Квантовый вор - Ханну Райаниеми

Исидор смущенно кашляет, внезапно вспомнив о том, что одет в помятую копию революционной формы.

— Вы не возражаете, если я немного осмотрюсь?

— Нет, конечно. Я догадываюсь, что в течение нескольких ближайших дней вы будете проводить здесь значительную часть времени. Я предоставил вам доступ к экзопамяти — за исключением нескольких очень личных фрагментов. Так что чувствуйте себя свободно в своем расследовании.

Исидор берет в руки оставленную Унру книгу и открывает ее. Его мгновенно подхватывает ошеломляющий поток образов, действий и текстов. Видео с различных ракурсов, музыка и шумы, мелькание изысканных лиц и просторных залов…

Унру с неожиданной яростью выхватывает у него книгу. Его глаза мечут молнии, и на бледных щеках проступают красные пятна.

— Я бы предпочел, чтобы вы не касались содержимого библиотеки, — шипит он. Многое из этого… было трудно достать, и я отношусь к книгам очень ревностно.

Он протягивает том библиотечному дрону, и тот возвращает книгу на полку.

На лице Исидора, вероятно, отразилось его изумление и волнение — Унру качает головой и смущенно улыбается.

— Прошу прощения. Вы должны понимать страсть коллекционера. И, как я уже упоминал, это место для меня очень личное. Я был бы весьма обязан, если бы вы продолжали свое расследование без… академических изысканий.

Исидор прогоняет видения и кивает, хотя его пульс все еще учащен. Лицо Одетты неожиданно становится суровым.

— Я никогда не проявлял большого интереса к истории, — негромко говорит он.

Унру смеется, но его смех больше похож на кашель.

— Возможно, нам всем было бы намного полезнее больше времени посвящать настоящему, не так ли? По правде говоря, в ближайшие несколько дней мне предстоит много дел. Напоследок нашлось немало… человеческих проблем, которыми я должен заняться. — Он берет Исидора за руку. — Я верю в вас, мистер Ботреле. И надеюсь, что не разочаруюсь.

— Я тоже на это надеюсь, — говорит Исидор.

После ухода Унру Исидор достает увеличительное стекло и начинает осматривать помещение. Комната заполняется слоями информации: следы ДНК, микрочастицы одежды на ковре, отпечатки пальцев и жирные пятна, молекулы и микроэлементы. В то же время он обращается к экзопамяти библиотеки. В голове выстраивается бесконечная башня, состоящая из мгновений прошлого. Исидор узнает, что письмо появилось в восемь часов тридцать пять минут прошлым вечером, и ни секундой раньше. Ни до, ни после этого в библиотеке никого не было. Он запрашивает воспоминания всего замка: слуга в вечном молчании стоит здесь, второй — там, а затем блок, скрывающий от его взгляда личные покои Унру.

Исидор снова рассматривает письмо. Нет никаких признаков самоформирования: это настоящая, изготовленная руками бумага либо высококачественная нанокопия. Даже учитывая современные технологии других миров, трудно представить, чтобы облако микрочастиц в течение нескольких секунд сконцентрировалось в письмо, да и требуемая для этого энергия не могла не оставить следов в экзопамяти замка.

— Мы рассматривали все возможные варианты, — говорит Одетта, усевшись на подлокотник кресла Унру с присущей ей улыбкой маленькой девочки. — Сомневаюсь, чтобы ваша игрушка зоку обнаружила нечто такое, чего не заметила я.

Исидор едва слышит ее: он слишком сосредоточен на осмотре пола и стен библиотеки. Как можно было ожидать, они прочные, из текучего базальта. Затем Исидор садится и на некоторое время закрывает глаза. Мимолетные видения из книги затмевают очертания загадки, но в душе ему хочется вплести в общий узор и их тоже. Исидор прогоняет исторические образы и сосредоточивается на письме. Запертая комната, таинственный объект — в этом есть какая-то почти избыточная ясность.

— Когда вы в последний раз приобретали что-нибудь для мистера Унру? — спрашивает он у Одетты.

Она касается губ кончиком пальца.

— Приблизительно три недели назад. А что?

— Мне пришла в голову мысль о Троянском коне, — говорит Исидор. — Не мог ли он получить с покупкой замаскированное устройство, содержащее, к примеру, микродрона или нечто подобное, что могло бы положить письмо в то место, где бы оно попалось на глаза мистеру Унру? В таком случае устройство могло попасть в замок довольно давно и бездействовало, пока не было активировано.

