В сутках двадцать четыре часа - Владимир Киселев

Косило ушел в село, пригнал подводу. Уложили на повозку мешки — и опять в путь. Пошли третьи сутки их неожиданного путешествия. Оба валились от усталости. Но спали по очереди, прямо на подводе.

Радовало милиционеров одно — в полной сохранности груз.

На переправе через Случь осколком бомбы убило коня. Спасибо, выручили красноармейцы. Они накормили сотрудников, а главное, согласились подбросить до Могилева.

— Печетесь о своем грузе, словно в мешках золото или деньги.

— Скажешь тоже, деньги… Товарищ младший лейтенант, кто же их так возит? — небрежно ответил Косило. — И в войну деньги возят инкассаторы. А тут архивные бумаги. Приказали доставить в Могилев, вот и везем.

— Нарветесь на фашистов — тут и бумагам конец, и вам крышка. Закопайте — и дело с концом, — посоветовал младший лейтенант. — Я расписку дам, если нужно.

— Спасибо, но не имеем такого права, товарищ командир. Сами знаете — приказ выполняют, а не обсуждают. А мы люди маленькие, начальству виднее.

— Молодец, милиционер! Службу знаешь, — похвалил младший лейтенант. — Залезайте со своими бумагами в кузов.

— На ваших мешках все бока отобьешь, — усаживаясь, ворчал белобрысый красноармеец. — Это сколько бумаги исписали, чернильные души! — ощупав мешок, проговорил он. Приятель, подвинься, — обратился он к соседу. — Пусть милиционеры сядут.

Он еще что-то говорил о бюрократах, для которых бумаги дороже людей.

Косило не слышал красноармейца — он сразу уснул. Проснулся, когда машина подходила к Могилеву.

Бойцы сбросили мешки. Попрощались.

— Счастливо оставаться, «бумажные души».

Машина тронулась. Косило только теперь заметил, что не хватает мешка. Везли шесть, а осталось пять. Рванулся вдогонку за грузовиком, который пылил на дороге, набирая скорость. Где там! Выхватил пистолет, дважды выстрелил вверх.

На грузовике услыхали, остановились.

— Что случилось? — спросил младший лейтенант.

— Мешок в кузове остался, — подбежав к машине, задыхаясь, проговорил Косило.

— И настырный же ты, товарищ милиционер. Сейчас поищем. Ну-ка, просыпайтесь! — приказал командир.

Мешок отыскался: его положил под голову белобрысый.

— Из-за чего людей беспокоишь! — ругнулся боец. — Держи свой мешок!

На улицах Могилева, как после пожара, белели листки, бланки каких-то квитанций, валялись детские коляски, матрасы…

Найти в городе госбанк было делом нехитрым.

— Мы привезли деньги, — заявил управляющему Косило.

— Никаких денег мы не ждем. Откуда? Вы инкассатор?

— Мы из Волковыской милиции.

— Куда вас занесло… Документы на деньги?

— Какие документы? — переспросил Косило. — Они у бухгалтера.

— Где же он?

— Нет его. Одним словом, отстал, — объяснил милиционер.

— Чтоб бухгалтер отстал от денег… Такого еще не бывало.

— Может, раньше не бывало, а теперь случилось. Отстал не один, а на пару с кассиром. А может, просто сбежали.

— Без документов деньги не приму, не хочу под трибунал идти. Много денег?

— Шесть мешков.

— Сумма какая?

— Этого я не знаю. Мы их спасли из горящего банка…

— Мой вам совет, дорогой товарищ. Везите их в Шклов. Мы свои ценности туда уже отправили, а сами через час выезжаем.

— Захватите и наши мешки, в них деньги не чужие — народные, — настаивал Косило.

— Я же вам русским языком объяснил — без документов принять не могу. Надо еще разобраться, откуда они у вас.

— То есть как — разобраться? — не понял Косило. — Мы сотрудники органов. Вы что, форме не доверяете?

— Теперь форму многие носят. Будете скандалить — вызову охрану.

«И вызовет, — подумал Косило. — Телефонной связи с Волковыском нет. Пока выясняют личность, то да се, денежки могут пропасть. Ищи потом».

В горотделе НКВД, кроме дежурного, никого из начальства не было. Рассказывать ему о своих бедах Косило не стал. Сунулся в горком партии — секретари в отъезде.

Чем больше будет знать людей о деньгах, на столько же убавятся шансы их сохранить. Косило вздохнул: «Как же это мы об этом раньше не подумали?» Трое уже знали о брезентовых мешках: бухгалтер, кассир, шофер… Теперь — управляющий. Вот как дело-то обернулось…

— На автомашину нам рассчитывать не приходится, — задумчиво проговорил Семенчук. — Какие имелись в городе, уже укатили. Коней надо искать. Такое мое предложение, Петр Иванович, их много шастает.

