Дилемма - Алексей Макеев

– Ключ? – удивился Поляков. – Не просил я никакого ключа. Сказал, что зайду попозже, и все.

– Та-а-ак! Интересное кино, – сказал Гуров. – А твой Игнатьев здесь появиться не мог? Отдельно от тебя?

Поляков посмотрел Гурову прямо в глаза.

– Давайте отойдем, товарищ полковник, – негромко сказал он и кинул через плечо омоновцам: – Вы тут пока постойте!

Они вошли в номер. Поляков неторопливо оглядел стены, потолок, а потом сказал подозрительно равнодушным тоном:

– Игнатьев, говорите? Не исключено, что мог и зайти. Вполне мог. Тут, видите, какое дело… Стаднюков у следователя показал, что вы без постановления ворвались к нему в квартиру, стреляли, подбросили героин, похитили сожительницу… Сами понимаете, проверка всех обстоятельств потребует вашего непременного присутствия, следственных экспериментов и тому подобного. По-моему, это не входит в ваши планы, товарищ полковник, верно?

– Не входит, – согласился Гуров. – Да ты что крутишь? Ты прямо говори – что там у вас затевается? И кстати, Стаднюков показал, что связан с Широким? Какими делами они с ним занимаются, рассказывал?

– Про Широкого пока молчок, – ответил Поляков. – Тут ведь еще то обстоятельство сыграло роль, что девчонка у вас была. Стаднюков мог лепить все, что вздумается. Но суть не в этом. С этой бандой мы рано или поздно разберемся. Вам вот что делать? Я слышал, следователь собирается с представлением на прокурора области выходить о неправомерной деятельности оперуполномоченных из Москвы. Я понимаю, у вас в столице тылы, но здесь может выйти все это боком.

– Да уж чего хорошего! – согласился Гуров. – А какова роль твоего шефа во всем этом?

Поляков замялся.

– Мне показалось, что он доволен. И насчет банды доволен, и то, что вы с этой бандой как бы подставились. По-моему, он теперь будет вас уговаривать уехать. Мы с ним эту тему не обсуждали, но он в разговоре намек такой сделал. Так и вам, и ему проще будет. А если не согласитесь, предъявит что-нибудь. Он, говорят, мастер у нас на сюрпризы.

– И какой сюрприз теперь главный?

Поляков немного помолчал и сказал:

– Могу предположить, что он будет давить на незаконный арест, которому вы подвергли Сумскую. И возможно, применение в ее отношении незаконных средств воздействия.

– То есть мы ее пытали – ты это хочешь сказать?

– Ну, примерно, – наклонил голову Поляков. – Может быть, это будет звучать не так грубо, но вам ведь от этого не легче. Большой может получиться шум.

– Никак не пойму твоей роли в деле, капитан! – сказал Гуров. – То ли ты нам сочувствуешь, то ли роль связного выполняешь, с функциями дипломата.

– А и то и другое, товарищ полковник, – без колебаний ответил Поляков. – Сами понимаете, я не на вас работаю, на Игнатьева. Так что при всем сочувствии линию буду гнуть его, тут уж не обессудьте. А почему вам и в самом деле не уехать отсюда? Или дела еще не закончили?

– Одни закончили, а тут другие появились, – ответил Гуров. – Хотели с тобой вместе мозгами пораскинуть, но ты, видишь, другую линию занял. А нам Игнатьев несимпатичен, ему мы помогать не хотим.

– Мне он тоже несимпатичен, я уже говорил, – отозвался Поляков. – Но это не имеет никакого значения. Игнатьев существует так же, как этот город, эта гостиница, как закон Ньютона наконец! Мне, например, несимпатичен закон Ньютона, но считаться с ним мне все равно придется, понимаете?

– Ну, не семи пядей во лбу, но такую вещь понять можем, – усмехаясь, сказал Гуров. – Я вот другого не понимаю. Ты, значит, сюда за девчонкой пришел – значит, догадался, что она здесь.

– Догадаться несложно. Вы все время в гостинице. Куда вы еще ее повезете? Игнатьев то же самое предполагал – потому, наверное, и хотел в номер проникнуть. Вам повезло, что ключа ему не дали. А могли ведь дать. Тогда бы…

– Не будем о грустном, – прервал его Гуров. – Давай лучше о самом грустном. А самое грустное вот в чем состоит. Значит, ты явился за девчонкой. Теперь мы ее тебе отдаем, ты везешь ее в свою епархию, где она под диктовку сочиняет телегу про то, как над ней, невинной овечкой, издевались два маньяка из главка и как она просит защиты у родной прокуратуры, так?

– Ну, в принципе, так оно и будет, – мужественно сказал Поляков.

– Хреново, – заметил Гуров. – Это может означать только одно. Игнатьев готов освободить участницу банды только по той причине, что это поможет выставить нас из города. Интересная комбинация!

