Двое из будущего. 1904-... (СИ) - Казакевич Максим Валерьевич

А новый миномет меж тем был уже установлен, расчет подготовлен. С десяток ящиков в которых, видимо, находились сами мины, стояли невдалеке, готовые для того, чтобы их можно было быстро поднести. Капитан ковырялся возле орудия, сверялся с таблицей и вносил правки в прицел. Я в это время молча наблюдал. Лишь сделал пару снимков. Наконец, когда капитан удовлетворился, я у него спросил:

— Каков калибр получился?

— Честно? — прищурившись, ответил капитан: — Я и сам толком не знаю. Из шестидюймовки переделали, так что где-то рядом. Мастера там совсем чуть-чуть сняли.

— А почему она цвета такого как будто из меди сделанная?

— А потому что из меди и есть, — хмыкнул он. — Из китайских запасов от прошлого века гладкоствольная пушка. Видимо еще ядрами стреляла.

— Быть того не может!

— Ну, скажете тоже «не может». У нас все может быть и не такое бывало!

— А ее не порвет?

— Да не…, из пушки же переделанная, проверенная.

Я обошел вокруг изделие местных умельцев. В целом в миномете угадывались черты старой пушки, лишь ее казенная часть была сильно переделана, да для порядка ей чуть больше расточили ствол. Калибр на взгляд был где-то между ста шестидесяти и ста восьмидесяти миллиметров.

— Стреляли уже?

— Нет еще, не испытывали. Вот японец, когда полезет тогда и испытаем.

— Так может сейчас кинем одну мину? — предложил я с хитрым прищуром, — Посмотрим, как она улетит?

Но капитан не повелся на мое предложение, мотнул головой и с улыбкой ответил:

— Нет, Василий Иванович, не будем мы сейчас стрелять. У меня всего двадцать мин, не хотелось бы их использовать впустую.

Что ж, пришлось мне запастись терпением. Весь светлый день я провел на редуте, ожидая атаки японкой пехоты. Но та все не шла, все чего-то выжидала. Уже давно замолкла артиллерия, уже давно Водопроводный редут срезали с вершины холма, а штурма все так и не следовало. На других участках давно слышалась ружейная и пулеметная стрельба, взрывы от ручных гранат и моих мин, а здесь на несколько долгих часов установилась тишина. И это было странно. Я здесь уже и чай успел несколько раз попить и перекусить солдатской кашей, а японец все не шел и не шел. Наши солдаты гадали о причинах этой паузы, высказывали самые разные и порою фантастические предположения. Наконец, под самый конец дня, когда солнце коснулось соседних сопок, наблюдатели доложили:

— Вижу противника численностью до трех рот.

И вправду, вдалеке, не особо маскируясь и прячась, в выкопанных в каменистой почве подходах выстраивались люди, готовились к быстрому штурму. С наших позиций до них было не достать — слишком далеко, да и с Водопроводного редута тоже.

— Не будете пробовать? — спросил я капитана, разглядывая идущих вдоль железной дороги японцев.

Он припал к биноклю и через несколько секунд ответил:

— Можно было бы пробный закинуть, — а затем решил: — Да, сейчас угостим их чем-то новым. А ну, братцы, готовьте снаряд.

И расчет пришел в движение. Был подтащен один из ящиков, вскрыт и вытащена мина. Быстро вкручен взрыватель. Капитан, пока производились все эти действия, снова припал к биноклю, а затем, подсмотрев в блокнот, выставил прицел.

— Готово, вашбродь! — доложил солдат из расчета.

— Хорошо. Василий Иванович, вам бы отойти отсюда. На всякий случай….

Я его послушался. Убежал метров за двадцать, залег за каменный вал.

— Ну-с, с богом, — выдохнул капитан, быстро перекрестился и скомандовал: — Опускай.

Двое солдат подхватили тяжелую мину и осторожно опустили ее в жерло медной пушки. И едва она скользнула вниз, сиганули вместе с капитаном прочь и распластались на земле. Прошло несколько секунд, прежде чем миномет выстрелил. Земля содрогнулась, в воздух поднялась мелкая пыль и по ушам сильно приложило плотной волной. Мина ушла в небо.

После выстрела все поднялись. Мы с капитаном припали к биноклям, он мне подсказал:

— Видите куст перед железнодорожной будкой? Туда метил….

