Не родись красивой - Марта Раева

чувствую я. Но я счастлив теперь, потому что, как оказалось, ждал встречи с тобой два с лишним года — и дождался! Знаю, верю, что обязательно излечу тебя от разбитого сердца! Ты мне веришь?

Так закончился этот разговор. Катя думала, что он будет тяжелым, но не тот человек был Игорь, чтобы ее расстраивать. Он отмел все ее сомнения, уверил, что она не должна сомневаться в нем, в его чувстве.

Правда, Катя спросила себя: «Должна ли она быть уверена в собственном чувстве?» И от этого вопроса только вздохнула. Легче ей не стало — вот в чем она могла сознаться.

Глава 22

На работу она уже не ходила, начался ее отпуск, но не было дня, чтобы она не общалась со своей командой. И взяла на себя те задачи, которые можно было выполнять без участия кого-либо другого. Проект становился детищем — его уже можно было не узнать — так они продвинулись. Сам босс просматривал промежуточные результаты, даже сказал: нет аналогов, которые бы он знал. Вся команда была растрогана такой похвалой. Действительно, такого издания, которое они готовили, еще не было до сих пор.

И вот настал день, когда Катя получила документы на свою квартиру и они с Игорем смогли увидеть ее. Из-за беременности они решили дождаться окончательной сдачи дома, потому увидели квартиру уже в готовом состоянии. Катя была в восторге, а Игорь ворчал, находя недоделки, некачественную работу и проектировщика, и ремонтников. Но Катя уже решила, что с окончательным ремонтом надо будет подождать и делать его позже, ведь надо было все подготовить к рождению малыша.

Перевозили немудрящее Катино имущество, из чулана на свет появилась мебель, которая стояла в маминой квартире. Это были два небольших шкафа, стол большой и маленький кухонный, небольшой диван и четыре стула. Все они были в разобранном виде, и насколько помнила Катя из детства, были частично отреставрированы, частично заново сделаны старым мастером по тем фотографиям, которые сохранились еще у бабушки, маминой и тетиной матери. Тетя когда-то свою, такую же мебель продала, а там были какие-то резные буфеты, овальные диван и стулья — то, что тоже осталось в детской памяти Кати.

Переехав к тете, она оставила все, что стояло в их небольшой квартире на Крымском валу, как память о маме и о своем детстве. Ширма, которой пользовалась Катя, тоже была из этого комплекта. После того, как они с отцом Дмитрием Алексеевичем съездили на кладбище, Катя попросила его договориться со столярной мастерской, чтобы осмотреть, годится ли она для жизни, и если нет, то освободить чулан. Отец только перед ее свадьбой сознался, что отдал мебель на реставрацию, и привез после нее в том же разобранном виде, в котором увозил. Сказал, что это ей подарок от него, который она оценит, когда расставит ее в своей квартире.

И этот день настал. Катя радовалась, что у нее будет возможность позвонить отцу и пригласить к себе, чтобы порадовался за нее. Игорь собирал эту мебель, чертыхался, даже однажды привел какого-то мужичка — и после долгих стараний они, очень довольные, позвали Катю, чтобы она оценила их усилия. Да, отец постарался, поняла Катя, взглянув на то, что наконец встанет по своим местам в ее пока пустых комнатах. Поняла и то, какие немалые средства были вложены на то, чтобы старая мебель выглядела такой благородной, чтобы в ней ощущалась старина, очень далекое время.

Тетя была поражена, когда вместе с Катиным отцом осматривала преображенную комнату. А уж как был рад Дмитрий Алексеевич!

— Я помню эту мебель, она, правда, выглядела дряхлой, диван шатался, ножки у стульев приходилось все время садить на клей. Но мне нравилась ее стойкость, ее продолжающаяся жизнь, потому что была сделана на славу. А как пахнет дерево, настоящее, натуральное дерево!

Игорь с Катей приготовили праздничный ужин, и гости, сидя за красивым обеденным столом, поздравили их с новосельем. Отец с укоризной посетовал, что Катя не сообщила вовремя и о разводе, и о том, что ждет ребенка. Пообещал, что в следующую их встречу снова будет праздник, а он будет радоваться появлению внука.

Катя была счастлива и знала, что своим счастьем была обязана Игорю, о чем сказала ему, проводив гостей. Он удивился, и ей пришлось объяснить:

— Без тебя все было бы не так, я была бы несчастной, ничего бы меня не радовало. Такой я была до тебя.

— Наверно, это моя любовь растопила твое одиночество.

— Однозначно. Это так.

Как-то утром позвонил Игорь и сказал, чтобы она ждала гостей. За этим последовал звонок Екатерины Ильиничны — она тоже созналась, что дала координаты искавшему ее Мите. Митя? Как же она его давно не видела! Сначала он по телефону старался ее поддерживать, потом выполнял просьбу с делами по разводу. И вот уже прошел месяц или два, как он вернулся из заграничной командировки. Катя читала его статьи, корреспонденции с театральных площадок Европы. Вспоминала его с легкой грустью: теперь без Кости она стала ему неинтересна.

Раздался звонок, Катя открыла дверь — это был Митя. Добрый, милый Митя. Правда, при взгляде на нее он резко изменился. Вручил ей цветы, оглядел ее располневшую фигуру, живот под блузкой-распашонкой. И она поняла, что он волнуется. Всегда спокойный Митя выглядел растерянным.

— Митя, да не смотри на меня так! Я что? — похожа на музейный экспонат? Ты даже не поцеловал меня в щеку, как делал всегда.

— Серьезно, Катя, я узнал о тебе такую новость!

— Да ладно. Посмотри, у меня своя квартира — вот это новость, да?

— Отличная квартира. Но главное — ты ждешь ребенка! Почему я узнаю это от Игоря?! Он что, у тебя бывает?

— Он мне помогает, да так, что без него я не знаю, как бы справлялась…

Митя смотрел во все глаза и не узнавал Катю. Она в последнее время была с ним немногословна, мало эмоциональной и какой-то потухшей. Но сейчас она говорила одними восклицаниями, готова была делиться с ним своей радостью. И необычайно похорошела.

Попили чай, рассказал коротко о своей поездке, она — о делах с проектом. Но его занимал один вопрос: почему она ничего не сказала о своей беременности? Ни Косте, ни ему.

— Митя, когда я тебе могла рассказать? Мы с тобой не виделись полгода.

— Тогда, в первые дни этого года…

Катя вздохнула. Вместо ответа попросила рассказать о Косте. И смотрела на него с напряжением во взгляде, с тревогой.

— Да