В вихре времен - Алексей Махров

К вечеру стало ясно, что мятеж практически по­давлен. Ворвавшись в город на плечах разъяренных москвичей, солдаты моментально перебили всех оказавших хоть какое-то сопротивление. Одна из рот взяла штурмом подворье Шуйских. Среди убитых командарм опознал своих дядюшек. Теперь в этой реальности уже не будет царя Василия Шуйского. Драгуны и Второй ударный окружили группировку мятежников у Зацепы и после двухчасового боя почти полностью ее уничтожили. Остатки вместе с Болотниковым сдались. После этого организованного сопротивления уже никто не оказывал. Горожанам было предложено разойтись по домам и не мешать войскам наводить порядок. Идущий два дня подряд дождь не позволил пожарам охватить весь город, так что Москва была спасена.

Около полуночи Дмитрий собрался ехать в Кремль, но мы быстренько сумели отговорить царя от столь безрассудного поступка. Зачистка еще не была закончена, и по улицам бродило немало вооруженных людей. Всю ночь из города пытались выбраться небольшие группки мятежников. Но все эти попытки жестко пресекались стоящими в охранении вокруг стен солдатами.

На следующий день, словно в ознаменование нашей победы, дождь прекратился, тучи рассеялись, вышло солнце. Температура подскочила до двадцати градусов тепла. За всеми произошедшими событиями мы почти забыли, что сейчас разгар бабьего лета. Москва лихорадочно очищалась от грязи. По улицам гнали пленных, и ползли телеги с убитыми. Разбирали баррикады, собирали трофейное оружие. Горожане подбирали брошенное мародерами добро. В полдень Дмитрий торжественно, насколько позволяла обстановка, въехал в город.

Этот мятеж показал всем, что новая власть умеет не только раздавать милости, но, если надо, показывать зубы. Правда, подавление хорошо спланированной акции обошлось нам недешево – окончательные потери составили две с половиной тысячи человек убитыми, семь тысяч ранеными. Гражданское население потеряло пятнадцать тысяч человек. Полностью были вырезаны все находившиеся в городе иностранцы, в том числе Мнишек и его дочь. Спастись удалось только Вишневецкому и двумстам его шлях­тичам. Мятежники потеряли около десяти тысяч убитыми и пятнадцати тысяч пленными. Мы до сих пор удивляемся, как удалось Шуйским незаметно собрать такую силу, но спросить уже не у кого – главари мятежа погибли. Кроме того, потери татар составили около сорока тысяч, да тысячи полторы было взято в плен.

Убедившись, что все возмутители спокойствия уничтожены, а созданная нами Новая армия готова на любые действия, я, Мишка и Гарик засобирались домой. Подобрав из числа особо отличившихся комбатов кандидатов на должность командиров полков (в частности, командиром Первого ударного стал Гришка Усатый), мы в последний раз проверили готовность князя Скопина-Шуйского и Дмитрия Первого самостоятельно управлять страной и армией. Проведя ненавязчивые беседы, мы убедились – наши ставленники уже полностью освоили знания, технику и приемы, которые мы привнесли в эту реальность.

Свой уход мы обставили весьма обстоятельно – в начале ноября был затеян рейд роты конных разведчиков на юг для сбора сведений о пропавшем в дальнем рейде у Перекопа Втором драгунском полку (Третий драгунский благополучно вернулся в середине октября). Мы втроем пошли с этой ротой, на одном из переходов оторвались от сопровождающих и сымитировали свою гибель при переправе по тонкому льду небольшой речушки. «Окно» просто свернули, оставив изучение последствий вмешательства на потом.

Наше возвращение на «базовую» было триумфаль­ным. Ну, еще бы – это была первая акция по глобальному изменению истории, закончившаяся полным успехом. К этому следует добавить, что осуществили мы ее, не прибегая к помощи современной нам техники (кроме полевых кухонь). Ведь то оружие, которое мы натаскали, было всего лишь глубокой модернизацией уже существующего в этой реальности. К тому же потенциал оставшихся в живых ключевых фигур нового государства – Дмитрия и Скопина-Шуйского был огро­мен. Люди они молодые, жизнь впереди длинная, так что они наверняка сумеют натворить еще немало полезного.

ГЛАВА 17

Если мы провели в прошлом несколько месяцев, то для Маши прошло не больше недели. Она рвалась в новый бой, а мы мечтали о долгом отдыхе в комфортных условиях. С большим трудом нам удалось уговорить нашего аналитика устроить отпуск. Чтобы совместить приятное с полезным, отдыхать отправились в Европу, прихватив с собой несколько «глазков» и портативную темпор-машину со складной рамкой «окна». Турне по городам Германии, Франции, Великобритании и Италии заняло три недели. В «базовой» реальности был разгар лета, и мы прекрасно провели время, вспомнив все прелести душа, ватерклозета и кондиционера, чего мы были напрочь лишены в семнадцатом веке. Мария нигде не расставалась с видеокамерой, под конец тура набрав столько противоречащего официальной истории материала, что хватило бы на несколько скандальных диссертаций.

