Звезды нового неба - Илья Шумей

– Научное сообщество всегда уделяло достаточно много внимания изучению нашего Солнца, – начал Слепнев, – в последнее время, в связи с разработкой и распространением портальных технологий, наши возможности по исследованию других звездных систем существенно расширились, но все равно, Солнце всегда оставалось одним из главных приоритетов. В значительной степени из-за желания разобраться в причинах неурядиц, происходящих с климатом, но, также, и просто потому, что Солнце – ближайшая и наиболее доступная для изучения звезда. Тем не менее, природа процессов, происходящих в его глубинах, до сих пор изучена крайне слабо, и наши познания в большей степени строятся на различных теоретических моделях, нежели на результатах непосредственных наблюдений. О том, что творится в ядре нашего светила, мы можем судить исключительно по косвенным данным.

Профессор окинул взглядом зал и снова уткнулся в свои документы. Чувствительный микрофон донес до нас его вздох. Мне тоже случалось делать доклады, и я прекрасно представлял себе, насколько важно найти среди серой массы слушателей хоть одно лицо, на котором читались бы заинтересованность и понимание. Судя по всему, Слепнев такого благодарного слушателя в зале не обнаружил.

– Основным и, по сути, единственным источником информации о процессах, протекающих в ядре Солнца, являются нейтрино, – продолжил он, – они в изобилии порождаются в ходе термоядерных реакций и без каких-либо проблем проходят сквозь толщу звезды. Отслеживанием и изучением нейтринного потока в настоящий момент на Земле занимаются пять независимых нейтринных обсерваторий. Так вот, в последние три года все они фиксируют непрерывный рост его интенсивности, что свидетельствует о существенной активизации термоядерных реакций, протекающих в центре Солнца.

Слепнев поднял голову и посмотрел на присутствующих, ожидая от них хоть какой-то реакции на сказанное.

– То есть Вы хотите сказать, – подал голос один из слушателей, – что именно возросшая активность Солнца является основной причиной глобального потепления и, в частности, аномальной жары, установившейся этим летом?

– Не совсем так, – профессор потер нос, собираясь с мыслями, – общее потепление климата – процесс многофакторный, и наблюдается уже не первый десяток лет, а те явления, о которых я говорю, проявились лишь недавно. Кроме того, здесь есть еще один аспект, на котором следует остановиться поподробнее. Для его лучшего понимания я хотел бы вкратце напомнить вам внутреннее устройство нашей звезды.

Он потыкал пальцами в лежащий перед ним планшет и обернулся, посмотрев на высветившуюся на экране за его спиной схему.

– В самом центре находится относительно компактное и плотное ядро, в котором и протекают термоядерные реакции. Выше простирается зона лучистого переноса, толщина которой достигает половины радиуса Солнца. Здесь плотность вещества слишком высока, чтобы могли возникать конвективные потоки, а потому передача энергии из глубин к поверхности осуществляется за счет переизлучения фотонов. Если подняться еще выше, то мы попадаем в конвективную зону, растянувшуюся примерно на треть радиуса. Здесь происходит циркуляция потоков газа – холодные (относительно, конечно) опускаются вниз, а горячие поднимаются к поверхности. Самый внешний и самый тонкий слой Солнца – фотосфера. Этот тот самый раскаленный газ, свечение которого мы с вами, собственно, и наблюдаем.

Как видим, энергия, родившаяся в ядре, должна проделать длинный путь, прежде чем сможет покинуть звезду в виде излучения. По некоторым оценкам, на путь к поверхности у нее может уходить до нескольких тысяч и даже десятков тысяч лет. Так что сегодня мы, возможно, греемся в лучах света, энергия для которого была выработана еще во время ледникового периода.

– Но если непосредственной связи между нынешними погодными аномалиями и описываемыми Вам процессами нет, то что тогда происходит? – выразил общее недопонимание кто-то из зала, – и что Вас так обеспокоило?

– Дело в том, что подобный статус кво может сохраняться лишь до тех пор, пока лучистая зона остается стационарной. Поскольку ее способность к пропусканию энергии ограничена, то в раскочегарившемся ядре Солнца будет накапливаться избыточное тепло, которое рано или поздно «сорвет крышку», если так можно выразиться. Пока что критический порог еще не достигнут, но нарастающее давление уже начинает распирать звезду, и за прошедший год ее видимый радиус увеличился более чем на один процент. Скорее всего, именно это и явилось основной причиной аномальной жары. Но, повторяю, это сущие цветочки в сравнении с тем, что произойдет, когда Солнце пойдет вразнос.

