Год обмана - Андрей Геласимов

В следующее мгновение освободившийся конь сделал головокружительный прыжок, пытаясь избавиться от уцепившегося за его гриву Рамиля. Однако татарина теперь уже было не испугать. Кровь забурлила в нем, не оставляя места нормальному человеческому страху. Он что-то кричал диким голосом и колотил лошадь по голове. В конце концов конь захрипел и перепрыгнул через невысокий забор. Взбрасывая задними ногами, он помчался в сторону дальнего леса. Минуту спустя до нас долетел затихающий крик Рамиля. Лично мне он напомнил прощальную песню улетающих журавлей. У меня даже сердце защемило от грусти.

– Будем надеяться, он приедет назад, – задыхаясь, сказал Репа.

– Надо вызывать «Скорую», – выдавил я, потирая ключицу. – Здесь телефон, интересно, есть, в этой конюшне?

Марина сказала, что звонить никуда не надо и что она поедет и найдет умчавшегося на коне Рамиля.

– Правда, нужно, чтобы кто-нибудь поехал со мной. Одна я могу там искать очень долго. Кто его знает, куда он ускакал.

Мы с Репой посмотрели друг на друга. В его глазах я прочитал холодную ненависть к лошадям. В моих глазах он, очевидно, прочитал то же самое.

– Я, конечно, могу отправиться с тобой, – сказал я. – Но только… пешком.

– Пешком?!!

– Ну да. Я буду бежать рядом с твоей лошадкой… Слушай, а может, там джип как-нибудь пройдет?

– Ты же был там весной.

– Да уж, – вздохнул я.

Мне даже показалось, что у меня снова заболели ребра, когда я вспомнил о той поездке.

– Мы будем выглядеть с тобой как два идиота, – сказала она.

– Это гораздо лучше, чем выглядеть как один идиот и один покойник.

– А я что буду делать? – прогудел Репа, вытряхивая из карманов снег.

– Следи за маленьким, – сказала Марина. – Не дай бог, еще он куда-нибудь убежит.

– Я убегу! – закричал Мишка, кувыркаясь в снежной куче. – Я тоже в лес убегу.

– Попробуй только, – пригрозила она. – Я сразу Подзадовского позову.

– А кто это? – спросил я.

– Поехали! Сейчас некогда. Я тебе потом объясню.

Рамиля мы нашли почти сразу. Он сидел под елкой и смотрел на нас печальными глазами.

– Ну как? – сказал я.

В ответ он мрачно покачал головой:

– Надо его пристрелить.

– Вот-вот, я то же самое говорил этой весной.

– Ты что, уже пробовал?

– Ездить пробовал, но скоро, может быть, попробую пристрелить.

– Кончайте молоть чепуху, – вмешалась Марина. – Куда он ускакал?

– Ничего себе, чепуха, – со стоном поднимаясь, сказал Рамиль. – Я, между прочим, запросто мог разбиться.

– Ты ведь не стоишь несколько тысяч долларов.

– Он что, такой дорогой?

– Куда он ускакал?

– Вон туда. – Рамиль махнул рукой в самую чащу.

– Хорошо. – Марина сразу успокоилась. – Оттуда он никуда не денется. Мы с Михаилом пойдем и приведем его, а ты возвращайся обратно. Сможешь дойти или я тебя подвезу?

– Ни за что на свете.

– Верный ответ, – сказал я. – Она весной у меня тоже про это спрашивала.

– Ты идешь или нет? – заторопила меня Марина.

– Иду, иду. Должны же мы проявить заботу о раненом.

– Он сам виноват. Не надо было нервировать лошадь.

– Это я ее нервировал?!! – У Рамиля перехватило голос от возмущения.

– Пойдем! – крикнула она и развернула свою кобылу в сторону леса.

– Не сердись, – сказал я ему. – У женщин и лошадей вообще очень много общего.

– О чем ты с ним разговаривал? – спросила она, когда я подошел к ней поближе.

– Ни о чем.

– Только, пожалуйста, не надо мне врать.

– Я и не думал даже.

Вскоре она спустилась с лошади и повела ее под уздцы. Я шел рядом, следя за ней краем глаза. Снегопад уже почти прекратился.

– Ты в последнее время стал реже к нам приезжать, – неожиданно сказала она.

Я был настолько удивлен, что даже не сразу ответил.

– И Мишка скучает без тебя.

– Реже? – наконец сказал я. – Да я приезжаю практически каждый день.

– Разве? – Она на минуту приостановилась и поправила что-то там у лошади. – Впрочем, неважно. Помнишь это место?

– Конкретно вот это?

– Да.

– Ну, как тебе сказать… Лес, в принципе, я помню, но так, чтобы именно это место… Здесь теперь все по-другому… Полгода прошло…

– Вон там ты упал. – Она указала рукой вперед и немного вправо.

– Где?

– Вон там, у того дерева. Видишь рядом большой куст?

Я вдруг и вправду узнал:

– Точно! Надо же, то самое дерево. Ну и память у тебя!

– А потом мы возвращались по той дороге.