— Я считаю это маловероятным, — возражает Одетта. — Каждый купленный предмет Кристиан с помощью экспертов проверяет самым тщательным образом. И даже если бы такое устройство оказалось в замке, оно оставило бы след в экзопамяти.

— Верно. — Исидор смотрит на нее с любопытством. — А у вас имеется собственная версия?

— Мне платят не за это, — отвечает Одетта. — Но если бы мне пришлось строить предположения… Что ж, скажем так: за время моей работы здесь я видела, как наш дорогой Кристиан занимается вещами куда более эксцентричными, чем написание писем самому себе. — Она улыбается, но на этот раз выглядит более старой и злой. — Им легко овладевает скука. Ради вашего же блага, мистер Ботреле, я надеюсь, что вы придумываете загадки не хуже, чем их разгадываете. И что сыщик в вас искуснее, чем модник. Ваш гардероб определенно оставляет желать лучшего.

В тот вечер, возвращаясь домой, Исидор все еще думает о письме. И понимает, как сильно скучал без медленно разворачивающейся в голове схемы новой тайны.

Лин, должно быть, еще не легла: в кухне горит свет. Он вспоминает, что не ел с самого утра, и заказывает кухонному фабрикатору порцию ризотто.

Наблюдая за тем, как рука фабрикатора танцует над тарелкой, производя атомным лучом зернышки риса, Исидор размышляет об Унру. С ним что-то не так. Предположение Одетты о том, что Исидора позвали для участия в какой-то замысловатой шараде, весьма вероятно. Но эта версия слишком неуклюжа, чтобы ее принять.

При виде дымящейся тарелки он решает, что голод способствует мыслительному процессу, а потому оставляет еду на кухонном столе и уходит в комнату.

— Выдался долгий день?

На его кровати, скрестив ноги и играя с зеленым монстром, сидит Пиксил.

— Что ты здесь делаешь? Как ты попала в комнату?

Он намеренно исключил Пиксил из своего гевулота несколько дней назад. Что-то вроде местной анестезии, заставляющей онеметь поврежденный орган.

Пиксил поднимает кольцо сцепленности. По едва заметной зернистости ее силуэта Исидор понимает, что это изображение создано утилитарным туманом.

— Знаешь, это не просто средство связи, — говорит она. — Я устала играть в игру под названием «Догадайся, что думает твой парень». Полагаю, она началась по твоей инициативе.

— Ты?..

— Серьезно? Нет. Но большинство зоку могли бы, в этом нет сомнения. Мне нравится этот малый. У него есть имя?

— Нет.

— Какой позор! Оно ему необходимо. Что-нибудь из Лавкрафта, например. Хотя там более крупные и скользкие существа со щупальцами.

Исидор молчит.

— Я вижу, ты слишком занят, чтобы разговаривать? — замечает Пиксил. — Наверно, я устала и от игры в «Давай поговорим о наших чувствах».

Некоторое время Пиксил просто смотрит на него.

— Я понимаю. И я шла, чтобы предложить новую систему ведения счета. Одно очко каждый раз, когда ты скажешь правду, а переход на следующий уровень открывается подлинными откровениями. Но я вижу, что напрасно потратила время. — Она складывает руки на груди. — Знаешь, если бы я попросила Дратдора, он мог бы сконструировать модель эмоционального реагирования, которая точно указала бы, что заставляет тебя убегать.

В голове Исидора возникает кошмарная мысль.

— Тебе ведь не приходилось иметь дело с этим ле Фламбером?

Он натыкается на границы, определенные гевулотом в отношении его договоренности с Унру, и язык словно примерзает к гортани. Но это очень похоже на Пиксил: придумать сложнейшую загадку, чтобы восстановить его доверие. Исидор с ужасом сознает, что не в силах сразу отбросить это предположение.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — отвечает Пиксил. — Мне ясно, что ты хочешь сосредоточиться на важных делах. Я пришла сказать, что вне зависимости от того, в какую игру ты играешь, — а я играю лучше, можешь мне поверить — ход за тобой.

Она исчезает. Кольцо сцепленности и зеленый монстр с глухим стуком падают на кровать. Монстр приземляется на спину и беспомощно дергает щупальцами в воздухе.

— Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, — говорит Исидор.

Он поднимает существо и переворачивает его, получив в ответ благодарный взгляд огромных глаз. Исидор ложится рядом и смотрит в потолок. Он понимает, что должен подумать о Пиксил и о том, как помириться с ней, но мысли упорно возвращаются к письму. Письмо — это физический объект. У него имеется автор. Кто-то его написал. Экзопамять не могла не зафиксировать, откуда оно появилось. Поэтому должна быть возможность отыскать отправителя в экзопамяти. Если только…