Стихотворения (ПСС-1) - Михаил Лермонтов

Я был готов упасть к ногам ее,

Отдать ей волю, жизнь, и рай, и все,

Чтоб получить один, один лишь взгляд

Из тех, которых все блаженство - яд!

* * *

Время сердцу быть в покое

От волненья своего

С той минуты, как другое

Уж не бьется для него;

Но пускай оно трепещет

То безумной страсти след:

Так все бурно море плещет,

Хоть над ним уж бури нет!..

Неужли ты не видала

В час разлуки роковой,

Как слеза моя блистала,

Чтоб упасть перед тобой?

Ты отвергнула с презреньем

Жертву лучшую мою.

Ты боялась сожаленьем

Воскресить любовь свою.

Но сердечного недуга

Не могла ты утаить;

Слишком знаем мы друг друга,

Чтоб друг друга позабыть.

Так расселись под громами,

Видел я, в единый миг

Пощаженные веками

Два утеса бреговых;

Но приметно сохранила

Знаки каждая скала,

Что природа съединила,

А судьба их развела.

Склонись ко мне, красавец молодой!

Как ты стыдлив! Ужели в первый раз

Грудь женскую ласкаешь ты рукой?

В моих объятьях вот уж целый час

Лежишь - а страха все не превозмог...

Не лучше ли у сердца, чем у ног?

Дай мне одну минуту в жизнь свою...

Что злато? - я тебя люблю, люблю!..

Ты так хорош! Бывало, жду, когда

Настанет вечер, сяду у окна...

И мимо ты идешь, бывало, да,

Ты помнишь? - Серебристая луна,

Как ангел средь отверженных, меж туч

Блуждала, на тебя кидая луч,

И я гордилась тем, что, наконец,

Соперница моя небес жилец.

Печать презренья на моем челе,

Но справедлив ли мира приговор?

Что добродетель, если па земле

Проступок не бесчестье - но позор?

Поверь, невинных женщин вовсе нет,

Лишь по желанью случай и предмет

Не вечно тут. Любить не ставит в грех

Та одного, та многих - эта всех!

Родителей не знала я своих,

Воспитана старухою чужой,

Не знала я веселья дней младых

И даже не гордилась красотой;

В пятнадцать лет, по воле злой судьбы,

Я продана мужчине - ни мольбы,

Ни слезы не могли спасти меня.

С тех пор я гибну, гибну - день от дня.

Мне мил мой стыд! он право мне дает

Тебя лобзать, тебя на миг один

Отторгнуть от мучительных забот!

О, наслаждайся!-ты мой господин!

Хотя тебе случится, может быть,

Меня в своих объятьях задушить,

Блаженством смерть мне будет от тебя.

Мой друг! - чего не вынесешь любя!

* * *

Девятый час; уж темно; близ заставы

Чернеют рядом старых пять домов,

Забор кругом. Высокий худощавый

Привратник на завалине готов

Уснуть; дождя не будет, небо ясно,

Весь город спит. Он долго ждал напрасно;

Темны все окна - блещут только два

И там - чем не богата ты, Москва!

Но, чу! - к воротам кто-то подъезжает.

Лихие дрожки, кучер с бородой

Широкой, кони черные.

Слезает, Одет плащом, проказник молодой;

Скрыпит за ним калитка; под ногами

Стучат, колеблясь, доски. (Между нами

Скажу я, он ничей не прервал сон.)

Дверь отворилась, - свечка. Кто тут? - Он..

Его узнала дева молодая,

Снимает плащ и в комнату ведет;

В шандале медном тускло догорая,

Свеча на них свой луч последний льет,

И на кровать с высокою периной

И на стену с лубошною картиной;

А в зеркале с противной стороны

Два юные лица отражены.

Она была прекрасна, как мечтанье

Ребенка под светилом южных стран.

Что красота? - ужель одно названье?

Иль грудь высокая и гибкий стан,

Или большие очи? - но порою

Все это не зовем мы красотою:

Уста без слов - любить никто не мог,

Взор без огня - без запаха цветок!

Она была свежа, как розы Леля,

Она была похожа на портрет

Мадонны - и мадонны Рафаэля;

И вряд ли было ей осьмнадцать лет:

Лишь святости черты не выражали.

Глаза огнем неистовым пылали,

И грудь, волнуясь, поцелуй звала

Он был не папа - а она была...

Ну что же? - просто дева молодая

Которой все богатство - красота!..

И впрочем, замуж выйти не желая,

Что было ей таить свои лета?

Она притворства хитрости не знала

И в этом лишь другим не подражала!..

Не все ль равно? - любить не ставит в грех

Та одного, та многих - эта всех!

Я с женщиною делаю условье

Пред тем, чтобы насытить страсть мою:

Всего нужней, во-первых, мне здоровье,

А во-вторых, я мешкать не люблю;

Так поступил Парни питомец нежный:

Он снял сюртук, сел на постель небрежно,

Поцеловал, лукаво посмотрел

И тотчас раздеваться ей велел!

