Сумерки Америки - Игорь Ефимов

Как выпускали с тех пор и сотни тысяч других опасных преступников, поднаторевших в отыскивании лазеек в храме американского Правосудия.

В угоду страсти рационального ума к бесконечному регламентированию «Правило Миранды» стремительно стало обрастать поправками, уточнениями, ограничениями. Что делать, если подозреваемый не знает английского? Ждать приезда переводчика? А если подозреваемый пьян или под наркотиком? Например, в какой момент должны были начать декламировать «Миранду» полицейские, задержавшие в Лос-Анджелесе грабителя Родни Кинга, удиравшего от них на автомобиле со скоростью сто миль в час, а потом вступившего с ними в драку?

Этот молодой негр уже отсидел год в тюрьме за ограбление корейского магазина, был выпущен условно, и ему страшно не хотелось возвращаться в камеру за быструю езду в пьяном виде. Его можно понять. Полицейские гнались за ним по улицам, рискуя своей жизнью и жизнью прохожих, но это отнюдь не оправдывает их дальнейшего поведения.

Разве нельзя было спокойно объяснить беглецу, что накидываться на восьмерых стражей закона, пытающихся надеть на тебя наручники, – дело неразумное и безнадёжное? Разве не могли они хором прочесть ему «Правило Миранды»? Вместо того, чтобы негуманно пускать в дело пинки и дубинки?

И надо же, чтобы избиение происходило рядом с домом, на балконе которого один из жителей коротал вечер с кинокамерой в руках. И вся сцена оказалась у него на плёнке. И жестокость полицейских была показана на миллионах экранов телевизоров по всей стране множество раз.

Их отдали под суд, но присяжные вынесли оправдательный приговор.

Конечно, добрый город Лос-Анджелес не мог стерпеть подобной несправедливости.

Он ответил на неё знаменитым бунтом 1992 года.

Результат: 53 погибших, 2 383 раненых, больше семи тысяч пожаров, разгром 3100 лавок и контор и около миллиарда убытков[127].

Полиция вынуждена была пускаться на разные уловки, чтобы сделать борьбу с преступностью более эффективенной. В Нью-Йорке один за другим на посту мэра оказались два разумных и энергичных политика: Руди Джулиани и Майкл Блумберг, которым удалось сократить число убийств в городе вдвое. Достигнуто это было довольно простыми мерами. Полицейским было разрешено задерживать даже мелких нарушителей порядка, тех, кто раскрашивал стены домов, перепрыгивал через турникеты на входе в метро, мочился в телефонных будках. Эта тактика принесла неожиданно богатый улов: мелкие нарушения часто совершали люди, разыскиваемые за более серьёзные преступления. Видимо, любое беззаконие становилось для них чем-то вроде наркотика, без которого жизнь была не в радость.

Конституция США запрещает личный обыск без достаточных оснований. В нарушение этой статьи полиции Нью-Йорка было разрешено останавливать молодых людей, ведущих себя вызывающе, и проверять их на наличие оружия и наркотиков. Называлось это «остановить и обыскать» – stop-and-frisk. Зная о такой возможности, потенциальные преступники остерегались выходить на прогулку с пистолетом в кармане или ножом. Конечно, стычек с кровопролитием стало меньше.

Увы, 90 % останавливаемых оказались афро– или латиноамериканцами. Благонамеренные стали обвинять полицию в «профилировании задержанных по расовому признаку». Пропагандистская кампания набирала силу, и новый мэр, Ди Блазио (сам женатый на негритянке), первым делом запретил эту практику. Как знать: если бы она действовала в декабре 2014 года, может быть, опытный глаз стража порядка разглядел недобрые намерения мстителя из Балтимора, и двое патрульных остались бы живы.

В случае гибели правонарушителя от рук полицейских часто раздаются обвинения в том, что выпущено было слишком много пуль, когда хватило бы одной – ранить и обезопасить. Мало кому из благонамеренных доводилось участвовать в схватке, где твоя жизнь поставлена на карту и где забота о конституционных правах твоего противника отступает на задний план. Расследования реальных перестрелок показали, что даже на расстоянии в два метра половина пуль, вылетавших из пистолетов полицейских, не попадала в цель. На расстоянии в 20 метров число попаданий уменьшалось до 14 %[128].

Гуманный подход должен распространяться не только на американских граждан, но и на гостей из стран Третьего мира. Каждому, кто заявит, что он ищет политического убежища от преследований на родине, нужно дать возможность изложить свою историю перед судьёй, рассматривающим проблемы иммиграционного статуса.

