Сотрудник уголовного розыска - Геннадий Яковлев

— Мы вас подозреваем, Игошин, — продолжал следователь. — что в ночь на пятое декабря вы и ваши друзья совершили кражу из сельмага. Вы и ваши друзья, которых я уже называл.

— Нет! Нет! Нет! — закричал отчаянно Игошин. — Я не совершал никакой кражи… Вы ошибаетесь. Вы не имеете права!

Диденко налил стакан воды, подал Игошину.

— Выпейте, успокойтесь и, главное, подумайте.

Игошин покорно принял стакан, потом взял из рук следователя папиросу, прикурил от протянутой ему спички.

— Слушай меня, Николай, внимательно: я уверен, что ты со своими бывшими дружками совершил преступление. Тебе страшно признаться. Ты трусишь. Но с ложью всю жизнь не проживешь. Надо сказать правду. Зачем тебе таскать такой камень на душе? Ведь ты и так все эти прошедшие после кражи годы был неспокоен.

…Много раз ночами Колька просыпался от страха. Ему казалось, что кто-то стучит в дверь, что за ним пришли. Он вздрагивал каждый раз, встречая на улице милиционера. Ему хотелось избавиться от этого животного страха. Однажды он решил прикурить у постового милиционера. Вытащил папиросу и, холодея спиной, подошел к старшине:

— Разрешите, пожалуйста, огонька.

Старшина чиркнул спичку. Руки у Кольки тряслись.

— Ты чего — кур воровал? — пошутил милиционер.

— Да нет… так просто, — промямлил Колька и торопливо зашагал прочь.

На Урал он уезжал с радостью. Думал там избавиться от страха. Но ошибся. Каждый раз, когда его вызывали к мастеру, пугливо думал: «Наверно, узнали все. Арестуют!» Прощальным взглядом обводил строго заправленный строй кроватей в общежитии. Товарищи недоумевали: «Чего ты трясешься?».

Иногда, забываясь, Игошин мечтал, как он будет учиться в институте, работать, женится на любимой девушке. Но всегда тревожная мысль о прошлом заглушала радость. А вдруг узнают? Сколько будет позора. Иногда он даже хотел, чтобы скорее все открылось. Но тут же торопливо подавлял в себе это чувство. Страх побеждал здравый рассудок. И вот роковой день наступил. Колька с ужасом обвел взглядом кабинет следователя.

— Вот что, Игошин, — прервал его мысли следователь. — Я вижу, ты сегодня признаваться не хочешь.

— Арестуете, товарищ старший лейтенант?

— Посмотрим… Думаю, если, кроме этого преступления, нигде больше не напакостил, будешь продолжать работать. Мое мнение такое. Решать окончательно будет народный суд. Сегодня иди домой. Подумай, хорошо подумай. Завтра жду тебя в девять.

А дело было так…

В девять часов Игошин не явился. Прошло двадцать минут — его не было. Отодвинув приготовленный план допроса, Иван Архипович мрачно смотрел в окно. «Поверил. Надо было договориться с военным комендантом — задержать Игошина. Теперь ищи ветра в поле. В конечном счете, ясно, никуда не денется. Но сколько опять уйдет времени. Да и мало ли может возникнуть случайностей…»

В десять часов Игошин не появился. В одиннадцать Иван Архипович встал, чтобы доложить о своем промахе начальнику следственного отдела. Толкнул дверь в коридор. На стуле около кабинета сидел Игошин. Он был одет в гражданский старенький костюм. У ног стоял солдатский вещевой мешок. Ивану Архиповичу почему-то только сейчас бросилось в глаза, что Игошин совсем еще мальчишка: тонкая шея, вихор волос, ежиком торчащий на макушке, розовое лицо без единой морщинки.

— Заходи, Николай. Мешок с сухарями ты приготовил напрасно. Если бы надо было, я бы сказал.

Иван Архипович пропустил в дверь Игошина, взял со стола бумагу, ручку:

— Сам будешь писать? Или рассказывать, я запишу?

— Если можно — сам.

Игошин сидел несколько минут над чистой бумагой, потом, решившись, написал первое слово, второе и застрочил строку за строкой…

Шингарев, Игошин, Птицын, Бойко и Бондарев знали друг друга несколько месяцев. Вместе бывали на танцплощадках, выпивали, хулиганили. Чем больше увлекала их праздная жизнь, тем больше требовалось денег. Шутя совершили несколько мелких краж — удачно. Безнаказанность побудила к новым «подвигам». Признанным вожаком стал Шингарев. Сильный, властный, он быстро прибрал к рукам остальных.

Вместе с компанией Шингарев несколько раз побывал в Васюринской. Они наметили совершить кражу из сельмага. Бондареву, работающему шофером, было поручено достать автомашину. Четвертого декабря, вечером, Бондарев сообщил Шингареву, что может взять на ночь автомашину. Преступники договорились встретиться в полночь. В назначенное время Бондарев подъехал в условное место. Его ждали. Шингарев сел в кабину, подручные — в кузов грузовика.

