Граф (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

И теперь, с утра, полк отдыхал, приводя себя в порядок после долго и достаточно тяжелого перехода. Впереди их ждал штурм крепости. И соваться к ней не отдохнувшими выглядело довольно глупо. Мало ли что пойдет не так?..

Степняки меж тем приближались, стараясь зажать лагерь с двух флангов — заходя от реки. Бойцов по триста с каждой из сторон. Всадников…

По команде воеводы весь личный состав расположился вдоль фланговых стен редута и с тыльной стороны прикрылся щитами. На случай, если неприятель решит стрелять «по тылам», через голову первой линии. Обычно ни татары, ни ногаи такой практикой не занимались. Однако, чем черт не шутит? Глупые потери воеводе были нужны меньше всего.

Полсотни метро.

— Стрельцы! — рявкнул Андрей в рупор.

И «носители пищалей» встав в полный рост, выставились из-за бруствера и по команде своих командиров дали довольно слитный залп. А потом тут же присели, дабы скрыться с вида за надежной земляной стеной.

Мгновение.

И стоявшие за их спиной бойцы второй линии стрельцов дали уже свой залп. После чего также укрылись от обстрела.

Ногаи что планировали?

Сблизиться. И затянуть карусель вокруг этой «жалкой изгороди», планируя выпустить по три-пять стрел каждый. И отойди. Все на проходе. Они ведь были верхом и рассчитывали пострелять как раз поверх стенки. Но не получилось…

Получив в лицо несколько сотен пуль степняки резко отвернули.

Для них боевые столкновения с легкими полевыми укреплениями были в новинку. И они просто не знали, чего от них ожидать. В принципе, в Европе они уже кое-где изредка использовались. В архаичной форме. Но без особенного энтузиазма. Как-то все больше налегая на честный полевой бой.

А вот Андрей не стеснялся.

И познакомил степняков с передовыми решениями будущего века, против которых они ничего не могли противопоставить. Ибо без крепкой артиллерии редуты можно было взять лишь прямым штурмом пехоты. Весьма надо сказать кровопролитным. Но уж точно не вот такими наскоками иррегулярной конницы.

Отошли они, значит.

Метров на триста.

Оставив около сорока человек у редута. Совокупно. С обеих стороны. Слишком уж невысокая точность была у местных аркебуз, сиречь пищалей. Даже отличной испанской и нидерландской выделки. Допуски большие, ствол кривоват, так пуля летит — в ту степь. Хотя, конечно, намного точнее, чем из старых московских пищалей. У тех бы потерь еще меньше вышло. По коннице стрелять хоть и проще, казалось бы, ибо силуэт больше, да сложнее — быстро смещается этот «силуэт» и идет лавой — сильно разреженным строем. Отчего тот же залп, данный в толпу пехоты был бы куда как результативнее.

Андрей снова закусил соломинку.

— Уйдут? — поинтересовался дядька Кондрат.

— С чего это?

Отойдя к крепости командиры этих всадников долго беседовали с вышедшими из Азака людьми. Судя по всему — янычарами. Но те ушли обратно. А степняки двинулись в сторону своих юрт. Дабы встать на отдых.

— Интересно… — пробурчал себе под нос Андрей.

— Что?

— Они чувствуют себя уверенно. Слишком уверенно.

— А как они должны себя чувствовать? — удивился командир стрельцов полка. — На их стороне и численный, и общий перевес. Вон — крепость все еще в их руках. И там сидят янычары. Ее прикрывает несколько сотен всадников, не испытывающих проблемы с пропитанием. А в скорости придет еще османская ладья или две…

Андрей ничего не ответил. Только лишь кровожадно улыбнулся. А потом велел бойцам укладываться спать. Пока было время.

— Так рано же! — удивился Спиридон.

— В самый раз…

Ближе к закату полк пробудился.

Тихо и спокойно.

Благо, что степняки не пытались более ничего предпринимать, как и войска гарнизона. То есть, отдыху бойцов никто не мешал.

— От заката до рассвета, колбасеров лучше нету, — улыбнувшись каким-то своим воспоминаниям, произнес Андрей, наблюдая за тем, как в стане противника люди готовятся ко сну.

