Ненужная жена. Рецепт любви - Константин Фрес

что нужно в нашем доме исправить. Ну, и женщин из числа крестьянок, чтоб прибрали мусор и обломки мебели в комнатах.

Впереди были праздники.

Заработать хотели все, поэтому и работники пришли, и работа спорилась.

Медяки мои и серебряшки, заработанные пластырями, таяли. А в комнатах исчезали груды мусора, разбитая мебель. Я и золотые разменивала, оплачивая работу, мебель и новую утварь в дом.

Отмывались начисто, до блеска, полы, и стены. Каменная кладка и деревянные балки вычищались жесткими щетками. Только брызги серые летели.

А затем начисто все отмывалось чистой прозрачной водой!

Мужчины вставляли в комнаты новые двери, крепкие, пахнущие деревом, с красивыми медными ручками. Вносили мебель, комоды и кровати. Столы и крепкие новые стулья. Все то, что Клотильда украла или покрушила!

Наверху было совсем немного комнат. Кабинет аптекаря, пара спален, небольшая столовая.

Внизу был холл, кухня, намного просторнее, чем во флигеле, зал для гостей и удобная ванна.

Все это мы с помощницами перемыли. Уж сколько ведер воды перетаскали — не счесть! Да только сияло чистотой теперь все. И лестница наверх, каждая ступенечка, и комнаты. И оконные рамы, и стекла.

Камины — и те были начисто выметены, отмыты от гари красные кирпичи.

Печь на кухне побелили. На стол я постелила льняную скатерть, хрустящую, свежую.

Над печью развешала новую утварь, купленную в поселке. Блестящие сковороды, деревянные лопаточки для помешивания. В печь сунула новые горшки для запекания. В новые шкафы поставила новые тарелки, кружки.

И дом стал словно после ремонта.

Чисто и пусто.

В нем царила такая настороженная тишина, словно стены этого жилища с волнением дали перемен. В каждой комнате эхо слышно.

В спальнях теперь были чистые полы из светлого дерева, блестящие на зимнем солнце. Мы их оттирали с песком-дресвою, а потом начисто выметали. Даже углы отмыты тщательно, в них были изничтожены все признаки паутины и пыли.

Комнатка, что я отвела Лиззи, была совсем маленькой, но невероятно уютной. К тому же внизу была кухня, и комната должна была быть самой теплой.

В ней даже зеркало сохранилось, большое, почти на половину стены. Я его натерла до блеска, и в комнатке стало светлее и как будто больше места.

В эту комнату вставили дверь в первую очередь, и кроватку крепкую новую поставили, с резным изголовьем.

Новый тюфяк принесли, набитый не соломой, а птичьим пухом. И подушки с одеялом. Под таким одеялом и сама Клотильда не спала!

Кроватку застели новым чистым бельем. На пол перед ней вместо ковра кинули баранью лохматую шкуру.

А над самой кроватью повесили балдахин из голубой плотной ткани, чтоб он защищал Лиззи от сквозняков. И на окна повесили такие ж занавеси, чтоб не дуло.

— Это все мне? Это все мое?! — восторженно бормотала девочка, рассматривая свою новую обитель.

— Разумеется, тебе, — ответила я. — Как приличной барышне. Ну, что еще нужно тебе в твоих хоромах?

Лиззи задумалась.

— Разве что шкаф с платьями, — ответила она, наконец. — И все чтоб шелковые! Ну, ладно, бархатные половина. А то зеркало есть, а нарядов нету. И столик бы у зеркала. Куда же я буду ставить свою помаду?

Я рассмеялась. Ох, и кокетка растет! Ох, и модница!

— Лиззи, — строго произнесла я. — Какие же платья? А не нужно ли нам поработать как следует для начала, чтобы их заработать?

— А что такое? — удивилась Лиззи. — Разве мало мы работаем? Смотри, как в доме чисто. Я ведь тоже помогала!

— А как же Клод? О нем ты забыла? Наше будущее от него зависит, а не от шелковых платьев.

Я тихонько вздохнула. У аптекарской дочки, Эльжбеты, были красивые платья.

И она думала, что ее красота поможет ей удачно выйти замуж и устроить безбедно свое будущее.

Не помогла.

Так надо и Лиззи избавить от этого опасного заблуждения.

— Ох, Клод… — охнула Лиззи. Про него-то она в приятных хлопотах позабыла!

— Да. Его высадить надо через неделю, до Нового года, а в теплице все еще холодно. Земля-то отошла, но воздух больно холоден.

— Что же делать?! — воскликнула она. — Мне правда не все равно, что с ним будет! Даже с господаревыми деньгами — нет, не все равно! Я хочу, чтоб Клод рос и цвел!

— Придется у стеклодувов заказать большой стеклянный колпак и устроить что-то вроде теплицы в теплице, — ответила я. — Но дальше откладывать больше некуда, Клод уж сильно вырос со своими подружками. Так что нужно изготовить ему грядку, померить ее и идти в поселок за куполом.

— А елку? — с придыханием спросила вдруг Лиззи. — Мы елку хотели поставить, помнишь? И нарядить ее! Тогда нам надо и яблок купить. И конфет. И красных лент.

Я только покачала головой, смеясь.

— Ох, и хитра ты! Ничего-то не забываешь!

— Конечно, — беспечно ответила Лиззи. — Как можно забыть о том, о чем мечтаешь больше всего?

***

С утра встала пораньше, еще затемно. Проведала наших курочек. Они тоже стали не такие тощие, как были. Зерно, отруби, очитки овощей — и перышки стали блестеть, и гребешки покраснели.

Собрала у них яйца, отправилась готовить завтрак.

Ночевали мы все там же, во флигеле. Моя комната была еще не готова, а одна в большом доме Лиззи спать не отваживалась.

Пока Лиззи спала, я приготовила завтрак. Нарезала тонко сала с прослойками мяска, чуть подсолила, поджарила золотистых шкварочек. На них кинула пару кусочков колбаски, залила свежими яйцами. Верху немного сыра накрошила, чтоб расплавился.

Вот и завтрак готов; с краюхой хлеба очень сытно. А нам большего и не надо.

Пока Лиззи просыпалась и умывалась, я сходила посмотреть нашу теплицу.

Она вся превратилась в ледяной дом. Испарения опушили каждый стеклянный квадрат, вода застыла и покрыла стекла слоем льда. Стенки стали толстые.

Внутри теплицы было влажно и прохладно.

Я разгребла навоз лопатой и потрогала землю. Она была сырой, теплой. Копнула ее — да, оттаяла. Глубоко, хорошо оттаяла. Навоз горел и грел.

В нем я панировала выкопать лунку до самой земли, большую и глубокую, чтоб как раз влезли все луковицы. Вокруг лунки уложила б навоз стеной. И сверху накрыла бы эту лунку куполом. Клод и его подружки росли б сначала под купол, где было б намного теплее, чем во всей теплице.

— Колпак нас выручит, — пробормотала я. — Ну, главное теперь удачно посадить