Властелин вероятности - Дмитрий Янковский

– Смотри, сейчас из-за дома должен выехать трамвай, – прямо в ухо Анечке шепнул Сергей. – Маршрут номер один.

Ветер полностью овладел миром, по телу быстро разливалась дрожь необъятной свободы. Анечке снова захотелось летать, и тут же из-за дома действительно выполз трамвай. В свете косых лучей солнца он выглядел таким ярким, что мостик под ним словно растворился в пространстве, слившись с темной водой.

– Трамвай летит! – радостно воскликнула Анечка. – Он будто летит по небу!

Сергей рассмеялся и крепче взял ее за руку. Дрожь восторга связала их накрепко – между Анечкой, Сергеем и городом ветер стал связующей нитью. Люди, машины, троллейбусы и пыльные тротуары отодвинулись далеко на второй план. Трамвай медленно плыл в расплавленном янтаре неба.

– Йоху-у-у! – выкрикнул Сергей, раскинув руки, как крылья.

– Йоху-у-у! – радостно закричала Анечка следом за ним.

На них не обращали внимания. Сергей спрыгнул на тротуар и подал девушке руку.

– Пойдем на Васильевский, я покажу тебе еще кое-что.

Она прыгнула, совершив хоть и короткий, но все же полет.

– Здорово! – задыхаясь от восторга, сказала Анечка.

Они направились к Неве через площадь.

Бело-синяя патрульная машина выехала из ворот тридцатого отделения милиции и почти сразу остановилась. Блестящий корпус, словно лоснящийся панцирь доисторического хищного зверя, узкий оскал радиаторной решетки, пристальные щелочки фар.

– Где этот молодой? – Сержант в бронежилете открыл дверь и выставил ногу на тротуар. – Чтоб его!

У ворот курил пожилой помощник дежурного.

– Поссать побежал, – небрежно ответил он.

– Понабирали детей в милицию… – Сержант выбрался из машины и сплюнул на асфальт. – Работать не с кем.

– Ладно тебе, работник, – рассмеялся помощник дежурного. – У самого-то давно сопли высохли?

– Иди в жопу. Лучше дай закурить.

Помощник усмехнулся и протянул сигарету.

– Что, на свои не заработал еще?

Сержант взял сигарету, вынул зажигалку и присел на капот.

– Слушай, не заводи меня, а? – огрызнулся он. – И так настроение хреновое. Сегодня точно кого-нибудь пристрелю. – Он несколько раз щелкнул зажигалкой. – Ветер еще этот хренов… – Наконец прикурил. – Прямо мозги выдувает. – Он спрятал зажигалку и зло затянулся.

– Э, ты это брось! – Помощник докурил и щелчком отбросил окурок. – Опять грохнешь кого-нибудь, а я потом затрахаюсь смену сдавать.

– Переживешь, – фыркнул сержант. – Ну где эта падла? Он у меня сегодня шуршать будет как сраный веник, это я тебе как врач говорю.

– Да успокойся ты. Я его заодно отправил фоторобот забрать, на ориентировку про девку, что палила на площади Труда.

– А, это другое дело. С фотороботом проще, а то, блин, ищи-свищи.

Из ворот выскочил совсем молодой милиционерчик – серая форма мешком, уши топорщатся, кепка на два пальца выше бровей. Отдал помощнику пачку бумаг.

– Один себе оставь. – Помощник пересчитал листочки. – Все, давайте! И прикройте на всякий случай Сашкин маршрут.

– А он что, с бодуна не может?

– Нет, его сменщик патрульную машину разбил. Так что Саня сегодня пешочком. Прикинь, трамвайщики до того обнаглели, что таранят ментов.

– Драть их надо, – зло фыркнул сержант.

– Выдерем! Только сначала надо найти, а то он смылся, падла. Снес «канарейке» половину капота и пропал, будто в воду канул. Сейчас его опера отрабатывают, но в парке битого трамвая ни одного нет. Идиот. Все равно ведь найдем, трамвай – это не машина.

– Добро, – кивнул сержант.

– Удачной охоты.

– Да уж как-нибудь. – Он подождал, пока молодой сядет в машину, сам опустился за руль и захлопнул дверцу. – Сегодня у тебя приятная работа. С девок глаз не спускать. Как член жюри конкурса красоты, понял? Если мы ее не поймаем сегодня, будешь за машиной бегать пешком, это я тебе как врач говорю.

Асфальт на мосту Лейтенанта Шмидта шуршал под ногами, солнце било в глаза, растягивая тени до совершенно безумной длины. Вместе с тем оно поубавило яркость, только шпиль Петропавловки все еще полыхал золотистым огнем.

– Какое странное освещение! – Анечка ступала по тени от ограждения, раскинув руки, как канатоходец. – Небо чистое, солнце яркое, а река серая. Минор и мажор в одном аккорде. Разве так бывает?

– Иногда. – Сергей взял ее за кончики пальцев. – Знаешь, где находится памятник звездолетчикам, так никогда и не полетевшим к звездам?

– А такой разве есть?

– Есть. Он здесь, в Питере. И его можно увидеть прямо отсюда.

– Серьезно? – Анечка соскочила с теневой черты и положила руки на ограждение.

– Абсолютно. Только он немножко в другом пространстве. Дай руку и доверься ветру, он нас отнесет.

Анечке очень хотелось поверить в то, что так все и будет. Ей надоело ни во что не верить и всему находить рациональное объяснение. Она закрыла глаза, но яркие впечатления вечера не дали миру исчезнуть, он так и остался перед мысленным взором – река, мост, Васильевский остров. А за мысом и домами устремленный к небу шпиль Петропавловки. Ветер дул в спину, ощутимо толкая вперед.

Анечка представила, что впереди нет ограждения, и тут же в груди защекотало от восторга и первобытного ужаса высоты. Она стояла на самом краю моста, не ограниченная ничем, кроме легкого касания пальцев Сергея. Еще шаг, и ветер перестанет дуть в спину.

– Я не хочу в рай, – прошептала она, не открывая глаз. – Я хочу после смерти стать ветром.

– Я тоже, – раздался шепот Сергея.

– Тогда мы сможем летать и никогда не отпускать рук, – добавила она и счастливо улыбнулась.

Ветер шумел в ушах, складки платья бежали, как волны. Безбрежное пространство раскинулось за кромкой моста – замершая река, острова, город, а где-то дальше такие же безбрежные зеркала болот. Дыхание захлебывалось от необъятности мира.

– Попробуй сесть на корточки, – посоветовал Сергей. – Только глаза не открывай.

Анечка только подумала о движении, и ей стало страшно. Теперь под ногами представлялся уже не мост, а узкая бетонная балка, на которой едва помещались ступни. Начиналась нигде, в никуда уходила. Стержень мира.

– Мне страшно, – шепнула девушка.

– Не бойся, – весело ответил Сергей.

Она присела, и ощущение полета усилилось в тысячу раз, теперь шепот ветра превратился в отчетливый шелест движения.

– Открой глаза.

Она открыла.

Памятник несбывшимся звездолетчикам стоял на том самом месте, где раньше была Петропавловка, – здания Васильевского острова стали ему постаментом. Ярко-огненный шпиль звездолета бессильно стремился к недосягаемым звездам, а купол фотонной дюзы тронула зелень медного окисла. Каменный постамент удерживал звездолет крепко, не отпускал.