В станице Бондарев остановил автомобиль около сквера. Вокруг было пустынно, шел дождь со снегом. Ветер качал ветви деревьев. Бондарев остался в машине, остальные, прячась, подошли к магазину. Птицын, Бойко и Игошин подкрались к будке, куда на их глазах вошел сторож. Шингарев заранее приготовленными инструментами — ломиком, ножовкой по металлу — орудовал у запоров. Его сообщники, затаив дыхание, ждали у сторожевой будки. Скоро Побежимов открыл дверь и не успел выйти, как они набросились на него. Шингарев к этому времени уже взломал запоры магазина, и его дружки присоединились к нему. Жулики хватали все, что попадало под руку: пальто, костюмы, отрезы. В одной из витрин при свете вспыхнувшей спички блеснул корпус часов. Шингарев и Птицын, отталкивая друг друга, бросились к витрине. Шингарев, как более сильный, оттеснил Птицына и опустошил витрину. Бойко наткнулся на массивный сейф магазина. Преступники пытались утащить его. Они, кряхтя, даже вытащили сейф из магазина — на большее не хватило сил, и сейф остался во дворе. Все награбленное жулики побросали в кузов автомашины и поехали в Краснодар…

До рассвета было еще далеко, а на улице Чкалова горбатый мужчина уже мел улицу. Он делал несколько движений метлой, останавливался и, как черепаха, вытянув и горба-панциря шею, чутко прислушивался. Потом снова брался за метлу.

Внимательно к нему присмотревшись, можно было заметить, что горбун метет для отвода глаз. Вот он уловил стрекот мотора машины, подкатился к калитке и, озираясь, открыл ее. Машина без света вывернула из-за угла и остановилась.

— Петрухин! — позвали по фамилии горбатого из машины. — Ты?

— Я, ребятки.

Шингарев, Бойко, Птицын подошли к Петрухину.

— Порядочно привезли, — сказал Шингарев. — Куда сваливать будем?

— Давайте, с богом, в сарай.

Жулики начали перетаскивать ценности. Петрухин, удовлетворенно похрюкивая, стоял в сарае, изредка подсвечивая фонарем.

— Осторожнее, ребятки. Воротник пальтишка не испачкайте. Вещь — она не замызганная смотрится, и цена ей тогда настоящая — красная цена.

Прикрыв краденое дровами, все вышли из сарая. Горбун, опасливо оглядев сообщников, начал вытаскивать из-под мышки пачки денег.

Снова заворчал мотор автомашины и постепенно затих.

Петрухин опять появился на улице с метлой: махнул два-три раза, повертел большой головой по сторонам и исчез во дворе…

Игошин, не поднимая глаз, сидел над исписанными листами. Он чувствовал большое облегчение. Казалось, что раньше он долгое время лежал в постели с высокой температурой, и вдруг температура спала.

— Все, Николай? — спросил Иван Архипович.

— Все, товарищ старший лейтенант.

— Неужели, Николай, это единственное твое преступление?.. Ведь сразу решиться на такое вряд ли можно.

— Вы мне, конечно, не поверите, — тихо заговорил Игошин, — мне и самому кажется сном все, что я натворил… Кража из магазина в Васюринской — мое единственное преступление.

— А как твои друзья?

— Не знаю… Впрочем, Шингарев однажды сказал, что магазин — не первое его дело. Были и почище. А какие, что он имел в виду, честное слово, — не знаю… Меня вы арестуете? Да, я знаю, со мной и нельзя поступить иначе.

— Работники милиции, Игошин, слов на ветер не бросают. Ты свободен… Хотя судить тебя будут. Вызовем. Случившееся пусть будет для тебя уроком на всю жизнь. Иди, Игошин. До свидания.

Клубок разматывается

Шингарев, Птицын, Бойко, Бондарев, припертые к стене неопровержимыми доказательствами, признались в совершении преступления. Немало пришлось повозиться Диденко с Петрухиным. Он юлил, выкручивался: «Я человек пожилой. Мне связываться с преступниками не с руки. Да и зачем мне молокососы».

Час за часом беседовал Иван Архипович с матерым преступником, а дело не двигалось с места. Следователь окончательно убедился, что Петрухина заставят признаться только факты.

Диденко решил проверить документы скупочных и комиссионных магазинов за несколько лет. Горы документов — и все надо было пересмотреть. И как всегда, на помощь пришли дружинники. Закипела работа. Дружинники вместе со следователем неутомимо продолжали поиск. И, наконец, успех: квитанция БП № 096439 на имя Петрухина Ивана Андреевича, из которой явствовало, что он сдал в скупочный магазин несколько отрезов. Еще одна квитанция БЗ № 065567, по ней сданы Петрухиным пальто, отрезы, еще квитанция, еще…