Неправильное привидение - Николай Воронков

Я так увлёкся открывающимися картинами, что появление раннего незапланированного гостя банально прозевал. Вернее, слышал какие-то стуки, негромкие разговоры, но не придал им значения - мало ли кто, куда и зачем ходит. Потом раздался негромкий стук в дверь, и такой же тихий голос Тани:

- Ваня, ты не спишь? Можно к тебе зайти?

Я даже опешил - она что, издевается?! Или решила так пошутить? Но на всякий случай ответил вежливо.

- Да, заходи, я уже встал.

Дверь открылась, вошла Таня в умопомрачительном пеньюаре. Мой взгляд невольно пополз по изгибам её тела, но следом за ней почему-то вошёл и маг барона - Сурдан. А этому что здесь надо в такую рань? Таня не стала рассусоливать.

- Ваня, Регине резко стало хуже.

- Хуже что?

- Здоровье - сдержалась от грубости Таня.

- Так она же вчера вечером была как сладкий персик?

Тут начал говорить Сурдан.

- Вчера вечером - да. Но барон был настороже и приказал непрерывно дежурить у её постели. Сиделка и подняла тревогу.

- И что с ней?

Сурдан покосился на Таню.

- Вам лучше увидеть это самому.

Ну, смотреть - это не работать. Минут за пять мы добрались до спальни Регины. Если я раньше думал, что роскошь - это в моей комнате, то одного взгляда на убранство спальни Регины хватило понять - моя - не более чем конюшня. Но любоваться по сторонам не получилось. В комнате стоял какой-то нехороший запашок, который меня сразу насторожил. Понятия не имею, что это было, но однозначно - нехорошее. На огромной кровати с балдахином лежала Регина, но в каком виде! Вид тяжелобольного, если не сказать хуже, человека - осунувшееся, с желтизной лицо. Покрытый потом лоб, спутавшиеся волосы. Даже ночнушка задралась неэстетично, но на это никто не обращал внимания. Дышала Регина тяжело, с усилием. И ещё мне очень не понравились непонятные пятна на лице и шее Регины - что-то вроде синюшне-багровых синяков. Но почему-то в памяти всплыла фраза "трупные пятна". Хотя как на живом человеке могут быть трупные пятна?!

Таня в сопровождении Сурдана подошла к постели, снова начала водить руками над телом Регины, а потом у них с Сурданом начался странный разговор - говорили они негромко, но вот слова - совершенно непонятные. Решив, что они трепятся на медицинские темы, а от меня здесь толку всё равно нет, стал рассматривать многочисленные картинки, развешанные на стене. Разговор за спиной постепенно затих.

- Ваня, подойди сюда.

- Чего?

- Мы не понимаем, что происходит, и просим тебя помочь Регине.

- Я?! Ей?! Так я же не врач! Это уже ваши проблемы.

- Ты помог, когда все считали её мёртвой.

- Так там и делов было - просто разбудить.

- Попробуй и сейчас, помоги! - в голосе Тани послышалась чуть ли не мольба.

- А что делать-то? - начал сдаваться я.

- Не знаю. Просто подойди к ней и прислушайся к себе.

Я пожал плечами. Если просто постоять - такое мне по силам. Подойдя к кровати, постоял, всматриваясь в Регину. Той становилось откровенно хуже - дыхание слабое, она уже с трудом облизывала пересохшие губы, а вот взгляд… Как будто вся её душа сосредоточилась во взгляде, и она молила о помощи! Внутри что-то дрогнуло. И даже стало немного стыдно. И жалко эту беспомощную девчонку. Протянув руки, я почти закрыл её лицо своими ладонями. Прислушался к себе - ничего, но понемногу появилось странное ощущение в ладонях. Что-то вроде того, которое бывает, когда расчёсываешь заживающую ранку. И больно, и приятно, и хочется царапать себя всё сильнее и сильнее. Пальцы начало сводить судорогой, но я изо всех сил держался - ведь под руками лицо Регины. Несколько раз по телу пробегала дрожь наслаждения от ощущений в руках, но постепенно всё стихло. С сожалением открыв глаза, вздрогнул от страха - теперь и мои кисти сплошняком покрывали противные багровые пятна. Блин, помог! А теперь и сам подцепил эту непонятную заразу. И жить мне, как и Регине… не очень долго. Лицо Регины, когда я убрал ладони, подтвердило мои самые плохие предчувствия - оно стало совершенно белым, дыхание вообще не было слышно. Единственным приятным моментом было то, что противные пятна больше не обезображивали её лицо. Отмучилась.

Вид у Тани и Сурдана, когда я к ним повернулся, был почти одинаков - шок. А тут я ещё выставил вперёд руки с немым укором - вот, полюбуйтесь, к чему привели ваши опыты! Но Сурдан не стал извиняться, а бросился к постели Регины, опять начал водить рукам. Потом обессилено присел на край и как-то обречённо произнёс:

- Она спит! Я уже вообще ничего не понимаю!

- Как спит?! - дёрнулся я - она же не дышит?

- Дышит. Очень тихо, как усталый, измученный, но всё же здоровый человек.

Таня тоже начала проверять Регину, потом тоже уселась на кровать рядом с Сурданом. И вид у обоих - были бы здесь сигареты, точно бы закурили. Мне эта тишина и задумчивые взгляды стали надоедать.

- Может, объясните, что здесь происходит?

Ответила Таня.

- Такое впечатление, что ты впитал в себя её боль и болезнь. Она опять здорова.

Я непроизвольно посмотрел на свои ладони и тоже впал в ступор - ладони снова были чистыми! Только изменили цвет, как будто я месяц загорал на Чёрном море. Потом неожиданно сложилась цепочка - боль, удовольствие от неё, чёрные кисти, когти. Всё это было (или говорилось), когда я рукой ковырялся в голове стражника. И если права Таня, а в моей тогдашней шутке была доля правды, то получается, что я впитал боль Регины, получил от этого удовольствие, её вылечил, а сам? Становлюсь сильнее как демон, про которого мне Таня все уши прожужжала?

Таня с Сурданом тоже внимательно смотрели на мои руки, потом во взгляде Тани мелькнуло понимание, и она глухим голосом спросила:

- Магистр, вы не будете возражать, если мы с Иваном удалимся? Ему надо отдохнуть

- Да, да, конечно.

Болячка Регины повторилась на следующий же день, но уже ближе к обеду. Немного в другом виде, в более лёгкой форме, но перепугала она всех здорово. Сразу отправили за Таней, за мной, и мы (я) быстренько её вылечили (сняли симптомы). А ночью у меня начались проблемы. Ночь вообще очень неприятная штука, если тебя что-то беспокоит. Тишина, темнота, одиночество. И любая мелочь, даже такая, как комар, может испортить жизнь. А вот у меня начали чесаться пальцы. Зуд нарастал, и что бы я ни делал, проходить не собирался. Сначала я просто тёр руки друг о друга, потом об одежду, но каждое движение только усиливало желание скрючить пальцы и во что-нибудь вцепиться. Не выдержав зуда, я провёл ногтями по полированной поверхности стола. Неожиданно звук мне понравился, на мгновение стало легче. Уже не контролируя себя, закрыв глаза, я стал корябать стол. Наслаждение прервало сдавленное восклицание Тани.