Бэтмен - Крэг Гарднер

Сейчас она видела перед собой чужого. В нём не было ничего от Брюса Уэйна.

Теперь это был только Бэтмэн.

Томас, кто-то идёт за нами.

Он рванул дверь в собор.

Джокера там не было. Наверное, находится в другой части собора. Или в башне.

Томас, кто-то идёт.

Он закрыл за собой дверь. Увидев толстый дубовый брус, вставил его в металлические скобы с внутренней стороны двери, чтобы никто не мог их потревожить.

Кто-то идёт за нами. Не нужно было им бежать.

Он прислушался. Не было слышно ни звука. Джокер где-то притаился.

Он шагнул вперёд, на груду камней. Внизу была ступенька, которую он не заметил. Потеряв равновесие, он тяжело упал на деревянную скамью. Скамья свалилась, задев стоящую перед ней, а та — следующую, как в домино. Всё это произвело сильный шум. Да, сюрприза не получится.

Джокер выскочил, как только упала первая скамья. Он взобрался наверх со скоростью падающей звезды.

— Соскучился по мне? — раздался сзади его голос. — Ха-ха!

Идёт за нами. Не нужно было бежать сейчас.

Бэтмэн продолжал взбираться по ступеням. Ему трудно было шагать, трудно дышать. Во время аварии он, видимо, повредил бок, да ещё — падение через скамейку. Скорее всего, сломаны рёбра. Он надеялся, что, по крайней мере, нет внутреннего кровотечения. В противном случае ему ничто не поможет.

Ничто не могло бы помочь. Не нужно бежать. Там, наверху, человек. Человек с револьвером.

Бэтмэн начал взбираться по лестнице.

Комиссар Гордон и полицейские поднялись на ступени собора. Никто не оказал им никакого противодействия. Вероятно, у Джокера были свои дела. Как и у Бэтмэна.

Комиссар был свидетелем разыгравшейся драмы. Он видел, как разбился самолёт Бэтмэна, как стрелял в воздух Джокер, чтобы напугать толпу и скрыться, как взорвался самолёт, и как из-под его обломков выбрался Бэтмэн.

Он знал, что оба — Бэтмэн и Джокер — вошли в собор, и думал о том, что происходило сейчас между ними среди руин. Какая-то часть его существа приказывала отозвать своих людей и позволить Бэтмэну разделать Джокера как надо. К тому же в глубине души Гордон хотел быть на месте Бэтмэна.

Но у комиссара Гордона была своя работа. Даже если чутьё не обманывало его, он должен следовать закону, у Бэтмэна же были свои методы. А подобные вещи не должны иметь места, особенно, в таком большом городе, как Готэм.

Возможно, на какое-то время закон и порядок покинули Готэм-Сити. Но теперь они возвращены и будут неукоснительно соблюдаться.

Дверь собора не поддавалась. Она была заперта изнутри.

Гордон приказал взломать дверь.

Да, никому не удержать настоящего борца с преступностью. Джокер лишь на мгновение удивился, когда увидел, как этот ряженый псих встал на ноги и заковылял. Но того, кто выбрался однажды из котла с кипящим месивом, трудно чем-то удивить. В конце концов, может, им обоим хочется поговорить по душам. Так-то оно так, но Джокер должен поторопиться.

Через пять минут за ним прилетит вертолёт, а ему ещё карабкаться и карабкаться.

Он слышал, как далеко внизу медленно и тяжело поднимался Бэтмэн. В хорошем настроении, весело пританцовывая, Джокер направился к башне.

Он считал ступеньки: сто шестьдесят два, сто шестьдесят три, сто шестьдесят четыре.

Похоже, у него появились крылья на ногах.

Он не должен убегать. Там человек с револьвером.

Наверное, у него были сломаны не только рёбра. Силы медленно уходили. Он чувствовал, что повредил правое колено. Приходилось осторожно ступать на ногу, чтобы не перетруждать его. Что-то было не в порядке и с левой рукой. Стараясь распрямить пальцы, он чуть не закричал от боли.

Там человек с револьвером. Он запомнил его улыбку.

Он снова чуть не застонал, но заставил себя сдержаться. Ему не хотелось доставлять Джокеру удовольствие. Джокер не должен был знать, как ему Плохо и где он находится.

Он запомнил его улыбку.

Он поднял ногу на следующую ступеньку — и тут же ощутил острую боль, очевидно, сломанные рёбра вонзились в бок. Но останавливаться было нельзя. Где-то наверху его поджидал Джокер.

Впереди было ещё много таких ступенек.