В сентябре 1992 года в аэропорту Кеннеди появился человек, предъявивший иракский паспорт на имя Рамзи Юсуфа. Зоркая сотрудница паспортного контроля обратила внимание на то, что в его авиационном билете стояло другое имя. Она считала, что прилетевшего необходимо задержать, но начальник отклонил её рекомендацию, потому что иммиграционный центр был переполнен. Юсуфу предложили явиться через три месяца к судье, который рассмотрит его просьбу о политическом убежище.

У судьи иракский гость не появился, но стал активно посещать мечеть шейха Омара, где и навербовал себе сообщников, вместе с которыми организовал взрыв во Всемирном торговом центре 26 февраля 1993 года. Результат: шестеро погибших, тысяча пострадавших, ущерб на полмиллиарда долларов. Но сам Юсуф в день взрыва спокойно улетел из Нью-Йорка. До отлёта он успел увидеть дымящееся здание и был разочарован: заговорщики надеялись, что одна башня рухнет на другую и они обе превратятся в развалины[129].

Тут мы вплотную приблизились ко второй линии американской обороны против нарушителей спокойствия и порядка.

ФБР

Эта организация возникла при президенте Теодоре Рузвельте в 1908 году, вопреки мощному противодействию Конгресса, опасавшегося возникновения секретной полиции в Америке. Однако разгул политического террора анархистов и шпионаж против США в годы Первой мировой войны сделали необходимым создание мощной структуры, способной противодействовать проискам врагов. Используя «Акт о шпионаже» (1917), Бюро арестовывало политических радикалов и живших в стране немцев, подслушивало разговоры, вскрывало почту, проводило секретные взломы и обыски.

В 1919 году двадцатичетырехлетний Эдгар Гувер возглавил тот отдел Бюро, который занимался борьбой с коммунистами. Люди, открыто объявлявшие своей целью уничтожение собственности и собственников во всём мире, сделались его главными врагами на всю жизнь. В 1924 году он был назначен директором ФБР и оставался на этом посту вплоть до своей смерти в 1972-м. Созданная им система слежки, составления чёрных списков и досье на тысячи «красных» и сочувствующих им, угрозы, шантаж, судебные преследования сыграли огромную роль в том, что коммунизм не обрёл в Америке таких силы и влияния, какими он пользовался во многих странах Европы.

Слежка велась не только за политическими радикалами, гангстерами и шпионами. В архивах ФБР имелись досье на многих видных политиков, включая конгрессменов, сенаторов, даже президентов. Знание интимных секретов заметных фигур давало Гуверу огромную власть над ними. Его осведомлённость была поразительной. Он знал, например, что у Элеанор Рузвельт был роман с молодым социалистом Джозефом Лэшем (председателем Союза американских студентов), а потом с её лечащим врачом Дэвидом Гуревичем. Что одна из возлюбленных Джона Кеннеди имела связи с восточно-германской разведкой, а другая, Джудит Кэмпбелл, одновременно одаривала своими ласками босса чикагской мафии, Сэма Джанкану.

Многие боялись и ненавидели директора ФБР, но ни один президент не решился уволить его с занимаемого поста. Особенно напряжённые отношения возникли у него с братьями Кеннеди. Роберт Кеннеди, занимая пост генерального прокурора, то есть министра юстиции, формально был начальником Гувера. Однако ему так и не удалось добиться послушности своего строптивого подчинённого. Генеральный прокурор считал главной задачей своего ведомства борьбу с организованной преступностью и со сторонниками расовой сегрегации. Гувер же объявлял, что с мафией его Бюро практически покончило, а следует все силы направлять на противодействие красным и чёрным радикалам. Хранившееся у него досье на Мартина Лютера Кинга распухало от месяца к месяцу, к нему добавлялись транскрипты тайных совещаний, подслушанных телефонных разговоров, магнитофонных записей гулянок в номерах отелей с обильной выпивкой и покладистыми дамами[130].

Убийство Джона Кеннеди, казалось бы, должно было лечь тёмным пятном на репутацию ФБР, проморгавшего преступление такого масштаба. Но этого не случилось. Новый президент, Линдон Джонсон, нашёл в лице Гувера надёжного союзника на все годы, что он находился у власти. Их сближало то, что они оба ненавидели Роберта Кеннеди. Но главное: с самого начала перед обоими стояла задача доказать американцам и всему миру, что Освальд был убийцей-одиночкой, а не маленьким звеном большого заговора.