– И что тогда?

– Это будет что-то вроде досрочного взрыва, каковой в нормальной ситуации должен был произойти на завершающем этапе жизни звезды, где-то через 4–5 миллиардов лет. Мощные потоки энергии, вырвавшейся из ядра, сорвут внешнюю оболочку и разметают ее в стороны, а остатки Солнца схлопнутся в крошечный белый карлик. Мощность вспышки будет такова, что Меркурий и, возможно, Венера будут разрушены. Земля, скорее всего, уцелеет, но превратится в выжженную каменную пустыню. Вся жизнь на ней будет уничтожена.

Вот теперь Слепнев завладел вниманием аудитории целиком и полностью. Люди подались вперед, хмуря лбы в попытке осмыслить сказанное, заерзали, зашептались. Не каждый день, поди, на голову подобные новости сваливаются.

– Насколько Вы уверены в правильности своих выкладок? – на сей раз слово взял уже Председатель Совета Безопасности.

– Если бы я не был уверен, я бы здесь не стоял, – парировал Слепнев, впрочем, без привычного задора и горестно всплеснул руками, – да я был бы счастлив ошибиться! Но увы! Мы перепроверили все вычисления, все модели, но тщетно. У нас все еще нет сколь-либо внятного объяснения происходящему в ядре Солнца. Диапазон версий простирается от залетевшей в него микроскопической черной дыры до происков злобных инопланетных агрессоров. Однако в отношении того, к чему эти процессы приведут в конце концов, особых разногласий нет. Все закончится большим взрывом.

– Выходит, все ваши космологические теории яйца выеденного не стоят?

– Председатель не скрывал раздражения, – если прозевали такой сюрприз, да еще прямо под боком.

– Согласен, – профессор поморщился, но проглотил эту пилюлю, – мы еще многого не знаем и не понимаем. До самого последнего момента оставалась надежда, что мы где-то что-то напутали, что все это является каким-то временным явлением, некоей флуктуацией, которые, возможно, происходили и раньше, просто мы об них не знали. Но после обнаружения объекта HD 19452 все иллюзии окончательно рассеялись.

– Что за объект такой?

– Черный карлик в созвездии Персея. Он был зарегистрирован всего пару месяцев назад и сразу же привлек наше внимание. Анализ элементного состава звезды показал нетипично высокое содержание водорода и гелия и, наоборот, очень малую концентрацию более тяжелых элементов. То есть в данном случае мы имеем дело с аналогичной ситуацией, когда аналогичная нашему Солнцу молодая и вполне здоровая звезда внезапно взорвалась, испепелив почти всю свою планетную систему. На месте внутренних планет только астероидные пояса и остались. На момент взрыва возраст составляющих их пород не превышал двух-трех миллиардов лет, то есть примерно столько же, сколько и для планет Солнечной системы. Сейчас мы внимательно штудируем звездные каталоги в поисках других подобных прецедентов, но и того одного, что у нас есть, этого вполне достаточно, чтобы понять – такие катастрофы время от времени случаются.

– Ладно, будем рассматривать самый худший вариант. Тогда первый вопрос – сколько времени у нас есть.

– У нас пока нет полного понимания природы происходящих процессов…

– Это я уже понял, – оборвал Председатель Слепнева, – излагайте короче.

– Хм, – профессор покорно вздохнул, – если существующая тенденция сохранится, то до начала дестабилизации лучистой зоны пройдет около двух лет. После того, как данный процесс начнется, формирование ударного фронта и подъем его к поверхности займет несколько суток, быть может недель, а потом счет пойдет уже на часы и даже минуты.

– Два года!? Вот дерьмо! – думаю, нечасто подобные слова звучали под сводами этого зала, – что можно успеть сделать за столь короткий срок?

– Немного.

– Бомбоубежища и бункеры выдержат такой удар?

– Если они герметичны и полностью автономны, то вполне возможно. Однако, проблема в том, что после Вы, даже если выживете, не сможете подняться на поверхность.

– То есть?

– Вспышка будет столь сильна, что не только испепелит все, что будет на поверхности. Она испарит значительную часть Мирового Океана, а также раскалит и сдует с Земли почти всю атмосферу, оставив лишь голый оплавленный камень. Ваши бункеры превратятся в братские могилы.