Залив - Барри Крамп

— Значит, мы никогда не убьем его, — сказал я, угнетенный мыслью, что крокодил обнаружил Дарси, который подкрадывался совершенно неслышно.

— Рано еще отчаиваться, — рассмеявшись, сказал Дарси. — Пока он будет следить, как бы к нему не подкрались со стороны берега, мы приблизимся к нему другим путем. Есть много способов убить крокодила. Чем больше у него побед, тем смелее он становится. Местные собаки стали его легкой добычей, и теперь ему хочется большего. Если бы он собирался уйти отсюда, он сделал бы это, когда Ричардс выпустил в него пулю. Теперь он голоден, и это заставит его быть менее осторожным.

Той же ночью мы попытались охотиться с фарой и осветили глаза крокодила, который оказался на той же излучине, где мы его видели днем. Он был посередине реки, в двадцати ярдах от пляжа, к которому подкрадывался Дарси. Он наблюдал за нами, пока мы не приблизились ярдов на сто, а потом сделал круг, ушел под воду и оставался там все два часа, в течение которых мы ждали его. Лелеемая мной надежда не сбылась. Дарси признал, что мы вряд ли добудем крокодила с помощью фары. Но он по-прежнему был настроен оптимистично.

— Мы испробовали только два обычных способа, — сказал он. — Наш крокодил пережил много подобных попыток. Есть еще одна ловушка, в которую он попадется, — его собственный желудок.

Ночью Дарси повесил на ветку керосиновую лампу на той самой излучине, где мы видели его оба раза.

— Просто для того, чтобы ввести его в заблуждение и доставить ему беспокойство. Я хочу, чтобы он покинул этот участок реки.

На следующее утро мы послали на охоту две группы аборигенов: одну — к колонии летающих лисиц, вверх по реке, другую — за кенгуру.

— Постарайтесь принести мне дохлого динго, — сказал Дарси. — Вы можете нести его на руках, потому что это собака, а собаке полагается пахнуть человеком. Но летающих лисиц и кенгуру несите на копьях.

Он велел аборигенам не подпускать собак к реке, но некоторых из них привязать на берегу, чтобы крокодил не забывал о своем голоде. Прушковица не надо было ни уговаривать, ни привязывать.

Я тоже пошел, и мне посчастливилось подстрелить динго, бежавшего ярдах в трехстах от меня. Охотники вернулись с летающими лисицами и еще одним динго. Кенгуру они не встретили, но Дарси был доволен.

— Это хорошо. Я боялся, что придется пожертвовать одной из собак. Кенгуру теперь не играют роли.

Я не люблю возиться с дохлыми динго. У одного человека в Ялогинде Дарси взял немного негашеной извести и стрихнина. Мы заложили оба яда в трупы динго и сбросили их в укромном месте в мелководной заводи.

— Чтобы ему было потруднее найти. Если на моем столе вдруг окажутся жареная баррамунда и куриные яйца, я отнесусь к этому с подозрением. Я не люблю травить крокодилов ядом. Это не в моих правилах. Но с таким крокодилом все средства хороши. Ниже я установил ловушку и приладил два крючка. Пойдем и наживим их летающими лисицами.

Ловушка была простым устройством, изготовленным из тонкого троса, снятого с лебедки лендровера, но таким хитроумным и так ловко размещенным среди корней мангров, что Дарси пришлось показать мне его, даже когда мы подошли почти вплотную. Он шагнул в ил и вплел приманку в корни мангров над протянутым по дну тросиком.

— Когда крокодил зацепится за это, он уже войдет в ловушку. Тросик натянется, и ловушка опустится на крокодила. Защелку ловушки трудно запрятать, остается слишком много следов вашего пребывания здесь. Простота успевает там, где сложность мстит сама себе. А теперь пошли насаживать наживку на крючки.

Это были обычные акульи крючки — один, привязанный к древку гарпуна, служил багром, а другой мы возили с собой в качестве запасного в «крокодильем ящике». Они были привязаны тросиками шести- или восьмифутовой длины к деревьям на самом верхнем уровне, до которого поднималась вода. Они находились на одном и том же берегу на расстоянии в полмили друг от друга. Один был поднят над водой, другой лежал на иле, прикрывавшем трос. Дарси вымазал руки илом и насадил на крючки по летающей лисице. На обратном пути мы выбросили двух других лисиц в реку для того, чтобы раздразнить аппетит крокодила.

На следующее утро я едва дождался, чтобы Дарси сел в каноэ. Торопясь узнать, не попался ли крокодил, я чуть было не забыл винтовку. Отравленный динго не тронут, приманка в ловушке тоже, на первом крючке тоже, на втором крючке тоже. Мы даже нашли одну из летающих лисиц, которую бросили в воду. Несмотря на оптимизм Дарси, я уныло отметил, что мы потерпели полный провал. В это время крокодил мог быть за много миль отсюда.

— К счастью, маленькие крокодилы не попались ни на одну из приманок, — заметил Дарси. — Это часто случается.

Тянулся скучный и жаркий день. Дарси велел аборигенам отвязать собак, что было воспринято, как признание поражения. Но Дарси, казалось, было все равно.

На следующее утро крокодил неподвижно лежал в иле под деревом. Он попался на крючок, который, однако, держал его только за угол рта. Трос натянулся до отказа. Крокодил, несомненно, мог вырвать дерево с корнями одним рывком своей могучей шеи. Или перекусить трос. Или распрямить крючок.

Дарси направил каноэ вниз по реке, не показав и виду, что заметил крокодила. Мы шли параллельно берегу. Я не слишком налегал на весло. Когда, казалось, мы уже проехали мимо крокодила, Дарси поднял свою ржавую винтовку и выстрелил крокодилу точно позади уха. Массивный хвост дернулся, окатив грязью нас и ближние ветви. И это было все, не считая нескольких ударов топором для верности.

Мы вылезли из каноэ и стояли в иле рядом с крокодилом, не спуская с него глаз. Восемнадцать футов. По меньшей мере тонны две. Зубы сломаны, матерый… сто-

летний. Целый век он ухитрялся спасаться от гарпунов аборигенов, от фар и винтовок охотников на крокодилов. Удачливый и хитрый, он прожил большую жизнь, чтобы окончить ее на крючке, попавшись, как мелкая рыбешка. Или, может быть, его подвела старость? А возможно, ему было пора подыхать.

— Дарси, почему он не распрямил крючка или не порвал троса?

— Почувствовав себя пойманным, крокодил прекращает сопротивление, — ответил Дарси. — Этот, наверное, освободился бы запросто. Вот почему мы сделали вид, что проезжаем мимо. Так мы могли приблизиться настолько, что уверенно всадили пулю куда надо.

Мы постояли еще немного, а потом Дарси сказал:

— Он знал, что не надо трогать наживки. Для такого большого крокодила летающая лисица — это все равно что орех для голодающего человека. Желудок его был пуст, а мозг стар и утомлен необходимостью непрестанно прислушиваться и наблюдать. Нам повезло, что он не мог ничего добыть в другом месте. Пришлось бы нам тогда применить другие способы.