— Что?

— Темнота друг молодежи! — продолжал сыпать мемами воевода, не на шутку развеселившись.

— Не понимаю тебя, — покачал головой дядька Кондрат.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Передай по полку — боевую готовность. Только чтобы тихо. Никаких лишних звуков. И болтовни!

— Так эти, — мотнул он головой, — далеко.

— А вдруг кто в траве лежит и слушает? Или вон, в реке, прикинувшись жабой. Ничто не должно выдавать наших приготовлений. Пусть проверят оружие.

— Стрельцы тоже выходят?

— Тоже. Выдай им щиты. Пищали держать на ремнях за плечами[1].

— Ясно.

— Вы тоже своими людьми займитесь, — обратился Андрей к остальным командирам. — Готовьтесь к выступлению.

— И нам? — поинтересовался Петр, командир артиллерии.

— Вы тоже готовьтесь. Но на вас охрана лагеря и готовность в случае необходимости прикрыть наш отход. Чтобы татары или османы на наших плечах в лагерь не ворвались. Проход будут держать кошевые. Выдайте им из запасов щиты…

На этом и разошлись все.

Андрей же остался стоять у стены редута, вглядываясь в лагерь степняков.

Медленно подбиралась тьма.

Вот посерело небо.

Вот смазался горизонт и все объекты вдали потонули во тьме. Которая стремительно приближалась, заполняя собой все вокруг. И лишь островки костров выступали в ее безграничном океане яркими, хорошо различимыми ориентирами. Звездочками.

— Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней[2]… - тихо произнес Андрей, услышав, как к нему со спины подошли люди. Их шаги он узнал — это были его старшие командиры.

— Что это? — поинтересовался Данила.

— Вступительные слова одной очень печальной истории итог которой вы все носите у себя на груди. — усмехнувшись, ответил граф. — Не понимаете?

— Нет.

— А и не надо. А то опять какие-нибудь дурные слухи про меня пойдут.

— Все готово. Бойцы готовы выступать.

— Ждем.

— Чего?

— Чтобы эти заснули. Ведь они хотят спать, не так ли? У них был тяжелый день. И они вполне заслужили очень трудную ночь… — с этими словами Андрей повернулся к своим людям. Он хотел изобразить что-то в духе максимально добродушной улыбки. Однако вышел оскал в духе Джокера. В известной степени безумный и какой-то кровожадный что ли. Видимо отблески костров сделали свое дело или еще что. Но все его командиры разом отшагнулись и перекрестились. Граф же, поняв, что опять что-то пошло не так, оправдываться не стал. В конце концов он уже попросту устал…

Где-то за полночь полк начал выходить из укрепленного лагеря. Максимально тихо. Бесшумными ниндзя их назвать было нельзя. Но доспехи у них громыхали минимально. И на фоне того шума, что издавало стойбище степняков даже ночью, все эти скрежеты и позвякивания не выглядели ничем примечательным. Скорее терялись на общем фоне.

Посему, выйдя и построившись, Андрей выступил вперед.

Нормально управлять боем в такой темноте не было никакой возможности, поэтому, предпоследний час перед началом он провел за инструктажем. Собрал всех командиров, начиная с отделения, и вдумчиво им доносил цель, задачи, методы и каналы управления — только звуковые и сильно ограниченные. Прежде всего — общий сбор и отступление. А потом эти люди пошли в свои подразделения и донесли уже до нижних чинов что надобно делать и как себя вести. Дабы никто потом не говорил, будто до него не довели слова воеводы.

Почему Андрей тянул?

Так, а что ему сказать? Выдумывал на ходу…

Тем временем бойцы полка медленно продвигались вперед. Легкая хмарь на небе спасала от излишней освещенности. Поэтому, приближавшиеся тульские ратники очень долго оставались незамеченными. Особенно немногочисленными караульными, что коротали ночь у костра. Кто-то — клюя носом, а кто-то и играя в кости с собратом по несчастью от соседнего костра. Им всем было явно не до Андрея и его людей, которые очевидно их боялись. Вон — сидели, запершись в укреплении, и чего-то ждали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})