Шелковые путы - Зара Деверо

Кевлин без лишних слов деловито расстегнул поясной ремень и ширинку и достал солидный и слегка искривленный член. Помастурбировав на глазах у Тамзин и доведя свой рабочий инструмент до полной готовности, он прилег рядом с ней. Не тратя времени на преамбулу, он расстегнул молнию ее стеганой куртки, просунул под нее руку и стал тискать груди. Тамзин вспомнила, какие огромные сиськи у Марии, и подумала, что он, вероятно, сравнивает их женские прелести. Все это происходило в молчании. Наконец Кевлин одобрительно хмыкнул и полез к ней в промежность. Тамзин замерла, ожидая грубого и бесцеремонного введения члена: вряд ли конюх понимал значение клитора в совокуплении, скорее всего он привык действовать напористо и быстро.

Однако именно целеустремленность этого молодого жеребца и возбуждала Тамзин. Она сжала в кулаке его беспокойного удавчика и начала двигать рукой вниз и вверх. Рука Кевлина стала тереть клитор. Тамзин почувствовала некоторое облегчение. Стремясь острее ощутить нажим его пальцев, она выпятила низ живота. Кевлин засопел и принялся массировать клитор с удвоенным рвением. И когда Тамзин уже была на грани оргазма, он стянул с нее джинсы и запустил во влажное и скользкое влагалище своего огнедышащего дракончика. После этого он бросился в последнюю атаку и, стремительно наращивая темп телодвижений, с победным криком выстрелил в шейку матки горячей спермой.

Обессиленный, Кевлин рухнул на Тамзин, положив кучерявую голову на ее плечо. Сообразив, что не выдержит долго такой тяжести, она выскользнула из-под него, достала из сумочки салфетку и, обтерев свои истерзанные половые губы, быстренько оделась.

Она уже выходила из стойла, когда в конюшню вошли Инга и Ланс: он — в костюме для верховой езды, она — в длинном плаще и блестящем шлеме. Оба приветствовали Тамзин радостными улыбками. Инга воскликнула:

— А вот и наша дебютантка! Сейчас мы ее запряжем и хорошенько погоняем по кругу.

— Как все это понимать? — удивленно спросила Тамзин. — Что вы задумали?

— Небольшое конное представление, но только несколько необычное, — ответил Ланс и, сходив в ангар, вернулся оттуда, катя за собой легкую двухколесную повозку.

— Это двуколка, — пояснил он. — И мы тебя в нее запряжем.

« Тамзин изумленно вытаращила глаза. Инга расхохоталась и скинула плащ. Тамзин раскрыла рот: Инга была в черной атласной баске, голые груди обхватывали тесемки, бритая промежность отчетливо выделялась на фоне черных подвязок, держащих чулки с кружевной каймой. Красные туфельки на высоких каблучках завершали ее наряд. В руке она сжимала длинный кнут.

— Вместо пони мы запрягаем людей, — сказала она. — Ты повезешь двуколку господина, — такова его воля. Но сперва тебе необходимо потренироваться, научиться исполнять команды, элегантно держаться в сбруе, в общем, привыкнуть к новой роли.

Тамзин едва не прыснула со смеху, но, как это ни странно, тело отреагировало на вид сбруи иначе: клитор зашевелился, анус сжался, ягодицы напряглись, и ей захотелось попробовать себя в новом качестве — резвой кобылицы.

В конце концов, разве лошади не самые благородные животные? Разве в детстве она не изображала лошадку, не трясла головой и не била копытом? Почему бы не осуществить свои детские неосознанные желания и не стать на какое-то время кобылой? Быть может, в другой своей жизни она была свободной, необузданной, дикой кобылицей с развевающейся гривой, фыркала и била копытом землю, прежде чем допустить к себе жеребца?

Ее охватило желание закусить удила и ощутить спиной кнут хозяина, контролирующего каждое ее движение.

В конюшню вошли Дженис и Энди. Их быстренько одели в кожаные доспехи, включающие в себя ошейник и широкий поясной ремень с металлическими хомутами. Ягодицы Дженис выпирали из-под этого тесного наряда, груди выглядывали из специальных отверстий. Ошейник Энди был отделан серебряными бляхами, как и его широкие кожаные нарукавники. Колечки, пропущенные через соски и пупок, были соединены цепочкой. Его причинное место прикрывала кожаная набедренная повязка, на голове был причудливый головной убор из металлических обручей и перьев, а сзади прикрепили хвост.

— Ну и как они тебе нравятся в таком виде? — спросила Инга у Тамзин.

— Они просто неотразимы, — ответила она, ощущая приятное томление в промежности. — Я готова к ним присоединиться.

