Чужая земля - Олег Верещагин

— Ну, мы пошли, — дружелюбно сказал Ревякин, поднося ладонь к фуражке. Кадеты тоже закозыряли. — Помоемся и спать.

Их шаги еще долго цокали по бетону. Оставшись одни, ребята начали оглядываться по сторонам, и Катюха умиротворенно вздохнула:

— Ну — дома, кажется.

— Ага, — поддержал Борька, тряхнул чубом. — Пошли, что ли, тоже?

Они вместе дошагали до начала станичной улицы. Огней почти нигде уже не было, но школа светилась половиной окон.

— Разнесут они нам учебное заведение, — без особой тревоги отметил Женька. — Мы завтра будем нужны?

— Я в случае чего вызову, отдыхайте пока, — поднял руку Игорь.

Обе парочки удалились по улице, пересмеиваясь и переговариваясь. Зигфрид, со страшным похряскиваньем зевнув, объявил:

— Пойду-ка я тоже спать. Идете?

— Иди, Степ, — кивнул Игорь.

— А ты? — кадет из прошлого расстегнул две верхние пуговицы на куртке, потряс ее, охлаждая тело.

— Схожу в школу, посмотрю, как там без меня вертится.

— Так, может, с тобой? — спросил Зигфрид, но тут же снова зевнул. Игорь засмеялся:

— Идите дрыхнуть, нечего сон на народ наводить. Я через полчаса приду.

Мальчишки тоже двинулись по улице. Игорь еще какое-то время постоял, наслаждаясь тишиной и полутьмой, потом повернулся и зашагал к школе.

На обочине около сливного желоба лежал футбольный мяч. Забыли… Игорь задумчиво остановился, подбросил мяч носком ноги, несколько раз перекинул из руки в руку, прокрутил на пальце, стукнул оземь, поймал перед лицом. Аккуратно положил на место — пусть тот, кто забыл, найдет мяч утром… Давно он в футбол не играл. А хочется.

Около школы на подъездной дороге сидел конвертоплан, стояли несколько человек — Игорь узнал поручика Евгеньева. Биодесантники посмеивались и перебрасывались невнятными репликами, одна из которых потонула во взрыве смеха. Игорь, подойдя, поздоровался со всеми и поинтересовался, в чем дело — оказалось, что сегодня спецназ принял бой, выручая одну из групп, окруженную на северо-западе, около лесных озер.

— Вабиска заметались, — с удовлетворением заявил поручик. — Они в самом деле опасаются нашей работы… Мы по-тихому подлетели, высадились в лесу и атаковали их с флангов двумя группами, а в центре пустили два ротора на джипе — на нее и приняли тех, кто бежать рванул. Убитых нет, у поисковиков трое раненых…

— Очень хорошо, господин поручик, — искренне сказал Игорь. — Большое вам спасибо.

— Это наша работа… хотя и не совсем, — улыбнулся поручик. И, слегка понизив голос, добавил: — Я попрошу… короче, не держите на меня зла, сударь, хорошо? Я явился к вам надутый, как индюк… — он снова улыбнулся. — Понимаете — задело, я же на пять лет старше…

— Ерунда, — пожал плечами Игорь. — Сейчас все в порядке?

Вместо ответа поручик козырнул.

В штабе царила вкусная деловая атмосфера. В коридоре вдоль стены лежало снаряжение, на нем спали или сидели и разговаривали поисковики двух групп. Около открытого окна над расстеленной картой, на треть состоявшей из белых пятен, склонились какой-то охотник — и офицер в форме геологов. На другом подоконнике редактор «Отклика» печатал на переносном ноутбуке, по временам рявкая в окно: "Ну что там?!" В ответ неслось невнятное рычание, которым редактор почему-то оставался очень доволен.

Двери классов были открыты настежь. В них стояли шум и гам, Игорь прошелся по коридору, ловя обрывки разговоров:

— …кто?.. Пятерка?.. А, сейчас…

— Коль! Ко-оль! Давай сюда скорей!..

— …куда ты лезешь?!. Так, еще раз — карту!..

— … переключи. Так. Ну-ка… Пошла, пошла!..

— …Четыре, четыре, это ноль!.. Да, ноль!.. Мы на приеме…

— …тащите кофе. А ты ложись вон туда и спи, пока можно…

— …господи, заработал, наконец-то…

Игорь заглянул в один из классов. Столы с компьютерами были сдвинуты в угол. Налево от входи, на прислоненной к стене старинной классной доске, было написано несколько объявлений, в их числе мальчик прочел весьма интересные:

"Кто привязывает лошадь около выхода в аллею? Поймаю — заставлю чистить весь парк!!!"

"Поисковики! За проходческими лазерами заходите на склад к Одинцову! Будет говорить, что нет — не верьте, есть, я сам видел!"

"Для Вали. Радость моя, ко дню рождения не жди. Мысленно с тобой."

На мамонтовых бивнях, укрепленных под потолком, покачивалось самое разное снаряжение — от курток до полевых поясов. Какие-то дряхлые столы времен Первой Галактической были составлены крестом, и три человека, сидевшие на его концах, бодро орали в аппараты армейской связи. Четвертый, присев как-то боком, писал в блокнот.

