На семи морях. Моряк, смерть и дьявол. Хроника старины. - Хельмут Ханке

В 1913 году в США было отменено наказание матросов каторжными работами за самовольное расторжение ими контрактов о найме. Кроме того, опубликовано было постановление, в соответствии с которым часть полагающихся по договору денег должна была выплачиваться моряку по его желанию в любом порту.

В Германии уже в 1902 году обрел силу закона «Кодекс мореплавания». В нем содержались четкие определения дисциплинарных взаимоотношений на корабле между лицами разных рангов, полномочий капитана, рабочего времени, функциональных обязанностей каждой служебной категории, условий найма и расчета и много других положений. С учреждением морского ведомства, которое за границей представляли консульства, были одновременно созданы арбитражи для разрешения конфликтов, возникающих на корабле. Здесь выдавались также мореходные книжки. Больших достижений в борьбе за лучшие условия работы и жизни для моряков добились профсоюзы.

В морском праве по-прежнему действует принцип: судно представляет собой территорию, подвластную юрисдикции того государства, гражданином которого является его владелец. Судно – это часть той страны, чей флаг оно носит. А капитан считается представителем государственной власти. Его приказ – право и закон на судне. Еще и теперь он исполняет, например, функции чиновника бюро записи актов гражданского состояния, если во время плавания на корабле родится ребенок или найдутся желающие вступить в брак. Для поддержания дисциплины он имеет право арестовать отказавшегося выполнить приказ или нарушившего закон. Как и раньше, ему принадлежит право казнить и миловать, попытайся экипаж взбунтоваться и захватить судно. Ведь еще и в наши дни мятежи нет-нет да случаются…

Глава пятая

КОГДА КОРАБЛИ БЫЛИ ДЕРЕВЯННЫМИ КЛЕТКАМИ

Однажды мне встретился гамбургский шип.На мачтах – мокрицы и плесенный гриб,Обшивка гнилая, в ракушках корма.Клопов полон кубрик, а камбуз – дерьма.Червивое сало, с душком солонина,А водка – с протухшей водой вполовину.Там горе ползло за людьми по пятам…Под стать кораблю был его капитан.Один только он добровольно и плавал,А всех остальных «зашанхаил» сам дьявол.

Главной заботой на торговых судах всегда был груз, а на военных кораблях – абордажные солдаты и орудийная прислуга, оружие и снаряжение. Моряк был на втором месте. Это наследие времен галерного флота с удивительным постоянством сохранялось при всех общественных формациях – ив рабовладельческом обществе, и в эпоху феодализма, и при капитализме. Лишь во времена, когда рабочие завоевали себе определенные права, а на кораблях стала внедряться новейшая техника, моряк добился более гуманного обращения и сносных условий существования.

Крестный путь моряка начался с постоянно перегруженных гребных кораблей античного мира. Здесь простого моряка не только низвели до уровня машинного привода и посадили на цепь, как дикое животное, но еще вынудили при этом довольствоваться крайне ограниченным жизненным пространством. На жалком квадратном метре гребной банки он жил, работал и спал. Лишь после того, как весельный движитель был упразднен и торговые суда стали грузовыми парусниками с малочисленной, не состоящей более из рабов командой, судовладельцы задумались над вопросом, где размещать экипаж.

На судне имеется форпик – помещение, расположенное в носовой части, впереди фок-мачты. Из-за постоянной тряски и повышенной влажности размещать здесь грузы считается нецелесообразным. И вот это самое неуютное местечко на судне, где качка ощущается наиболее неприятным образом, где постоянно царит сырость, считалось, по мнению многих поколений судовладельцев, вполне подходящим местом для кубрика команды. Корабельные офицеры предпочитали расквартировываться на юте, свободном от подобных неудобств. С тех пор и стали называть матросов «парнями с бака», а офицеров – «ютовыми гостями».

«Квартира» моряка на протяжении тысячелетий неизменно оставалась убогой, душной, сырой и тесной. Деревянными тюрьмами наихудшего образца были и сравнительно небольшие корабли первооткрывателей. Это подтвердилось в 1893 году, когда достроенная на одной из испанских верфей каравелла – точная копия «Санта-Марии» – повторила поход Колумба. Бортовая и килевая качка были настолько сильны, что матросы, находящиеся в форпике, не смогли сомкнуть глаз. Сон не приходил к ним, должно быть, еще и потому, что даже на обычном для Атлантики волнении мачты и деревянные крепления корпуса скрипели и стонали не переставая. Деревянная морская фея на носу корабля подпрыгивала и раскачивалась так резко, что даже хорошо закрепленные предметы обретали подвижность. Объяснялось это в основном коротким килем и глубокой осадкой судна. Кроме того, судостроители XVI века вряд ли всерьез задумывались над тем, что корабли должны были неделями, а часто и месяцами служить для людей одновременно и местом жительства. Нередко в треугольной клетке-кубрике на баке не было даже коек. В часы отдыха «парни с бака» должны были укладываться в форпике на голых досках. Те, у кого не было с собой одеяла, укрывались лохмотьями старых парусов. Если позволяла погода и температура воздуха, матросы предпочитали этой затхлой пещере открытую палубу.

Большим достижением считалось, что экипажи Колумба научились у карибских индейцев делать гамаки, и на обратном пути матросы использовали их в качестве коек. И хотя впоследствии это индейское изобретение (вместе с его индейским названием) внедрили на всех военных флотах, оно еще долго считалось сомнительным нововведением. Постоянная болтанка на этих качелях доводила до морской болезни даже старых морских волков, ни разу не кормивших рыб содержимым своего желудка. При одновременной подвеске гамаков многочисленной команды в тесном помещении болтанка прекращалась, но малая высота форпика и перегруженного твиндека превратили гамаки в плетеные клетки. Пытающегося лечь поспать так сильно стискивали со всех сторон соседи, что он должен был обладать поистине змеиной гибкостью, чтобы просто забраться в свой гамак, не говоря уже о том, чтобы улечься в нем.

На английских линейных кораблях викторианской эпохи на каждого матроса и солдата морской пехоты для сна полагалось в среднем по одному квадратному метру. Наиболее скверным было то, что при сильной качке задраивались люки пушечных портов батарейной палубы. Атмосфера в низком, переполненном людьми помещении скоро становилась удушающей. В довершение всех бед иногда случалось, что от болтанки пушка срывалась со своего лафета и рыскала, как дикий зверь, по палубе, давя и калеча всех, кто попадался на ее пути.