Ее осторожно разоблачили, затем надели подпругу типа корсета, зашнуровывающуюся на спине, и кожаную повязку на голову, с тремя страусовыми перьями для пущего эффекта. В рот ей вставили узду из толстой кожи, а глаза прикрыли шорами, так что она могла видеть лишь то, что было впереди. Кожа ее вскоре покрылась пупырышками от холода, сердце замирало в предчувствии неизведанного.

Ланс пристегнул ремешками к сбруе оглобли, положил на них ее руки и сел в двуколку. Подхвостник и поводья напряглись, клитор радостно затрепетал.

Они сделали круг по манежу. Двуколка катилась очень легко. Ланс наставительно сказал:

— Не делай лишних телодвижений, выполняй команды возницы — и все будет хорошо. Мы всему тебя научим.

После тренировки Тамзин почувствовала себя более уверенно и начала входить во вкус игры. Тем временем к манежу подходили другие люди. Наконец густой бас спросил:

— Моя кобыла готова?

— Да, хозяин! — ответила Инга. Тамзин почувствовала его прикосновение к ее спине и ягодицам. Хозяин спросил:

— Ты выучила команды? Прияла, как на них отвечать?

— Да, мой господин, — ответила она.

Он уселся в двуколку, повозка слегка покачнулась под его тяжестью, узда натянулась. Возничий взял поводья в руки. По телу Тамзин пробежала дрожь.

Двойные двери в дальнем конце конюшни распахнулись, из них хлынул свет и рев возбужденной толпы, окружившей манеж. Возничий дернул за поводья, Тамзин встряхнула головой и, грациозно поднимая ноги, вышла к зрителям.

Глава 10

Спускаясь по парадной лестнице, Тамзин отметила, что испытывает волнение, близкое к страху. Причем значительно превосходящее то, которое охватило ее во время выступления на манеже. Тогда ей удалось совладать с нервами и даже победить в одном из забегов.

Сейчас же она шла в бар на свидание с господином и жутко нервничала, потому что он обещал ей, что снимет маску. Ее длинное шифоновое зеленое платье, скроенное Тэгом, шелестело и развевалось при малейшем ее движении. В памяти ее еще были живы воспоминания °б оригинальном завершении конного праздника. Когда соревнования закончились и хозяин, довольный победой, быстренько овладел ею в конюшне, он похвалил ее и предложил встретиться позже, после чего ушел. Тамзин переоделась в обычную одежду и отправилась принимать душ.

Сейчас ее сердце бешено колотилось: ведь ей предстояла встреча не только с господином, но и с Гаем, который тоже обещал прийти в бар.

Мимо нее прошло несколько безупречно одетых пар, в брюнетке Тамзин узнала девицу, изображавшую во время представления зебру, а в ее подружке — пышнотелую блондинку, сыгравшую роль игривой собачонки. Их кавалеры изображали хряков: перепачканные грязью, они очень выразительно хрюкали и пожирали шоколадные трюфели. Одного из них запрягли в колесницу, управляемую Ингой, и он резво стал бегать по кругу, издавая пронзительный визг всякий раз, когда Инга стегала его кнутом. Доведенный градом ударов до экстаза, он выплеснул сперму на песок.

Столкнувшись нос к носу с Дженис, Тамзин воскликнула:

— Как говаривала моя тетушка, нет на свете существ чуднее, чем люди!

— Да здравствует «Шевральский двор»! Где еще ты бы узнала столько нового и необычного? — воскликнула подруга.

— Да, теперь я стала совсем другим человеком, — ответила Тамзин, рыская взглядом по бару. Внимание ее привлек массивный мужчина, сидевший к ней спиной.

Она протиснулась сквозь толпу поближе к нему, чувствуя исходящую от этого человека энергию и властность. Заметив приближающуюся Тамзин в зеркале, он встал и, обернувшись, сказал:

— Добрый вечер, мисс Лоуренс. Вы меня знаете?

— Нет, мы не знакомы, — покачала она головой. Лицо его показалось ей знакомым, но ей не удавалось вспомнить, где именно они встречались. Она наморщила лоб, досадуя, что ее подводит память. Такого импозантного мужчину было грех забыть.

— Позвольте мне расшевелить вашу память, — спокойно произнес он, когда они сели за столик. — Вы опубликовали в своем журнале разгромную рецензию на мой фильм под названием «Опасная грань». Вспомнили? Мы с вами разговаривали по этому поводу по телефону, однако вы не изменили свою точку зрения об этой картине Позже я несколько раз видел вас издалека и решил, что вас следует проучить и приручить. Меня зовут Орландо Торн.

Тамзин заерзала на стуле, ей стало не по себе.

— Я помню ту картину, мистер Тори, — промолвила она ледяным тоном. — Но и теперь я не вижу оснований для того, чтобы изменить к ней свое отношение.