Пятьсот шестьдесят два, пятьсот шестьдесят три, пятьсот шестьдесят четыре…

Над головой показался люк. Последняя ступенька — и, считай, билет отсюда у него в кармане. Ещё одно доказательство того, что всего можно добиться, если сохранять оптимизм.

До Джокера донёсся шум снизу — топот ног, громкие голоса. Он наклонился над лестничным пролётом и далеко внизу увидел казавшиеся отсюда крошечными фигурки в синих мундирах и фуражках. Такие игрушечные полицейчики.

Джокер догадывался, конечно, что если дать им возможность, они совсем скоро станут большими и настоящими. Вот они уже взбираются по лестнице. Он знал и то, что они умеют стрелять, арестовывать, допрашивать и проделывать другие полицейские штучки. Но всего этого удастся избежать, если он успеет удрать отсюда.

Пятьсот шестьдесят восемь, пятьсот шестьдесят девять, пятьсот семьдесят, пятьсот семьдесят один. Наконец-то! Он открыл люк и оказался в залитой лунным светом колокольне — маленьком помещении с расположенными по окружности щелевидными окнами, пропускающими звук, но не дающими дождю проникнуть внутрь. Две двери вели из колокольни: одна — на галерею обхода, другая — на крышу, расположенную немного ниже и представлявшую собой прекрасную площадку для вертолёта.

Перед тем как уйти, Джокер на минуту остановился. Его заинтересовал большой колокол, подвешенный к крюку посередине балки. Два других крюка по бокам от него были пустыми. Где же сами колокола?

Обернувшись, он чуть не споткнулся о них. Оба колокола стояли у самого края — так недолго и до небольшого несчастного случая!

Джокер захихикал.

Танцевали ли вы с дьяволом в бледном свете луны?

Ну и тяжёлые же штучки эти колокола! Хорошо ещё, что он не расстаётся со своим любимым красным цветком. Кислотой он брызнул на крепление одного из колоколов. Освобождённая от привязи махина рухнула вниз, круша на своём пути прогнившее дерево.

Джокер оглушительно захохотал. Эго занятнее, чем игра в крикет!

Гордон едва успел увести людей в безопасное место.

Долго не стихал страшный гул. Колокол катился по лестнице, ломая ступени, вырывая куски кладки. Он раскрошил лестничный марш длиной в шесть футов.

Колокол нанёс башне большие разрушения. Может быть, они и преодолели бы шестифутовый провал и ещё два, поменьше, но уцелевшая часть лестницы была слишком непрочной.

Взобраться наверх было невозможно. Джокеру и Бэтмэну придётся биться один на один.

При условии, подумал Гордон, если оба ещё живы.

Томас. Томас. Томас.

Он слышал, как билось в груди сердце. Он едва упел увернуться от падавшего колокола.

Томас, кто-то идёт за нами. Нельзя убегать. Человек с револьвером.

Он был почти на самом верху лестницы. Если бы только не эта боль. Глаза закрывались.

Нельзя убегать. Человек с револьвером.

Он с трудом открыл глаза и сделал шаг по лестнице. Один, потом другой, третий. Немного передохнул у окна. Предстояло преодолеть последние ступени, которые вели к закрытому люку. Оставалось совсем немного.

Человек с револьвером. Он запомнил его улыбку.

Последним усилием воли он заставил себя добраться до люка. Толкнул дверь. Она не поддавалась. Ещё раз — всё напрасно. Не хватает сил.

Он снова закрыл глаза.

Он запомнил его улыбку. Танцевали ли вы с дьяволом…

— … в бледном свете луны?

Джокера всегда успокаивали эти слова. И сейчас ему захотелось произнести их вслух. Он должен кого-нибудь убить этим колоколом.

Внизу, за люком, послышался какой-то шум.

Он не мог удержаться, чтобы не посмотреть, кто там. Уж такой он любопытный, этот Джокер!

Он подтащил к люку второй колокол и открыл люк.

Внизу никого НСбыло.

Ну и ладно! Счастливого пути!

— Он звонит по Летучей мыши! — кричал Джокер, хохоча во всё горло.

Плохо только, что нет никого, кто мог бы разделить с ним радость. Кстати, куда запропастился этот парень с вертолётом? Разве он не знает, как одиноко чувствуешь себя в разрушенной колокольне?

Наверху послышался какой-то шорох. Один-единственный раз. Джокер взглянул наверх. Над стропилами царил непроглядный мрак — очевидно, туда никогда не проникал дневной свет.

— Эй, кто там, ещё какая-нибудь летучая мышка? Ты кто, папочка или мамочка?

Он забавлялся.

Однако его смех был прерван голосом, гулко раздававшимся в тишине.

— Мои родители погибли. И ты помнишь, как это произошло, не так ли, Джек?