Разум океана - Станислав Гагарин

Поразительные результаты дали эксперименты профессора Бастиана. Профессор Бастиан исходил в своей последней работе из следующего предположения: если у дельфинов есть сложная акустическая связь, значит, в определенной ситуации, когда дельфину нужно сделать какой-то выбор, он сможет передать информацию о результате своего выбора другому дельфину. При этом он передаст ее таким образом, что дельфин, получающий сигнал, расшифровав полученную информацию, сможет совершить нужное действие. Короче говоря, речь шла о том, чтобы доказать, что у дельфинов есть настоящий язык..."

Генрих Раумер перестал читать и внимательно посмотрел на хозяина дома.

- Нет, - сказал Гофман-Таникава, отвечая на невысказанную мысль корреспондента "Фелькшпер Беобахтер". - Янки еще далеки от успехов профессора Накамура. Прямого контакта с дельфинами у них нет. Пока они не придают подобным экспериментам серьезного значения.

- Не обольщайтесь беспечностью американцев, - возразил Раумер. - Мне известно, что их головастый физик Роберт Вуд еще в первую мировую войну предложил использовать дельфинов для обнаружения наших субмарин. С этой целью Британское адмиралтейство проводило даже опыты... И опыты эти показали, что дельфинов действительно можно приучить гоняться за подводными лодками, ориентируясь по звуку винтов, запахам масла и выхлопных газов.

- Информация об этом тоже хранится в папке, - сказал Гофман-Таникава. - И все-таки у наших противников нет того, что имеет профессор Накамура и скоро будем иметь мы.

- Дай бог... Сейчас, когда профессор Гельмут Вальтер изо всех сил трудится над новым двигателем для невиданной еще субмарины, нам вовсе ни к чему сюрпризы вроде дельфинов-ищеек. Хватит с нас английских гидролокаторов... И все-таки с трудом верится, что с дельфинами можно установить прочный контакт.

- А вы прочтите следующий листок, Генрих, - предложил Гофман-Таникава.

"Когда немецкому физиологу М. Тидеману, - прочитал Раумер, - впервые довелось увидеть мозг дельфина, он был поражен. "Замечательное развитие мозга дельфина! - воскликнул Тидеман. - Это развитие предоставляет ему место сразу же за человеком и орангутангом. И оно могло бы дать основание для выводов о соответствующем развитии умственных способностей..." Проводя свои анатомические исследования в 1827 году, Тидемав установил, что мозг дельфина больше, чем у обезьяны, и почти такой же, даже немного шире у основания, как у человека.

В наши дни всерьез взялись за изучение мозга дельфина. Профессор из Швейцарии А. Портман так. подвел результаты тестовых испытаний: на первом месте человек - 215 баллов, на втором дельфин - 190 баллов, третий призер - слон. Обезьяна заняла четвертое место.

У дельфина на 50 процентов больше нейронов, чем у человека. Следовательно, он спосрбен усвоить объем знаний в полтора раза больше, нежели люди. С такой феноменальной головой можно обойтись без искусственных средств хранения информации..."

- Да, - протянул Раумер. - Не думаю, чтоб у меня было или будет когда-нибудь задание, сложнее нынешнего.

- "Тому, кто по несчастью оказался среди волн, следует плыть, уповая на помощь дельфина или богов", - процитировал резидент.

- А это еще откуда? - сощурился подозрительно Раумер.

- Из Платона, - ответил Гофман-Таникава. - Известно, что древние жители Средиземноморья часто сталкивались с дельфинами во время плавания и ловили вместе рыбу. Имеется немало красочных описаний такого "сотрудничества".

Плиний Старший писал, как афалины метали косякам кефали выходить из мелководного залива в море. По окончании удачного лова рыбаки вознаграждали дельфинов частью добычи и никогда не трогали своих "помощников". Заготовляли же дельфинье мясо в пищу и жир для замены оливкового масла, по мнению писателя древности Плутарха, не греки, а византийцы...

- Судя по всему, - проговорил Генрих Раумер, - вы, Адольф, всерьез занялись этой проблемой. Не собираетесь ли в помощники к профессору Накамура?

Гофман-Таникава рассмеялся.

- Боюсь, что в таком серьезном деле я окажусь беспомощным дилетантом. Но кое-какими сторонами дельфиньего вопроса я заинтересовался. Возьмите, к примеру, воззрения древних на этих животных как на бывших людей, ушедших когда-то с суши в океан. Вообразите себе, Генрих, подобный опыт. Если погрузить в быстрый поток детский воздушный шарик, то, обтекаемый струями, он, конечно, не сохранит сферической формы - сплющится в направлении потока, раздастся в боках.

Гораздо сложнее обстоит дело с обтеканием живой, организованной материи. Она воспринимает давление набегающего потока, старается изменить свою форму, приспособиться к потоку. Если эта своеобразная задача решается на протяжении жизни многих поколений какого-либо вида животных, то в процессе эволюции ее оптимальное решение отыскивается удивительно точно.

Как мне стало известно недавно, известный английский ученый Ферст Овэйприл решил такую задачу для обтекания человеческой головы потоком, набегающим в направлении "нос - затылок". Для исходного профиля рассчитывалось поле скоростей и давлений на поверхность головы. Методами теории оптимального регулирования определились возможные малые деформации черепа, позволяющие снизить максимальное давление жидкости на голову, воспрепятствовать зарождению вихрей... Для этой новой формы вновь решалась задача обтекания и вновь определялись оптимальные деформации и так далее. Полученные результаты проливают неожиданный свет на загадку Атлантиды. Неотвратимость погружения под воду поставила обитателей этой страны перед дилеммой: либо погибнуть, либо приспособиться к новым условиям жизни.

Победа в борьбе со стихией давалась людям ценой коренной перестройки физического строения. Их тела постепенно становились более "обтекаемыми", ноги срослись, образовав хвостовой плавник, руки превратились в боковые, нос сильно выдался вперед, разросся, округлился, глаза заплыли, лоб стал более покатым. Кожный покров был доведен до совершенства, которое до сих пор озадачивает исследователей: на самых высоких скоростях движения вокруг тела дельфина не образуется вихрей. Разговорный язык заменился свистом, хорошо, распространяющимся в воде. В корне изменились дыхательная и нервная системы...

Так человек мог превратиться в дельфина. И, возможно, те, в ком мы видим "братьев по разуму", - родные братья нам и по происхождению, Генрих.

- Логично, хотя и сдобрено изрядной долей фантастики, отозвался Генрих Раумер. - Странно лишь одно: почему осуществить контакт с этими "бывшими людьми" удалось японцу... Именно японцу. Почему?

- Японцы не занимались массовым промыслом дельфинов, ответил Гофман-Таникава. - И, может быть, "людям моря" как-то известно об этом... Ведь еще Плутарх писал, что из всех живых существ лишь дельфину природа даровала то, что ищут лучшие философы человечества - способность к бескорыстной дружбе. Дельфину ничего ые надо от людей, - подчеркивал Плутарх, - но тем не менее он их великий друг и многим оказывал помощь... Правда, сами люди оставались глухими к настойчивым призывам иной цивилизации...