Нить Гильгамеша - Евгения Витальевна Кретова

произошедшего на «Менанделе» стал чуть объемнее, а данные о готовящемся преступлении – отчетливей. Словно прислушавшись к голосу невыносимого начмеда, они тоже выстроились по струнке и послушно кивали головами.

Когда Духов, наконец, разрешил одеваться, Теон тихо ругался, надеясь при этом сохранить ту стройную картинку происходящего, которая родилась, пока он был в гиперсне. Картинка представлялась идеально продуманной, ясной в своей простоте и логичной, и каждый элемент в ней – венец гениальности.

– Вот тут… – Духов протянул ему стило и креоник, загруженный согласием на обработку данных.

Теон почувствовал, как стройная система, мгновение назад жившая в его голове, лопнула словно мыльный пузырь. Он простонал, как стонет ребенок, на глазах которого уплывает в небо воздушный шарик, схватился за голову, надеясь физически задержать ускользающие мысли. Взгляд его остановился, рот остался приоткрыт… В голове не осталось ничего.

Теон медленно перевел взгляд на землянина, посмотрел на него с досадой. Махнул рукой:

– Скварр тебя укуси с этими твоими подписями, – он сорвал с вешалки китель и стремительно покинул медблок. Захлопнувшиеся за ним створки проглотили топот его шагов.

Начмед ничего не понял, он так и стоял посреди стерильно-белый стен и растерянно моргал.

– Псих! – крикнул старому товарищу в спину, конечно, понимая, что герметичные перегородки полностью заглушили его вопль, оставив оседать на бело-лунных лампах. Духов нахмурился и уставился в первые строки отчета, обиженно поджав губы. Словно вспомнив что-то, он снова посмотрел на дверь и махнул безнадежно рукой: этого церианца не исправить.

* * *

Василий Крыж бродил по отдаленным коридорам фрегата «Тольда».

Экспертная зона, округлый холл с диванчиками и небольшим фонтаном, соединяющей кабинеты лингвистов, психологов, криминальных фотографов и группу прогнозирования. В этот час здесь было тихо и безлюдно, верхний свет приглушен. Василий прошел дальше. Свернул в сторону лестниц и поднялся на два пролета выше, к оранжереям. Здесь, под куполом «Тольды», рядом с мерцающим и никогда не спящим искином, находились легкие корабля – сотни квадратных метров модифицированных растений, очищавших воздух и насыщавших его кислородом.

Крыж проверял – основная очистка все равно была механической, через воздушные фильтры и баллоны с дыхательными смесями. Но оранжерея – это еще и красиво. И здесь можно было спрятаться, чтобы побыть одному.

Когда он вышел на платформу, он сразу заметил темный силуэт на голубом фоне искина: человек сидел у самого края, свесив ноги через борт. Крыж подошел ближе.

– Ты как?

Глеб не ответил, неопределенно повел плечом. Отсюда, из-под купола «Тольды», открывался удивительный вид. Голубые нити искина водопадом струились по стенам, собираясь в небольшие ручьи и исчезая в стенах корабля. Серебро хромированной отделки, стекло кабин пневмолифтов, четкие вертикали перегородок и горизонтали палуб – фрегат жил и дышал, а наблюдатель из оранжереи мог это видеть.

– Я знал, что найду тебя здесь, – Крыж опустился рядом, свесил ноги. – Все время смотрю вниз, и дух захватывает.

Глеб кивнул, не оборачиваясь.

Крыж положил руку ему на плечо:

– Мне очень жаль, что так случилось с Ланой. Соболезную, друг.

Глеб опустил голову, откашлялся, избавляясь от хрипоты и дрожи:

– Спасибо, – прошептал.

Крыж достал из внутреннего кармана кителя плоскую фляжку с клириканским элем, протянул ее Корсакову.

– Путь земля будет пухом…

Глеб посмотрел на протянутую фляжку, взял ее и, отпив пару глотков, вернул товарищу. Помолчали. Василий закрутил крышку фляжки, убрал в карман.

– Теон подписал приказ о твоем отстранении, – сообщил, не отрывая взгляда от профиля товарища.

Глеб снова кивнул.

– Наверное, это правильно…

– Мы были против. И я, и Духов, и другие ребята из группы.

Глеб пожал плечами:

– Ты же понимаешь, что Теон прав, у меня сменился статус, я – заинтересованное лицо, потерпевший[28]… Когда разрешат забрать тело, не знаешь? – Крыж в ответ покачал головой. Глеб протяжно вздохнул: – Не знаю, как родителям сказать.

– Если хочешь, я поеду с тобой. У меня отгулы накопились.

