профессор, заметив, как Димка вытирает губы листом одного из растений, — Быть может, хотите теперь утолить жажду?

 Он сорвал крупный цветок и протянул Клочкову. Чаша цветка оказалась на две трети наполнена прозрачной жидкостью.

 - Это нектар? — спросил Димка.

 - Нет, амброзия!

 Клочков сделал осторожный глоток и в ту же секунду, словно золотой огонь побежал по его жилам, наполняя все тело неведомым ранее каким–то совершенным до прозрачности счастьем. Он с жадностью осушил природный бокал до дна и отбросил его в сторону.

 - Кстати о фруктах, — продолжал между тем профессор, — Вы можете есть все, что найдете здесь без опаски отравиться или испортить желудок. За исключением плодов дерева стоящего посреди сада.

 - Что за древо?

 - Так, есть одно дерево… — Димке показалось, что профессор смутился, — Я вам потом его покажу! А сейчас идемте скорее, помните, я обещал вам Крейцерову сонату!

 - Только еще один вопрос, профессор! Когда я шел сюда я видел надпись над дверью — «Вечный покой». Эти слова, они что–нибудь означают или это просто аллегория?

 - Никакой аллегории! Именно вечный и именно покой!

 - Допустим, покой это понятно, но в каком смысле вечный? Я что буду жить здесь вечно?

 - А вы как хотели? Харон обратно не перевозит!

 - Это я уже слышал, но я сейчас о другом. Вы что хотите сказать, что я никогда не умру?

 - Теперь уже нет. Умереть можно только один раз!

 - Профессор и вы туда же? Ладно, эскулапы, они неучи им простительно. Но вы — светило мировой науки, гений! Зачем вам это нужно — внушать мне, что я умер?

 - Вы меня не совсем правильно поняли Дмитрий. Скажите, вы слышали что–нибудь про кота Шредингера?

 - Это тот, который сидел в черном ящике?

 - Да! Там, если вы помните, еще была радиоактивная частица с вероятностью распада один к двум и баллон с ядовитым газом, который открывался в случае распада этой частицы. Так вот получалось, что кот в черном ящике был жив с вероятностью ½ и соответственно с той же вероятностью мертв.

 - Извините профессор, — перебил Димка ученого, — а нельзя объяснить как–то попроще, без всяких котов?

 - Объяснять следует так просто, как только возможно, но не проще! — строго возразил профессор, — Сейчас вы, Дмитрий, как и тот кот, находитесь в суперпозиции двух состояний: жизни и смерти и только в момент наблюдения коллапсируете к одному из них.

 - Бред какой–то! — не выдержал Димка, — я не могу быть мертв с вероятностью ½, я же не кот!

 - А в чем разница?

 - Ну, как? — Димка слега смутился, — Ведь я же мыслю, следовательно, я существую! И потом где голубой туннель, светящееся существо и так далее? Ничего этого я не видел!