Журнал «Вокруг Света» №05 за 1981 год - Вокруг Света

— Почему бы им не поднять на воздух сразу весь Стокгольм? Пусть бы делали так, как Рональд Рейган, или как там его, хочет поступить с Вьетнамом: заасфальтировать, намалевать желтые полосы и наделать автостоянки. А то ведь понастроят черт-те что. Наверное, это самое большое несчастье, когда плановики дорвутся до реализации своих замыслов.

Мартин Бек вышел из машины перед въездом в ту часть больницы, где размещалось родильное отделение.

Дверь ему открыла молодая женщина:

— Вы комиссар Бек? Я Моника Гранхольм.

Ухватив, словно клещами, его руку, она радостно пожала ее.

Моника Гранхольм была почти такого же роста, как и Мартин Бек, только плотней. Кожа у нее была свежая и розовая, зубы — белые и крепкие, а темные волосы — густые и волнистые; все в ней казалось большим, здоровым и крепким.

Та девушка, что погибла в автобусе, была маленькая и невзрачная, она определенно выглядела очень хрупкой и нежной по сравнению со своей подругой.

Они направились в сторону Далагатан.

— Вы не возражаете, если мы зайдем в кафе? — спросила Моника Гранхольм.— Я должна подкрепиться, прежде чем начну с вами разговор.

Время ленча прошло, и в кафе было много свободных столиков. Мартин Бек подождал, пока девушка поела, и уже хотел начать разговор об убитой подоуге, когда она отодвинула тарелку и сказала:

— Ну все. Теперь, комиссар, спрашивайте, что вас интересует, а я попробую ответить. Но можно мне сперва задать вам вопрос?

— Можно,— сказал Мартин Бек.

— Вы уже поймали того сумасшедшего?

— Нет,— сказал Мартин Бек.— Еще не поймали.

— Люди напуганы. Одна девушка из нашего отделения уже не ездит на работу автобусом. Боится, что вдруг появится тот сумасшедший со своей хлопушкой. Вы должны его поймать.

— Делаем все возможное,— ответил Мартин Бек.

— Ну так что вас интересует о Бритт?

— Хорошо ли вы ее знали?

— Думаю, что знала лучше, чем кто-либо другой. Мы жили вместе с нею три года, с тех пор как она начала работать в больнице. Она была чудесная подруга и очень хорошая медсестра. Умела выполнять тяжелую работу, хотя была слабенькая.

— У нее был жених?

— Да, отличный парень. Они хотели пожениться на Новый год.

— Она давно с ним познакомилась?

— Самое меньшее десять месяцев. Он врач. Говорят, будто девушки становятся медсестрами, чтобы иметь возможность выйти замуж за врача. Но Бритт была не такая. Она была страшно стеснительная и боялась парней. Прошлой зимой она часто болела и ходила в больницу. Там и встретила Бертиля. И сразу влюбилась. Она говорила, что ее вылечила любовь, а не лекарства.

Мартин Бек разочарованно вздохнул.

— А что в этом плохого? — спросила девушка.

— Совсем ничего. У нее было много знакомых мужчин?

Моника Гранхольм улыбнулась и покачала головой.

— Только те, кто работает в больнице. Не думаю, чтоб она с кем-то встречалась до Бертиля. А почему вы об этом спрашиваете?

Мартин Бек вынул из внутреннего кармана блокнот и положил перед собой на стол.

— Рядом с Бритт Даниельесон в автобусе сидел мужчина,— сказал он.— Полицейский, по имени Оке Стенстрём. Мы имеем основание считать, что он и фрекен Даниельесон были знакомы и ехали вместе в автобусе.

Мартин Бек вынул из блокнота фотографию Стенстрёма.

— Вы встречали этого человека?

Моника посмотрела на фотографию и покачала головой:

— Ни разу. Могу присягнуть, что и Бритт его не знала. Она б ни за что не позволила никому, кроме нареченного, провожать себя домой.

Моника Гранхолым открыла сумочку и вынула кошелек.

— Мне пора к своим деткам. Их сейчас у меня семнадцать.

Она начала копошиться в кошелечке, но Мартин Бек остановил ее.

— Платит государство,— сказал он.— А как фамилия врача, которого вы зовете Беотилем?

— Перссон.

— Где он живет?

— Гильбакен, двадцать два.

Машина Гюнвальда Ларссона стояла на Тегнергатан перед домом номер сорок. Мартин Бек посмотрел на часы и толкнул входную дверь.

Было двадцать минут четвертого, а это означало, что Гюнвальд Ларссон сидел у госпожи Ассарссон уже двадцать минут. А за это время, наверное, успел выяснить жизнь Эсты Ассарссона еще с пеленок.

Дверь в квартиру открыл пожилой человек в темном костюме и серебристом галстуке. Мартин Бек назвал себя. Мужчина протянул ему руку.

