Крестраж # 1 - Рейдер

между факультетами, и взаимопомощь с взаимовыручкой, и какой необычайно трудный был год, и как он старался, чтобы всё было хорошо и спокойно в самом безопасном месте Великобритании (Ага, как же!), какой замечательный мальчик Гарри Поттер, что спас от неизвестного чудовища первокурсницу Джинни Уизли (Что ты опять задумал, старый хрен?), какой героический герой вышеозначенный мальчик и «Я как директор решил наградить его пятьюстами баллами за примерное мужество и смелость» (Какая же ты всё-таки тварь! Опять со слизеринцами воевать! И не отказаться ведь от глупых баллов! На родном факультете ещё быстрее с потрохами сожрут), и как нам всем нужно сплотиться перед лицом зла и стать еще сильней для достижения Всеобщего Блага (На мой фейспалм стали удивлённо оборачиваться), и что он, как директор, приложит все силы для того, чтобы… и так далее и тому подобное. В общем, растекался мыслью по дереву как настоящий политик.

— А теперь поблагодарим того, кто избавил от опасности, что грозила всем нам. Гарри, мальчик мой, встань, не стесняйся. — он махнул рукой и дружелюбно посмотрел на меня поверх своих очков.

Состроив самую зверскую рожу, какую смог, и растянув губы в голодном оскале, я встал и мрачно стал осматривать учеников, сидящих за столами соседних факультетов. Подпустив в глаза с помощью легиллименции ненависти и обещания мучительной смерти всему живому, я стал медленно смотреть слева направо, и там, где проходил мой взгляд, начавшиеся было аплодисменты уверенно затухали. Нестерпимо хотелось показать «фак» директору, но думаю, и так неплохо выйдет, и я подпорчу ему это представление. Кем он меня хочет выставить? У меня тут репутация уже вполне сложившаяся и меня она вполне устраивает — не лезут ко мне, и я никого не трогаю. Ведь после всего произошедшего всё равно не получится изображать из себя белого и пушистого, на таких верхом ездят и погоняют, как хотят.

— Кхм! Ну что ж! Да начнётся пир!

***

Перманентные боевые действия с моей прической меня жутко бесили, и поэтому даже со стороны смотреть на кого-то лохматого во мне вызывало чувство ярости и дискомфорта. Кстати, кроме нас двоих на Гриффиндоре была ещё парочка таких же ребят с фриковым шмоном на голове. Одна рыжеволосая девчонка четверокурсница с Хаффлпаффа с двумя неопрятными хвостами на голове и блондинистый паренёк-третьекурсник с Рэйвенкло, со стоящими дыбом волосами, как у пьяного дикобраза. Насколько мне известно из колдомедицины, это один из первичных признаков склонности к метаморфизму, наряду со спонтанной переменой окраса. Круто бы, конечно, развить в себе такую способность, но это настолько муторно и долго, что я ещё не решил, стоит ли вообще такими вещами заниматься. Ведь если я пойду по этому пути, то стать анимагом, что несравнимо легче, чем метаморфом, я уже не смогу. Зато если очень хорошо потрудиться, то в перспективе, на четвёртой ступени можно выстроить боевую форму метаморфа, и это я вам скажу, очень и очень круто. Вообще анимаг и метаморф — это уже не маг в общепринятом смысле, они даже по ауре друг от друга отличаются. Например, метаморф на третьей ступени может копировать любого человека или волшебника вплоть до духовной составляющей, а на четвертой, кроме боевой формы, может скопировать любого зверя, но только своего веса и размера. Пятой ступени не достигал никто или о таком никто не знает, там идет фактическое бессмертие тела. Анимаг же может превратиться хоть в слона, хоть в синего кита или в муху, но тут тоже ограничение на количество анимаформ присутствует и зависит от личной силы, склонности и упорства, а также метода получения анимаформы.

Теперь я стоял в проходе вагона Хогвартс-экспресса, смотрел на Гермиону, и у меня прямо чесались руки. Мимо нас сновали с сундуками и чемоданами радостные студенты, а мы смотрели в окно на далёкий Хогвартс и Хогсмит, который был намного ближе.

— Гермиона, — я немного замялся. — Ты говорила, что всегда мне поможешь, если я попрошу.

— Ну да. Я же обещала,— немного настороженно сказала она.

— Мне нужно провести один м-м-м… ритуал. Прямо здесь, можно в купе, и для этого мне нужна… девушка.

— Я не подойду, Поттер? — раздался ехидный голос за моей спиной.

— Ты не подойдешь, Паркинсон, — резко развернувшись и прищурив глаза, холодно сказал я. — Нужна девственница.

Я смотрел на стремительно краснеющую и хватающую ртом воздух брюнетистую и стервозную мелкую красотку, за спиной которой монументально возвышалась ухмыляющаяся Булстроуд. Если Панси была невысокой и стройной, то Милисента была прямо уменьшенной копией знойной женщины — мечты поэта, как описывают их классики. Они в паре — убойное сочетание. Схватив за руку шокированную не меньше Гермиону, я юркнул в купе и задвинул дверь прямо перед носом взбешённой слизеринки. С той стороны раздались удары кулаками, но дверь я держал крепко.

— Ты об этом пожалеешь, Поттер! — истерически прокричала слизеринка и, судя по звуку, пнула дверь купе.

— Если бы мне за такие обещания платили по кнату, я уже был бы миллионером, Паркинсон! — продолжая удерживать трясущуюся дверь, прокричал я.

Поняв бесперспективность дальнейшего противостояния, Паркинсон все же удалилась, беспрерывно поминая то мордредова пошляка Поттера, то морганову зубрилку Грейнджер, и обещая нам страшные кары.

Я отпустил ручку двери и повернулся к Гермионе, коварно потирая руки и делая загадочную физиономию, протянул:

— Ты обеща-а-ала.

— Уже жалею об этом, — содрогнувшись, сказала она.

Порывшись в кармане, вытащил из него результат моего творчества по получению экспериментального манопроводящего материала. Так себе творчество получилось, если по правде. Небольшой обмылок свечного воска, смешанного с мелом, честно украденным из пустующего класса. Линии пентаграммы выгорали сравнительно быстро и держали ману примерно минут сорок, не больше. Для быстрой ловушки подойдет, например. Я использовал эту поделку в Тайной Комнате, расписывая рунный аналог Люмоса для дополнительного освещения, потому и вычислил, на сколько времени хватает материала манопроводника. Сейчас я стал чертить такой же люмос, художественно разнообразив его смайликами, пацификами и серпами-с-молотами, а то что-то не внушително смотрится. Всего двенадцать рун и простенькая пентаграмма. Вообще-то ничего сложного, пятый курс рунологии, но я на всякий случай не стал включать в сеть своё дополнительное художество, ещё сработает что не так и в купе ввалится какая-нибудь дрянь. Создав необходимый антураж и задёрнув шторы на окнах, я подтащил свой сундук на середину пентаграммы. Купе погрузилось в полумрак.

— Садись, — указал перепуганной Гермионе на своеобразное сиденье. — Не бойся, больно