В частности, Маша узнала, чем закончился детский Крестовый поход 1212 года, кто и когда построил Стоунхендж, существовал ли легендарный король Артур, спаслась или была сожжена Жанна д' Арк, куда увел детей Гамельнский крысолов, откуда брал информацию для своих пророчеств Нострадамус.

Прекрасно отдохнувшие, полные новых впечатлений, мы вернулись на родину в начале августа. На следующий после приезда день вся компания собралась в офисе, на очередное «производственное» совещание.

– За последнее время я узнала столько ответов на величайшие загадки истории, что хватило бы на профессорскую мантию, – сказала Качалова. – К сожалению, научный мир вряд ли удовлетворят видеозаписи в качестве доказательства моей правоты. Нужно что-то более существенное!

– До меня только сейчас доперло, какую возможность мы упустили в прошлой экспедиции, – ответил я. – Ведь мы фактически оккупировали Москву и Кремль, что нам стоило поискать знаменитую либерею Ивана Грозного!

– Мне кажется, что царь Дмитрий, при всем своем благорасположении к братьям Винтерам, вряд ли позволил бы иностранным наемникам шарить по своей «квартире»! – задумчиво проговорил Мишка. – Вот если бы мы знали точное место…

– К сожалению, за четыреста лет многочисленные искатели так и не сумели выйти на след, – произнесла Маша. – Библиотеку искали не только в Москве, но и в Александровской слободе и даже Вологде. Тщетно!

– Вот тут ты ошибаешься, – вставил слово Горыныч, явно обрадованный возможностью утереть нос дипломированному историку. – В тридцатом году в Кремле проходили поисковые работы, возглавляемые Игнатием Стеллецким…

– Да знаю я этот случай, – перебила Гарика раздосадованная Маша, – к тридцать четвертому году ему удалось раскопать несколько ходов. Их даже осматривали архитекторы Виноградов и Щусев. Но в том же году, после убийства Кирова все работы были прекращены под предлогом возможных провокаций «врагов народа».

– Я рад, что ты в курсе, – невозмутимо продолжил Горыныч, – но поиск был возобновлен в тридцать девятом, по личному указанию Сталина. Были приглашены молодые археологи из Московского университета. Работы велись двумя группами – одна продолжила направление, начатое Стеллецким, у Угловой Арсенальной башни, а вторая ушла под землю у башни Тайницкой.

– Я про это ничего не знаю, – удивленно пробормотала Маша. – Откуда такие сведения?

– Из недавно рассекреченных архивов НКВД-КГБ, – пояснил Гарик. – Я случайно наткнулся на обрывки сведений, когда мы готовились к экспедиции за иконами храма Христа Спасителя. Так вот, исследования были внезапно прекращены в сороковом году, а все участники репрессированы. Сдается мне, что эти ребята все-таки наткнулись на что-то интересное! Стоит поискать в этом направлении, вдруг найдется очевидец тех событий!

Эта идея была воспринята всеми с большим эн­тузиазмом. Вся наша компания увлеченно принялась за дело. Три дня мы бодро перерывали архивы, но вскоре зашли в тупик – нужные нам свидетели либо сгинули в лагерях, либо погибли на войне. Только мне удалось вытянуть самый конец одной многообещающей ниточки. В одном из архивов я наткнулся на письмо с фронта бойца 8-й дивизии народного ополчения Москвы, в котором этот человек, в прошлом доцент МХТИ, рассказывал другу, что ему довелось служить в одном взводе с бывшим археологом, участником раскопок в Кремле. В письме тонко намекалось на открытие мирового значения, сделанное археологами, поплатившимися за это свободой и жизнью.

Предпринятый нами тотальный поиск по этой подсказке вскоре вывел нас на человека, упомянутого в письме. Им оказался Илья Ясулович, молодой аспирант Московского университета, действительно участвовавший в работах, проводимых под Тайницкой башней. Получивший три года лагерей Ясулович был досрочно освобожден в августе сорок первого года, за хорошее поведение. Вернувшись в Москву, Ясулович немедленно записался добровольцем и ушел на фронт. В начале октября, во время боев под Вязьмой Илья пропал без вести. Но самым интересным стала находка письма, отправленного Ясуловичем своему брату. Письмо было датировано двадцать восьмым сентября, и в нем говорилось о случайной встрече под Можайском с бывшим приятелем, также участвовавшим в кремлевских раскопках, в составе группы, работавшей под Угловой Арсенальной. Во время краткого рандеву, где-то на проселочной дороге молодые люди успели обменяться объективными сведениями и своими мнениями по проблеме двухлетней давности. Видимо, Илья сумел сделать из сведений, полученных при встрече, определенные выводы, так как в конце письма открыто писалось, что ему теперь точно известно, где искать библиотеку.