— Туре Ассарссон,— сказал он.— Я брат... брат убитого. Заходите, ваш коллега уже пришел.

Он подождал, пока Мартин Бек разделся, и прошел впереди него через высокую двустворчатую дверь в гостиную.

— Мерта, дорогая, это комиссар Мартин Бек,— сказал он.

На низкой желтой кушетке, не менее трех метров длины, сидела худая женщина в черном платье джерси и держала в руке бокал. Она протянула другую руку, грациозно согнув ее в запястье, как бы для поцелуя. Мартин Бек нескладно пожал расслабленные пальцы и невыразительно пробормотал: «Сочувствую вам, госпожа Ассарссон».

С другой стороны мраморного стола стояли три низких розовых кресла, и в одном из них сидел Гюнвальд Ларссон.

Вдова опорожнила бокал и протянула его деверю, чтоб тот налил ей вновь. Туре Ассарссон пристально посмотрел на нее, затем пошел и взял с бокового столика графин и чистую рюмку.

— Можно вам предложить рюмочку шерри, комиссар? — спросил он.

И не успел Мартин Бек его остановить, как он налил рюмку и поставил ее перед ним на столик.

— Я только что спросил госпожу Ассарссон, не знает ли она, почему ее муж оказался в том автобусе,— сказал Гюнвальд Ларссон.

— А я ответила то, что уже говорила одному из ваших коллег, который был настолько нетактичен, что пришел допрашивать меня через секунду после того, как я узнала о смерти мужа. Ответила, что не знаю.

Мартин Бек попробовал достать свою рюмку, но на несколько сантиметров не дотянулся и вновь погрузился в кресло.

— Вы знаете, где ваш муж был вечером? — спросил он.

Вдова взяла оранжевую сигарету с золотым мундштуком. Мартин Бек увидел, что фрау Ассарссон не совсем трезва.

— Эста был на собрании,— ответила она.

— На собрании? Где же? И с кем?

Ассарссон посмотрел на невестку и ответил за нее:

— Это такой товарищеский союз бывших кадетов морской школы.

Мартин Бек почувствовал, что Гюнвальд Ларссон смотрит на него, и спросил:

— Вы знаете, когда директор Ассарссон покинул Нарвавеген?

— Да, я не могла уснуть и около двух часов пошла выпить рюмку. Тогда и увидела, что Эсты нет дома. Позвонила директору Шёбергу. Он сказал, что Эста ушел от него в половине одиннадцатого.

Она замолчала и погасила сигарету.

— Как вы полагаете, фру Ассарссон, куда мог ехать ваш муж автобусом сорок седьмого маршрута? — спросил Мартин Бек.

— Куда-нибудь по делам. Он отдавал своей фирме много времени, работал и по ночам. Например, с клиентами, которые приезжали из провинции в Стокгольм транзитом и оставались лишь на одну ночь...

Она как будто не знала, что говорить дальше, и, подняв пустой бокал, стала крутить между пальцами.

— Извините, но я должна уйти,— сказала фру Ассарссон и неуверенным шагом направилась к двери.— Итак, до свидания, мне было очень приятно.— Она зашаталась и закрыла за собой дверь.

— С кем он спал? — спросил Гюнвальд Ларссон, не глядя на Ассарссона.

Тот испуганно посмотрел на закрытую дверь и ответил:

— С Эйвор Ульссон, секретаршей нашей конторы.

Как и ожидалось, вечерние газеты раскопали историю со Шверином и подали ее в больших репортажах, нашпиговав их разными подробностями и саркастическими замечаниями в адрес полиции.

Они забыли только вспомнить, что Шверин умер. Наверное, потому, что очень спешили.

Колльберг пришел на Кунгсхольмсгатан около четырех часов после обеда. На волосах и на бровях у него намерзли кусочки льда. Взглянув на разбросанные по столам газеты, он сказал:

— Если б мы имели столько информаторов, сколько писак, убийца давно был бы пойман.

— Не упрощай,— сказал Меландер.— Дело не только в информации.

Он положил трубку и вновь углубился в свои бумаги.

— Ты уже разговаривал с психологами?— кисло спросил Колльберг.

— Да,— ответил Меландер.— Рапорт перепечатывают.

В главном штабе следственной группы появился новый человек. Прибыла треть обещанного усиления: Монссон из Мальме.

Монссон был почти такого же роста, как Гюнвальд Ларссон, но не такой грозный на вид. Он целую ночь ехал из Сконе на своей машине. И не потому, что хотел получить мизерное возмещение по сорок шесть ёре за километр,— просто вполне справедливо считал, что хорошо будет иметь под рукой машину с номером другого города.

Теперь он стоял около окна, смотрел на улицу и жевал зубочистку.