Я перевел взгляд и через секунду-другую увидел мощный взрыв упавшего подарка. И та самая железнодорожная будка разлетелась на мелкие щепки.

Взрыв никого не убил. Мина легла с сильным перелетом и японцы лишь присели от неожиданности — они никак не ожидали, что здесь их может накрывать артиллерия, полагая что все пушки на Водопроводном уже разбиты, а от других батарей они находятся в мертвой зоне.

— Вашбродь, еще один? — едва ли не с мольбой попросили солдаты, видя, что мина не принесла противнику никакого ущерба.

Капитан охотно кивнул:

— Готовьте, — а сам, присев на валун, принялся в блокноте править расчеты. И вскоре вторая мина полетела на встречу с японцами. В этот раз она упала прямо в цепи ползущих на редут. Кого-то из них убило взрывной волной, кого-то свалило на землю, а кого-то посекло острыми камнями и осколками.

— Еще одну! — возбужденно прикрикнул капитан, — Готовь!

— Готово, вашбродь!

— Опускай!

И следующая полетела, шурша оперением по воздуху. И эта опустилась прямо на головы японцев, выкашивая густые цепи словно косой.

С редута открыли ружейный огонь. Слишком слабый и разрозненный. Японские пушки сильно проредили наших защитников, да и подмога еще не успела подойти. Противник ответил своим огнем и ускорил подъем. Офицеры орали на подчиненных, подгоняли, заставляли изо всех сил карабкаться вверх. И было понятно, что совсем скоро редут падет — слишком уж слаб был наш огонь.

— Готовь! — снова скомандовал капитан, торопясь до сумерек расстрелять весь боезапас.

— Готово, вашбродь!

— Опускай!

Миномет хагнул и пыльный тюльпан расцвел уже за спинами японцев. Капитан припал к орудию, подправил прицел.

— Готово, вашбродь!

— Опускай!

За пять минут расчет расстрелял с десяток мин. Взрывы косили противника, кромсали на части, но он, противник, все лез и лез. Пер словно цунами, непреодолимой силой забираясь на гору. Отстреливался, прятался за камнями и короткими перебежками подбирался для решительного броска. Солнце уже скрылось за сопками и стало быстро темнеть. Еще совсем чуть-чуть и наше орудие станет бесполезно. И капитан решил ускориться. Прикрикнул на своих солдат:

— Живее, коровы беременные!

— Готово!

— Опускай!

Двое солдат бросили мину в жерло орудия и… выстрела не последовало, капсюль не сработал. Не оборачиваясь, капитан рявкнул:

— Чего возитесь?! Опускай!

— Осечка, вашбродь, — растерянно ответил ему солдат.

— Чего мелешь, какая осечка?

— Ну, так вот…, - бессильно развел руками ответивший, показывая на дымящийся медный ствол.

В самую пору было выматериться. Оставалось еще несколько мин и едва ли с десяток минут быстро сгущающихся сумерек. И это осечка лишала Водопроводный нашей помощи.

— Вытаскивай, …твоюбогадушумать!

Легко сказать, вытаскивай. А как? Чтобы сделать это, необходимо наклонить миномет и аккуратно взять мину в заботливые руки, то есть, образно говоря — принять роды. А вот попробуй наклонить медный ствол, который весит хрен знает сколько, да сделай это так, чтобы мина никуда не уткнулась взрывателем. Но для наших солдат нет невыполнимых заданий и вскоре миномет наклонили в восемь рук и приняли скользнувшую мину. Да только уже было поздно, вокруг стемнело окончательно и «роды» пришлось принимать при тусклом свете фонарика.

Бой за Водопроводный редут продолжался и с наступлением сумерек. Японцы заползли-таки на вершину и вступили в штыковую. И даже с нашего места были слышны редкие выстрелы, а воображение рисовало крики убиваемых и стоны раненых.

Я с Петром с позиции так и не ушел. Остался ночевать, слушать гомон темноты. Через час после захода солнца все стихло, японцы заняли высоту. Прекратилась стрельба, прекратились взрывы и ни один возглас не донесся до нашей стороны.

Рассвет открыл для нас страшную тайну — японская пехота вовсю хозяйничала на высоте, сбрасывая тела павших защитников с вершины. Те скатывались вниз, где их подбирала похоронная команда и увозила в ближайшую расщелину и забрасывала там камнями и землей. Со своими погибшими они обходились куда как почтительнее.