Измена. Право на сына (СИ) - Арина Арская

и он всегда говорил здравствуй. Это тоже меня забавляло. Все к нему с “приветами“, ‘добрыми утрами", а он — “здравствуй” в ответ.

Макар смотрит на меня, затем на Владимира, потом опять на меня и вновь на Владимира. Приподнимает бровь, и его бывший помощник делает очередной глоток и сверлит стену напряженным взглядом.

— Просто уволил?

— Ага.

— Уля, чего ты хотела? — Макар поднимает на меня взгляд, который я игнорирую.

— Как ты?

Это так странно встретить кого-то из своей прошлой жизни, в которой у меня были коллеги и работа.

— Женился, — отвечает Владимир, и Макар щурится на него. Отставляет кружку. — Жена вот скоро родит.

— Блин, поздравляю, — сажусь и заглядываю в его лицо.

— А ты как?

Я лишь улыбаюсь в ответ, потому что теряюсь от его вопроса. Несколько секунд молчания, и я шепчу:

— отлично.

— Так же отлично, как когда на тебя глава отдела кричал без повода?

Кстати, да. У меня тоже всегда всё было отлично, когда на голову валились отчеты, недовольство и истерики менеджеров, заместителей и мелкого начальства.

— Я думаю тебе пора, Вова, — тихо и холодно говорит Макар. — К беременной жене, а то она, наверное, волнуется и переживает.

— Был рад увидеться, — Владимир сдержанно улыбается, встает и шагает прочь, поправляя очки на своем остром носу.

Хочу кинуться за ним, чтобы проявить вежливость и проводить до ворот, но Макар шипит, уткнувшись в бумаги:

— Сам найдет дорогу. Сиди.

— Конечно, найду, — доносится уставший голос Владимира. — Надеюсь, что я вам больше не буду нужен посреди ночи.

— От тебя все равно никакого толка.

Минуту сижу молча, а затем вздыхаю и поднимаюсь на ноги под шелест страниц.

— Какие у вас с Вовой были отношения?

— что?

Макар поднимает темный взгляд:

— Мне повторить вопрос?

— Да.

— Какие у вас с Вовой были отношения?

— Да ты издеваешься.

— Я вполне серьезен.

— Да к черту тебя, — фыркаю и семеню к дверям кухни.

— Давай еще скажи, что ты не поняла, что он в тебя до сих пор влюблен.

Возмущенно оглядываюсь, а Макар невозмутимо перекладывает бумажки и щелкает шариковой ручкой.

— ты вообще о чем?

— У тебя, что, проблемы со слухом?

Да лучше бы я не выходила из детской и померла от жажды, чем сейчас недоумевать с кривой гримасой словам чокнутого мужа.

— Я могу предположить, что я уволил Вову, потому что он решил тебя охаживать, — опять смотрит на меня исподлобья. — Он ведь меня вполне устраивал.

— ты просто козел. Вот и уволил его.

— Ты злишься.

— Потому что ты говоришь несусветную ерунду, Макар! — повышаю голос. — не охаживал он меня! И не был влюблен! Мы с ним общались, как обычные коллеги.

Замолкаю, потому что неожиданно вспоминаю, что Вова однажды мне подарил кактус в забавном желтом горшочке, иногда предлагал прогуляться после работы, но я всегда отказывалась, потому что то отчеты, то исправляла за кем-то косяки, то в архиве сидела. И на кухне бывал лишь тогда, когда я туда по строгому расписанию бегала.

— Еще на один вопрос меньше, — Макар возвращается к бумагам и сводит брови вместе.

— ты не прав… Он просто старался быть вежливым

— Ну, конечно, — хмыкает Макар. — вежливо подкатывал яйца.

Я на несколько минут задумываюсь, какой бы могла быть моя жизнь, если бы я заметила, что Владимир ко мне неравнодушен, и если бы я согласилась с ним однажды прогуляться.

Я думаю, что он хороший и милый, и свою жену не обижает, хотя… Пока замуж за милого и хорошего не выйдешь и не проживешь с ним несколько лет, то и не поймешь, какой он на самом деле.

— Честное слово, — Макар накрывает лоб ладонью, — я бы сейчас с удовольствием сам с собой бы побеседовал. С серьезным таким пристрастием.

— Я все еще придерживаюсь мнения, что ты придуриваешься.

Макар подпирает лицо ладонью, утомленно глядя на меня и моргает:

— А ты очаровательна, когда злишься.

— Даты обалдел?! — охаю я и теряюсь в гневе и недоумении.

— Я тебе, что, и комплиментов не говорил?

Глава 39. Другой Макар.

Это другой Макар. Не тот Макар, который пригласил меня на свидание и потом месяц играл холодного джентльмена. Он не был со мной раньше таким открытым? Да, открытым. Он говорит все, что думает, и ведет со мной диалог совершенно с другой позиции.

— Ты красивая, — говорит Макар и откладывает бумаги.

— Ты что творишь? — шепчу я, дезориентированная в пространстве.

— Я тебе этого не говорил?

— Ты… я. ты….

— Даже с точки зрения договорного брака ты привлекательная девушка, Ульяна.

— Прекрати.

— Видимо, в моем списке идеальной жены была и ее красота.

— верни мне старого Макара, — цежу я сквозь зубы. — Тот только угрозами кидался, а ты ко всему прочему…

— Признаю факт твоей привлекательности? — откидывается на спинку стула. — Это довольно странно. У меня не было проблем с тем, чтобы женщину порадовать комплиментами. Сказать, что у нее очаровательная улыбка, красивые глаза… Но это только в том случае, если мне на эту женщину все равно.

Молча шагаю на кухню.

— Мне бы не составило труда.

— Отстань от меня! — разворачиваю к нему. — И да, ты никогда не говорил мне, какая я красивая! Даже на свадьбе, когда я вышла в офигительном платье! Окинул взглядом и промолчал! — делаю паузу и охаю. — Какой же ты урод!

— Посмотреть фотографии с нашей свадьбы у меня по плану ближе к рассвету, когда я совсем отчаюсь хоть что-то понимать в этом бардаке, — взмахивает рукой на документы перед собой. — Кстати, — переводит взгляд на меня, — где мы храним свадебные фотографии?

— Я тебе не скажу.

— Ладно, — улыбается, — я позвоню родителям. У них, вероятно, тоже есть альбом со свадьбы сына. Так?

Меня пробирает на истерический смех. Все-то у него продумано, всегда он на шаг впереди.

— Почему ты смеешься?

— А почему ты такой козел?

— И судя по всему, — окидывает взглядом свои бумажки и вновь на меня смотрит, — не очень умный козел. Некоторые мои решения меня просто обескураживают.

— Ты не был таким! — повышаю голос. — Что на тебя нашло? Что за внезапные откровения, что за шутки? Что за общение такое? Где твоя вечно мрачная рожа, будто ты выжрал бутылку скисшего молока? И если у нас тут такие перемены в Макаре Витальевиче, то дай мне развод. Окончательно удиви меня до потери дара речи!

— Как часто мы с тобой скандалили?

— Да никогда! — срываюсь я на крик. — Разве я могла на тебя рот открыть? На такого важного, сурового и молчаливого?

— А, может, стоило?

— И что бы ты сделал?

— я не знаю, — пожимает