– Я помню, – сказал я. – На тебе был тогда белый свитер.

– Да? – она пожала плечами. – Не помню.

Минуту мы шли в молчании, прислушиваясь к тому, как скрипит снег. Потом вдруг оба начали в одно и то же время: «А помнишь?..» – и рассмеялись.

– Что ты хотел спросить?

– Нет, ты первая.

– Да я… Ничего важного…

– Нет-нет, давай ты. Ты первая начала.

– Я только хотела… Нет! Я так не могу.

– Кончай. Сначала ты скажи, о чем хотела спросить, а потом я.

– Хорошо. – Она похлопала лошадку по боку и улыбнулась. – Я собиралась тебя спросить насчет того поцелуя…

– Насчет того поцелуя? Какого поцелуя? Я что-то не помню.

– Мишка! – Она подхватила с земли пригоршню снега и запустила ею в меня.

Снег широкой вуалью разлетелся в воздухе и медленно осел, не пролетев и полуметра.

– Какого поцелуя, я тебе говорю? Первого или второго?

Она махнула в мою сторону рукой, повернулась и пошла дальше. Мне пришлось ускорить шаг, чтобы ее догнать. Еще эта лошадь вечно отталкивала меня к деревьям. Чуть глаза себе не выколол, пока ее догонял.

– О чем ты тогда думал?

– Я? Я думал о том, как бы тебя поцеловать.

– Перестань.

– Нет, правда. Ты была такая классная в белом свитере…

– Да не было у меня никакого свитера! Откуда ты его взял?

– Я его ниоткуда не брал. Он был в тот день на тебе. Можешь мне смело поверить.

– Это почему?

– Что почему?

– Почему я должна тебе верить?

– Потому что я все помню.

– Все?

– Каждую минуту.

– Не может быть. – Она остановилась и смахнула снежную пыль с моего лица.

– Почему не может быть? Правда. Хочешь – проверь.

Она задумчиво нахмурила брови:

– Что у меня было на голове?

– Ничего. Ты ничего не надела. В тот день ударили заморозки, но ты забыла надеть шапку. Все думали, что зима уже кончилась.

– Правда? А я не помню.

– Ты сдавала зачет по танцу, и я заехал за тобой в институт. Потом мы разговаривали про гомосеков.

Она сделала удивленное лицо.

– Потом мы заехали за маленьким Мишкой и отправились сюда. Но дорога подмерзла, и нам пришлось идти довольно долго пешком. От этого у тебя замерзли уши.

– Фантастика, – сказала она. – Ну у тебя и память.

– Зато я не помнил то место, где упал.

– А потом?

– Потом мы пили горячий кофе, и это было хорошо.

– А дальше?

– У меня возникли проблемы с Рыжиком.

– Ты даже имя помнишь.

– Такие вещи не забывают. Попробуй скажи Рамилю, как зовут его сегодняшнего жеребца, а потом проверь лет через пятнадцать.

– Ты думаешь?

– Ну через десять.

– Хорошо, и что было потом?

– Потом я упал, и ты меня поцеловала.

– Подожди, подожди. – Она засмеялась и погрозила мне пальцем. – Это ты меня поцеловал.

– Я?

– А кто же еще? Набросился на меня как животное. Я думала – ты решил меня изнасиловать.

– Я не насилую девушек в белых свитерах.

– Ты точно уверен, что это был именно белый свитер?

– Сто процентов. Я никогда до этого не видел, чтобы свитера выглядели так сексуально.

– Вот видишь, – снова засмеялась она. – Сам признался, что был озабочен.

– Может быть, – сказал я. – Но потом-то ты меня поцеловала.

– Я?

– А кто же еще? Наклонилась и поцеловала.

– Ну это, наверное, как-нибудь так случайно вышло.

– Ни фига не случайно. У тебя знаешь какое серьезное было лицо.

– Какое? – Взгляд ее вдруг изменился.

– Вот как сейчас, – сказал я.

Она снова что-то поправила на своей лошади.

– Смотри. – Я показал рукой в сторону запорошенных снегом кустов. – А вот и наш конь.

Он спокойно стоял на одном месте и время от времени переступал с ноги на ногу, позвякивая уздечкой.

– Вот мы его и нашли, – сказал я.

Она сделала шаг ко мне. Я смотрел на нее, не шелохнувшись.

– У тебя тогда тоже было вот такое лицо, – сказала она, и ее глаза оказались рядом с моими. – Помнишь?

– Нет, – успел шепнуть я.

– Врешь.

Она прильнула к моим губам так сильно, что у меня закружилась голова. Еще секунда – и мы бы упали.

Следующие несколько дней Рамилю пришлось отшучиваться от бесконечных намеков на его приключение.

– А я как увидел тебя на нем, – говорил Репа, – сразу подумал: «Ну надо же, как сидит! Точно влитой!» У тебя, случайно, не было родственников-кавалеристов? Что-то в тебе такое все-таки есть.

– Давайте, давайте, – пожимал плечами Рамиль. – Отоспитесь на мне. Ваш праздник.