– Расчет простой. Потом он все равно ее возьмет. Куда ей деваться? – сказал Поляков. – Но, может быть, если я намекну ему сейчас, что вы сами не сегодня-завтра уезжаете, он будет действовать жестче? В принципе, обыск на Петровской много чего дал. Оснований для ареста обоих более чем достаточно.

– Оснований более чем достаточно, но все может повернуться по-другому, – констатировал Гуров. – Да, вы тут лихо работаете, капитан!

– Вы тоже, товарищ полковник, – скромно заметил Поляков. – Не в укор будет сказано, но процессуальные нарушения при проникновении в квартиру… Чтобы посадить этих двоих за решетку, все равно придется комбинировать.

– Верное замечание, капитан! – хмурясь, согласился Гуров. – Поддел ты меня здорово! И что самое главное, я и сам знаю, что в этом случае ты прав, а я не прав. Но в своих действиях я никого не хотел ущемить, а у вас получается наоборот. Чем я так насолил твоему шефу?

– Не знаю, товарищ полковник, – признался Поляков. – Вам это, наверное, лучше должно быть известно. Новый он у нас человек. Может, когда-нибудь сам скажет?

– Знаешь, капитан, не хочу тебе ничего навязывать, но было бы неплохо, если бы ты в разговоре, тоже эдак вскользь, намекнул бы Игнатьеву, что мы свои дела закончили и не сегодня-завтра уедем. В конце концов, это чистая правда. Вернемся к своим тылам, а вы тут оставайтесь с вашим Игнатьевым. Только мой совет – пореже поворачивайся к своему шефу спиной, от души советую.

– Я учту, – сказал Поляков. – Так мы забираем девчонку?

– Не с нами же она жить будет! – развел руками Гуров. – Забирайте, конечно. Только не забудьте, что она причастна к убийству собственного брата. А убийство тяжкое преступление, что бы там ни говорил полковник Игнатьев.

– Мы все проверим, – пообещал Поляков.

Они вышли в соседнюю комнату, где уже освобожденная Людмила с независимым видом сидела на подоконнике и смолила крепкую сигарету, которой ее угостил Крячко. Увидев новое лицо, она покривилась, будто съела тухлое яйцо, и сказала с отвращением:

– Еще один легавый притащился! Когда же это кончится, мать вашу!

– Ты идешь со мной, мартышка! – с угрозой в голосе сказал капитан Поляков. – Бросай сигарету и на выход! И без фокусов, а то ОМОН тебя живо обломает.

– Еще один грубиян, – констатировала Людмила, но настроение у нее сразу упало.

Чтобы хоть как-то скрасить себе поражение, она демонстративно раздавила окурок о подоконник и только потом спрыгнула на пол.

– Пошли, что ли, – сказала она скучным голосом и помахала Гурову и Крячко ручкой. – Пока, мужички! Пишите письма!

Поляков подтолкнул ее к дверям. Они вышли из номера. Дверь захлопнулась.

Гуров и Крячко вслушивались в тяжелые шаги омоновцев, пока те не затихли в глубине коридора, а потом Гуров сказал:

– Нам предъявили ультиматум. В исключительно мягкой форме, но тем не менее. Игнатьеву очень хочется, чтобы мы поскорее уехали отсюда. Я пообещал, что уедем.

– По-моему, ты не соврал, – Крячко потрогал нашлепку на носу и сообщил: – Чешется страшно! Значит, заживает, да? На мне все заживает как на собаке. А про наш визит к Широкому ты тоже рассказал?

– Почему-то удержался. А почему, и сам не знаю. По-моему, это уже комплекс ищейки. Мне не нравится, как в этом городе работает милиция, в частности полковник Игнатьев. Он ведет себя непонятно, а мне хочется понять.

– Да, есть у тебя такая слабость, – согласился Крячко и тут же спросил: – И что ты теперь собираешься делать? Встречать Свенссона, угадал? И что дальше?

– Широкий ищет выход на наркокурьеров, – сказал Гуров. – Это его идея фикс. Не сумев выйти на них прямо, он через кого-то получил информацию про этого Свенссона. Судя по всему, Свенссон – один из постоянных покупателей. И у него есть здесь гарантии. Слышал ведь про своего человека на таможне? С такой информацией Широкий мог рассчитывать прихватить курьера прямо в момент купли-продажи. В случае удачи он мог получить и наркотики, и деньги. Возможно, на этом он бы и остановился. Честно говоря, мне он не показался. На крестного отца не тянет. Если он зарвется, то все кончится очень быстро – его вычислят и шлепнут. По-моему, он и сам это понимает.

– Ну, теперь-то мы ему даже этой малости не оставили, – сказал Крячко. – Банду его шерстят, сам он ранен, информация к нам попала. Только и остается, как говорит наш питомец Грязнов, повеситься.

– Кстати! – хлопнул себя по лбу Гуров. – Нужно немедленно ехать в больницу! Заморочил меня этот Поляков! А ведь Грязнов может и в самом деле подхватить какую-нибудь заразу – с него станется. Иди заводи машину, а я за Славиком.