Глеб покачал головой:

– Нет, я справлюсь… Ты нужен здесь, чтобы найти этого урода, который убил Лану… и остальных.

Он повернулся. Посмотрел на Крыжа:

– Найдите его, хорошо?

Глава 22. Форс-мажор

Борт фрегата «Унция»

Это ночное дежурство Влад провел в рубке, наблюдая за тем, как работала система, настроенная Марсом Суролем. Навигационные карты были стандартными на всех кораблях – военных и гражданских, они загружались и обновлялись при каждом подключении к транзакционной сети. Движение планет, выбросы, опасные колебания энергии, кометы, аномальные потоки, смещение торсионных полей – все это собиралось в общую картину и называлось навигационной погодой. Почти как на Земле, у космический навигаторов погода была летная и нелетная, по прогнозу и нет.

Марс Суроль усовершенствовал программу отслеживания всех изменений, автоматизировал реакцию, заложил риски и поправку за обеспечение жизнедеятельности корабля. Так появилась «АСТ» – автоматизированная система навигации, его личная разработка. Как программисту и шифровальщику, Владу она показалась занятной.

Обычно на кораблях действовало несколько навигаторов: как минимум один специалист пилотажной группы должен был присутствовать в рубке во время любой вахты. Сколько вахт в сутках – столько навигаторов в экипаж назначалось. Далее протоколом для длительных перелетов в открытом космосе учитывались размер корабля, его назначение и дальность маршрута, множилось на соответствующий коэффициент. Так определялась численность пилотажной группы. Экипаж «Унции» был крошечным. Он не предполагал несколько вахт, а длительность полетов, если верить путевым листам и отметкам в бортовом журнале, иногда доходила до нескольких месяцев.

Так, очевидно, появилась необходимость усовершенствования системы управления кораблем, корректировки маршрута таким образом, чтобы самые опасные и непредсказуемые точки пройти в дневные вахты, а ночные сделать максимально ровными, прогнозируемыми, чтобы с ними справился искин.

Благо в космосе нет ничего, чтобы могло случиться по принципу «вдруг откуда не возьмись». А на этот случай в рубке присутствовал ночной вахтенный. Его задача – вовремя отреагировать на угрозу и разбудить нужного для решения проблемы члена экипажа.

Вечером «Унция» миновала зону фотонной флуктуации, вышла на марш до следующей точки транзакции, у Фобоса. Порт спутника Креониды, однако, не значился в путевом листе в качестве остановки. Это было само по себе странно. Еще более странно выглядело то, что «Унция» должна была выйти на эллиптическую траекторию, практически коснуться верхних слоев атмосферы спутника и, совершив гравитационный маневр, уйти на точку переброски. К чему такие сложности, когда можно было выровнять курс и сразу выйти на точку транзакции, Влад не знал.

Он лениво просматривал маршрут, прокручивал прогноз навигационной погоды и откровенно скучал. Откинувшись в кресле и вытянув ноги, он сонно поставил локоть на подлокотник, подпер голову кулаком, прикидывая, где бы еще покопаться и что бы еще интересное посмотреть.

– Тирлим-бом-бом… Тирлим-бом-бом… Клянусь своим дурацким лбом,[29]– мурлыкал себе под нос на разные напевы, барабаня свободной рукой по краю консоли.

«АСТ» активизировалась, скорректировала курс, уклоняясь от пылевого потока. Влад равнодушно проследил за дальнейшим движением космического смерча – тот терял силу где-то на границе сектора, пересекая хвост ледяной комете.

«Унция» дернулась, корпус незначительно накренился на правый бок, данные гравитационного склонения ушли в положительную зону. Влад вытянул шею и приподнял голову, наблюдая за курсом. Программа скорректировалась и вывела корабль на прежний курс.

В рубку заглянула Ноэль. Она была в тренировочной костюме, по линии роста волос блестели бисеринки пота, а выбившиеся из прически волосы чуть липли ко лбу.

– Вахтенный, доложите обстановку, – бросив на Влада короткий взгляд спросила и прошла к центральному пульту. – В связи с чем совершен маневр уклонения?

Не усаживаясь в кресло, она оперлась о край приборной панели, прокрутила джойстиком запись последних пяти минут маршрута, сосредоточившись на внезапном изменении курса. Влад докладывал по форме, встав у своего рабочего места, но взгляд то и дело с интересом смещался с затылка на спину и бедра капитана, обтянутые трико.

– Бортовое время три часа шестнадцать минут. Три с половиной минуты назад АСТ произвел корректировку курса в связи с пылевым потоком, двигавшимся траверзным[30] курсом. «Унция» благополучно обошла препятствие и легла на прежний курс.

Ноэль внимательно просматривала карту, сделала