Конечно, кони! Как же он сам об этом не подумал! Еще с машины он приметил на поле недалеко от города несколько лошадей, брошенных, видно, хозяевами. Может, среди них были и раненые, и больные, но были и здоровые.

Три лошади понуро стояли недалеко от обочины, две спокойно паслись на огородах. А если хорошенько пошарить по дворам, отыщутся и седла, которые запасливые мужики снимали с убитых красноармейских лошадей.

Косило сразу повеселел от таких мыслей. Даже о неприятном разговоре с управляющим забыл. Теперь он знал, что им с Павлом делать.

Не ахти каких раскормленных рысаков, но трех коней милиционерам удалось поймать, отыскали и седла. Даже реквизировали у мальчишек кавалерийский карабин с десятью патронами. Его Косило отдал Павлу Семенчуку.

Лошади милиционерам попались смирные: две гнедые, третья, серая в яблоках, чуть припадала на заднюю левую. Конечно, с конями морока немалая: прокормить, напоить, следи, как бы холку не набить. Но теперь у милиционеров был свой транспорт.

Днем они сворачивали с большака в укромное место; стреножив лошадей, пасли поочередно. В темноте все-таки двигаться было надежнее, села и деревни обходили стороной, лишних глаз избегали.

На окраине Шклова перед шлагбаумом милиционеров остановили красноармейцы-пограничники. Потребовали документы, поинтересовались, откуда и куда путь держат, что за груз в мешках.

— Мы выполняем особое задание, — коротко объяснил Петр Косило.

— Какое?

— Об этом могу доложить только комиссару, и никому более.

— А вот он и сам едет, — показал сержант-пограничник на приближающуюся со стороны города «эмку».

Выслушав доклад старшего по контрольно-пропускному пункту, комиссар кивнул в сторону милиционеров.

— Что за люди?

— Сотрудники Волковыской милиции, ждут вас.

При виде красной с золотым шитьем звездочки на рукаве гимнастерки, сердце у Косило радостно забилось.

— Слушаю вас, товарищи, — нетерпеливо бросил батальонный комиссар.

Косило предъявил удостоверение и рассказал, что за груз они везут в мешках, возле которых стоял с карабином Семенчук. Комиссар пощупал их.

— Если бы не увидел, ни за что бы не поверил в вашу одиссею. Сказка, да и только! — удивлялся он. — Вы даже не знаете, не представляете, что спасли для страны! И верю — и не верится! Садитесь в мою машину, берите для охраны автоматчика и сдавайте поскорее свой груз.

— Товарищ комиссар, пусть пока наши кони возле КПП побудут. Они нам еще пригодятся.

— Не возражаю.

Комиссар подошел к машине и переговорил с шофером. Он и не пытался скрыть своего восхищения двумя неизвестными милиционерами. «Надо будет фамилии записать. Не часто такое встречается, да и бойцам не лишне узнать о патриотах», — решил комиссар.

Деньги сдавал Косило, а Павел Семенчук поджидал его на скамейке напротив банка. Из окон высовывались люди, что-то рассматривали. Павлу и невдомек было, что они хотели посмотреть на него.

Не обращая внимания на любопытных, Семенчук ждал. Он потерял счет времени, когда увидел наконец в дверях сияющего старшего милиционера Петра Косило.

— Что-то ты долго. Приняли?

— Пересчитали до последней бумажки и приняли. Все нормально. Зайдем теперь, Павел, в столовку, пообедаем по-настоящему.

— А на какие шиши? У меня копеек пятьдесят наберется.

— Да у меня около рубля будет, — прикинул Косило. — Порядок. На борщ и котлеты хватит. Деньги от учебников еще остались: в воскресенье с дочкой собирались учебники купить, — пояснил он приятелю. — Как они там? В Волковыске уже немцы, я ничего не сумел узнать о наших семьях.

— Скверно! — только и сказал Семенчук и помрачнел.

Утешать Косило его не стал. Сам отойдет. Так оно и случилось. В столовой Павел поинтересовался:

— Петр Иванович, много ли денег в тех мешках было? Может, мытарств наших не стоили, зазря таились?

— Ой, много, Павел! Страшно даже выговорить — два миллиона пятьсот восемьдесят четыре тысячи рублей. Вот какая грудища!

— Ух ты! И верно, много. Расписку дали?

— А как же, благодарность объявили. И расписку по всей форме вручили. Акт, вот смотри. — Косило протянул документ с гербовой печатью. — Полный порядок. Читай…

Павел Семенчук внимательно прочитал всё, и подписи тоже.

«Акт подписали: управляющий Шкловским отделением госбанка З. Сигалов, главбух А. Козловский, старший кассир М. Воробьева. 31 июля 1941 года».