— Где Голавлев? — спросил Игорь, останавливаясь возле столов. Тот, кто писал, не переставая этим заниматься, объяснил;

— На станции электроники. В парк, прямо, первый поворот налево.

В парке было пусто, но сквозь листву горели огоньки нескольких станций, временами откуда-то слышался шум, наводивший на мысли о работающей электростатической машине. Игорь неспешно зашагал по дорожке, поглядывая вокруг.

Поворот к нужной ему станции прозевать было невозможно — около него горела переноска, направленная на поставленный на треногу мольберт. Около мольберта сидел в глубокой задумчивости мальчишка лет тринадцати с раскрытым ящиком красок на коленях — сидел и что-то там сосредоточенно выбирал. На мольберте был чистый лист пластика, а рядом, прислоненные к бордюру, стояли три картины.

Игорь остановился. Картины были хороши. Написанные слишком ярко и резко, но настолько полные динамизма, что это искупало ученическую старательность. Игорь прикусил губу и стоял очень тихо, не сведя глаз с пластиковых прямоугольников…

…По дымящимся, оплавленным, горящим руинам карабкались сотни людей — в старинной форме, почти без брони, в неудобном снаряжении, вооруженные древними пороховыми «абаканами» и «печенегами». Сквозь затянувшие небо дымы сияло крохотное, ослепительное лиловое солнце, нависал алый распухший бок какой-то планеты. Десятки людей уже лежали на земле, падали, горели, просто разлетались в куски. Они атаковали хорошо укрепленные позиции, на которых возле боевых установок, изрыгающих огонь, суетились рослые, похожие на оборотней из сказок фигуры — скиутты. Оттуда катился вал плазмы, излучения и картечи, но люди валили вперед; ревели черные рты, безумно отблескивали глаза, и даже те, кто падал, в падении словно летели дальше… Молодой парень, горящий со спины, взбежав на гребень развалин, размахивал алым флагом с золотой свастикой — флагом Объединенной Армии Земли в Первой Галактической — лицо знаменосца дымилось, глаза кипели в глазницах, но он вскидывал знамя… Как ни странно, идущие в самоубийственную атаку люди вовсе не выглядели обреченными. Напротив — юный художник поразительно точно смог передать АТАКУ — когда нет уже ни страха смерти, ни боли, ни жизни — ничего нет, все уже не важно, кроме одного — ДОБЕЖАТЬ и бить врага наповал.

"Взятие Сельговии десантами 1б-й ударной армии", прочел Игорь внизу картины и кивнул машинально. Конечно. 21-й год Галактической Эры… Сельговия обошлась Земле в 45 миллионов убитых — слишком много даже для той войны, унесшей больше миллиарда человеческих жизней. Но после падения "восьмиугольника крепостей" скиутты, имевшие раньше в Галактике непоколебимую славу непобедимых планетарных бойцов — почти двухметровые невероятной физической силы волко-гуманоиды — стели избегать ближнего боя, а через полтора года первыми перешли на сторону Земли, заявив, что предпочитают быть на стороне безумцев… Но от 1б-й ударной осталось полпроцента — от собранной "по сусекам" армии, брошенной на гибель в отчаянной попытке вырвать у врага инициативу… и сделавшей это. Игорь вспомнил хроники того времени — еще моно. 20 % армии составляли женщины, 35 — подростки младше 16 лет, несовершеннолетние даже по нынешним законам, куда более либеральным к возрасту.

Игорь вздохнул и перевел взгляд на вторую картину…

…Низкий сводчатый коридор космической базы загромождали опрокинутые стеллажи, блоки, разный мусор. Горела половина плафонов, остальные были разбиты. Стоя на коленях, мальчишка лет четырнадцати, одетый в красную ветровку, джинсы и туристские ботинки, стрелял из ИПП. Во всем — в приподнятых плечах, в задравшихся до локтей рукавах ветровки, даже в положении ступней — было ощутимо адское напряжение, мальчишка корпусом подался вперед, словно этим хотел придать зарядам плазмы дополнительную силу. Лица видно не было — только часть скулы и подбородок, волосы встрепаны. Рядом, за опрокинутым блоком питания, сидела девчонка, чуть постарше — она поспешно заряжала полуавтоматический гранатомет, склоненное лицо с закушенной губой выдавало напряжение не меньшее, чем у мальчишки, оранжевые штаны от модного комбинезона были прожжены на бедре, голые до плеч руки — тоже в ожогах. Чуть дальше лежал скорченный, почерневший труп человека, сожженного лучевиком. В разбитую дверь на другом конце коридора вламывались фигуры — приземистые, с тремя верхними и нижними конечностями, в угловатой броне — десантники нэйкельцев. Их нечеловеческость и вполне человеческое устремление вперед, читавшееся в каждом движении, создавали странный контраст. Передний был окутан розовой вспышкой защитного поля, двое за ним стреляли из странного, непривычного землянину вида лучевиков, от попаданий на стенах и потолке горел и капал металл… "Михайловская база. День б-й", — гласила подпись под картиной…