* * *

Как в ночь звезды падучей пламень,

Не нужен в мире я.

Хоть сердце тяжело как камень,

Но все под ним змея.

Меня спасало вдохновенье

От мелочных сует;

Но от своей души спасенья

И в самом счастье нет.

Молю о счастии, бывало,

Дождался наконец,

И тягостно мне счастье стало,

Как для царя венец.

И все мечты отвергнув, снова

Остался я один

Как замка мрачного, пустого

Ничтожный властелин.

Я не унижусь пред тобою:

Ни твой привет, ни твой укор

Не властны над моей душою.

Знай: мы чужие с этих пор.

Ты позабыла: я свободы

Для заблужденья не отдам;

И так пожертвовал я годы

Твоей улыбке и глазам,

И так я слишком долго видел

В тебе надежду юных дней

И целый мир возненавидел,

Чтобы тебя любить сильней.

Как знать, быть может, те мгновенья,

Что протекли у ног твоих,

Я отнимал у вдохновенья!

А чем ты заменила их?

Быть может, мыслию небесной

И силой духа убежден,

Я дал бы миру дар чудесный,

А мне за то бессмертье он?

Зачем так нежно обещала

Ты заменить его венец,

Зачем ты не была сначала,

Какою стала наконец!

Я горд! - прости! люби другого,

Мечтай любовь найти в другом;

Чего б то ни было земного

Я не соделаюсь рабом.

К чужим горам, под небо юга

Я удалюся, может быть;

Но слишком знаем мы друг друга,

Чтобы друг друга позабыть.

Отныне стану наслаждаться

И в страсти стану клясться всем;

Со всеми буду я смеяться,

А плакать не хочу ни с кем;

Начну обманывать безбожно,

Чтоб не любить, как я любил,

Иль женщин уважать возможно,

Когда мне ангел изменил?

Я был готов на смерть и муку

И целый мир на битву звать,

Чтобы твою младую руку

Безумец! - лишний раз пожать!

Не знав коварную измену,

Тебе я душу отдавал;

Такой души ты знала ль цену?

Ты знала - я тебя не знал!

(В АЛЬБОМ II. Ф. ИВАНОВОЙ)

Что может краткое свиданье

Мне в утешенье принести,

Час неизбежный расставанья

Настал, и я сказал: прости.

И стих безумный, стих прощальный

В альбом твой бросил для тебя,

Как след единственный, печальный,

Который здесь оставлю я.

( В АЛЬБОМ Д. Ф. ИВАНОВОЙ)

Когда судьба тебя захочет обмануть

И мир печалить сердце станет

Ты не забудь на этот лист взглянуть

И думай: тот, чья ныне страждет грудь,

Не опечалит, не обманет.

Как луч зари, как розы Леля,

Прекрасен цвет ее ланит;

Как у мадонны Рафаэля

Ее молчанье говорит.

С людьми горда, судьбе покорна,

Не откровенна, не притворна,

Нарочно, мнилося, она

Была для счастья создана.

Но свет чего не уничтожит?

Что благородное снесет,

Какую душу не сожмет.

Чье самолюбье не умножит?

И чьих не обольстит очей

Нарядной маскою своей?

Синие горы Кавказа, приветствую вас! вы взлелеяли детство мое; вы носили меня на своих одичалых хребтах, облаками меня одевали, вы к небу меня приучили, и я с той поры все мечтаю об вас да о небе. Престолы природы, с которых как дым улетают громовые тучи, кто раз лишь на ваших вершинах творцу помолился, тот жизнь презирает, хотя в то мгновенье гордился он ею!..

Часто во время зари я глядел на снега и далекие льдины утесов; они так сияли в лучах восходящего солнца, и, в розовый блеск одеваясь, они, между тем как внизу все темно, возвещали прохожему утро. И розовый цвет их подобился цвету стыда: как будто девицы, когда вдруг увидят мужчину, купаясь, в таком уж смущенье, что белой одежды накинуть на грудь не успеют.

Как я любил твои бури, Кавказ! те пустынные громкие бури, которым пещеры как стражи ночей отвечают!.. На гладком холме одинокое дерево, ветром, дождями нагнутое, иль виноградник, шумящий в ущелье, и путь неизвестный над пропастью, где, покрывался пеной, бежит безыменная речка, и выстрел нежданный, и страх после выстрела: враг ли коварный, иль просто охотник... все, все в этом крае прекрасно.

[Воздух там чист, как молитва ребенка; и люди, как вольные птицы, живут беззаботно; война их стихия; и в смуглых чертах их душа говорит. В дымной сакле, землей иль сухим тростником покровенной, таятся их жены и девы и чистят оружье, и шьют серебром - в тишине увядая душою - желающей, южной, с цепями судьбы незнакомой.]