Родная Кровь - Хлоя Мун

Посмотри на мое платье,

Оно синее как море.

Все что вижу, я отдам тебе, моя крошка.

Посмотри в мои глаза,

И в них увидишь свое горе.

Я заберу твои печали, моя крошка.

Я ступаю за дверь,

Она красная, будто закатное солнце.

Ты все еще ждешь меня?

Я вернусь. Только верь.

Чтобы защитить тебя, моя крошка.

Женщина знала, что им нужно бежать, бежать как можно дальше и никогда не возвращаться. Ее питала надежда, что магия сможет спрятать на некоторое время их ветхий домик. Осталось совсем недолго, скоро за ними придут. Ей нужно дождаться, когда откроется дверь, и она узнает ответ на мучавший ее вопрос — кто придет раньше, ее муж или… Нет, о втором варианте она не хотела даже думать.

— Моя милая, что бы не случилось, ты должна быть храброй, — сказала женщина и поцеловала в лоб мирно спящую девчушку.

От нежного прикосновения матери девочка проснулась и открыла глаза. Щурясь, она зевнула и улыбнулась. Ее белокурые локоны, выбившиеся из — под розовой шапочки, аккуратно обрамляли лицо. Она протянула руки к матери и обняла ее. В этот момент за окном послышался хруст снега, что заставило вздрогнуть обеих. Мать и дочь с надеждой взглянули на дверь.

— Папа! — радостно закричала девочка.

— Тише, — сказала женщина и приложила указательный палец к ее губам.

За дверью раздался шепот и приглушенное скрежетание. Женщина осторожно встала прямо перед своей дочерью, стараясь не издавать резких звуков. Девочка сидела на одеяле, замерев. Когда половица предательски скрипнула, все тело женщины напряглось, но человек за дверью почти наверняка, этого не слышал. Но как долго еще будет действовать магический заслон?

Женщина выставила вперед дрожащую руку. Она до смерти устала и замерзла, а страх за собственную жизнь и жизнь дочери сводил ее с ума на протяжении последних трех лет. И вот, когда, казалось, все наладилось, они открыли охоту на их семью. Почему? За что? Она лишь хотела спокойно и счастливо жить с мужем и дочерью подальше ото всех, кто мог бы им помешать. Они бы больше никогда не вернулись. Но их не собирались отпускать.

Дверь распахнулась. В комнату вошел мужчина в голубом плаще. В этот же миг из руки женщины вылетела молния, однако, стоило незваному гостю лишь махнуть ладонью, электрический разряд поменял свое направление и врезался в стену.

— Все кончено, ты знаешь, тебе со мной не совладать, — бесстрастно произнес мужчина.

— Где… — женщина запнулась, — где мой муж? — В ее голосе еще слышались отзвуки надежды.

Мужчина молчал, лишь кинул многозначительный взгляд на испуганную девочку, прятавшуюся за маминым платье.

— Пожалуйста, просто дай нам уйти, — ее голос дрогнул, а в горле встал тяжелый комок.

— Ты знаешь, я не могу.

— Прошу, хотя бы не трогай мою дочь, — взмолилась женщина.

— Казнить детей за грехи их родителей — не в моих правилах. Если ты добровольно примешь свою участь, даю слово, я о ней позабочусь.

— Хорошо. Позволь попрощаться.

— Одна минута, — отрезал мужчина.

По щекам женщины текли обжигающие слезы. Она не хотела умирать, но понимала, что сдаться без боя — единственный способ защитить своего ребенка. Тот, у кого нет детей, не знает, что такое истинная безусловная любовь. Она ощутила ее лишь благодаря этим голубым, полным добра и невинности, глазам. И она готова была отдать за них весь мир.

Она села на коленки и протянула руки к дочери. Девочка нахмурила брови и положила свои крохотные ладошки на ладони матери.

— Почему ты плачешь, мама? — спросила она.

— О, это неважно, моя дорогая, — сказала женщина. — Это слезы счастья. Я просто рада, что тебя ждет счастливая долгая жизнь. Маме надо будет уйти.

— Куда? — в глазах дочери стояли слезы. — Я не хочу, чтобы ты уходила.

— Знаю, милая, я тоже не хочу. Но я должна. Ты должна всегда помнить меня и папу. Мы тебя очень любим.

Мама обняла дочь. Ее пальцы сжались на хиленьком пальтишке девочки. Обе они дрожали и всхлипывали. Более всего женщина жалела не о том, что ее жизнь оборвется в самом расцвете лет, а о том, что ей уже никогда не суждено увидеть — как растет ее ребенок.

— Помни меня, моя девочка, — сказала она дочери.

Женщина поднялась с колен.

— Пожалуйста, пусть она этого не видит, — обратилась она к своему палачу.

Человек в плаще коротко кивнул, и они оба направились к выходу. Девочка цеплялась за подол матери, но несмотря на ее усилия, взрослым все же удалось выйти на улицу и закрыть за собой дверь.

Раздался хлопок. В окнах сверкнула ослепляющая вспышка. Девочка закричала.

10

Кассандра носилась по комнате как ненормальная и разбрасывала вещи. Она явно пыталась что-то отыскать, но создавала такой беспорядок, что, казалось, закапывает потерю еще глубже. Она издавала яростные стоны и приговаривала: «Блин, да где же она… где же это долбанная…».

— Господи, Кэс, прошу тебя. У меня раскалывается голова, — Медеа сидела на кровати в позе лотоса и пыталась медитировать. На ее тумбочке, раскрашенной в разные оттенки розового и зеленого цветов, дымились благовония. По комнате разносился яркий, сливочный запах гардении.

— Я не могу найти синюю юбку, хотя уверена, что клала ее именно на третью полку, — яростно сказала Кассандра и пнула рубашку, которая оказалась у нее на пути.

— Надень другую, — не открывая глаз произнесла Медеа.

— Но я хочу именно эту!

Если Кассандра Бойл что-то вбила в голову, ее никто не сможет переубедить. Поэтому все, что оставалось ее соседке — это смириться и попытаться не обращать внимания. Но как же сложно было сделать это с дикой пульсирующей головной болью.

Кассандра сгребла вещи со второй полки на пол и грязно выругалась. Медеа со всей силы надавила на виски и зажмурила глаза.

— Ты можешь хотя бы попытаться успокоиться? — спросила она и умоляюще взглянула на Кассандру.

— Как тут успокоишься, когда весь мир против меня!

— Кэс, это всего лишь юбка.

— Спасибо, что обесценила мои проблемы, — Кассандра скрестила руки на груди. — Может, раз тебе так со мной некомфортно, нам стоит перестать дружить?

Медеа знала, что когда Кэс успокоится, она пожалеет о своих словах. Но во время вспышек ярости она совершенно себя не контролировала. Такие приступы могла вызвать любая, даже самая маленькая неприятность. Но Медеа никогда не обижалась на подругу, зная о ее тяжелом прошлом.

— Давай я тебе помогу.

Медеа подошла к шкафу и стала