Ночные эскадрильи люфтваффе. Записки немецкого летчика - Вильгельм Йонен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прошло десять минут. Никто не думал о сне. В ту ночь Бринос, наш офицер разведки, должен был лететь со мной радистом, так как мой постоянный радист Грасхоф находился в четырехдневном отпуске.
Еще через десять минут поступил приказ:
«Всем самолетам лететь в сектор „Нанси“. Группа британских бомбардировщиков направляется к Южной Германии».
— Какая жалость. Я так хотел повеселиться «У Ивонны», — сказал я экипажу.
— Не переживайте, — отозвался Кампрат. — Сегодня вечером я собью своего первого томми.
Стрелок, обер-фельдфебель Мале, ничего не сказал и, как обычно, занялся пушкой и пулеметом. Мою офицерскую фуражку он из суеверия оставил на складе боеприпасов. В 00.48 мы взлетели против юго-западного ветра и направились к сектору «Нанси». На высоте 6000 футов, пролетев сквозь перистые, похожие на вату облака, мы вынырнули в прекрасное чистое небо. При такой видимости можно было обнаружить врага на расстоянии 1000 ярдов. Ровно в 01.10 мы набрали боевую высоту в 15 000 футов. Бринос настроился на волну наземного поста наведения и узнал, что авангард британских бомбардировщиков летит к западу от «Нанси» курсом юго-юго-восток. Через несколько секунд мы должны были увидеть первый пик на нашем радаре. Я кружил к западу от «Нанси», прощупывая ночное небо своим SN-2. Раздался спокойный голос Бриноса:
— Внимание. Появились первые зигзаги. Поверните чуть левее.
Я повернул. Стрелка гирокомпаса сместилась со 160 градусов к 130.
— Цель примерно в двух с половиной милях по курсу. Полный газ, — доложил Бринос.
Через несколько секунд мой высокоскоростной C9-ES сократил дистанцию до 1000 ярдов. Вражеский бомбардировщик мог появиться в любую секунду. Я продолжал сближение, пока не увидел черный силуэт противника. Британский самолет мирно летел, слегка виляя, чтобы избежать атаки. По крыльям я узнал четырехмоторный «ланкастер». Бринос выключил свой SN-2, готовясь к воздушному бою. Оставив луну за спиной, мы медленно подкрадывались к бомбардировщику. Британский пилот, должно быть, заметил нас, так как повернул вправо и взмыл вверх, создавая более выгодную позицию для своего хвостового стрелка. Я не отставал. «Перспекс» стрелковой башни мерцал в лунном свете. В тот момент, как я поймал хвост британца в перекрестие своего прицела, он открыл огонь из всех своих орудий. Стая светлячков слегка задела мой самолет, но, чуть надавив на рукоятку, я выскользнул из опасной зоны. Теперь я летел ниже томми, приближаясь к нему на скорости «подъема». Так хвостовой стрелок не мог достать меня, но средний все еще представлял опасность. На этот раз я не сомневался, что должен стрелять первым. В тот момент, как показались сверкающие выхлопами патрубки, я выстрелил в точку между двумя моторами.
Должно быть, противник открыл огонь одновременно со мной, так как его трассирующие нули вонзились в мои крылья. Я увернулся.
— Томми горит! — закричал Бринос в радиотелефон, чуть не оглушив меня. Действительно, крыло британца горело, но он невозмутимо продолжал полет.
Дать по нему еще одну очередь, думал я, подбираясь ближе. Но вражеский самолет был сильно поврежден, и жадные языки пламени мрачно сияли в темноте, освещая красные, белые и синие круги. Мы продолжали преследование, наблюдая за происходящим. Один из членов экипажа выпрыгнул. Его тело сверкнуло на фоне пламени и исчезло из виду. Один за другим британцы покидали горящий самолет — всего восемь человек. Они выпрыгнули вовремя. Секунду спустя взорвался левый бензобак и самолет рухнул на землю, оставив за собой длинный огненный след. Зачарованный потрясающим зрелищем, я вошел в вираж. Яркая комета исчезла в облачной гряде. Через несколько секунд столб пламени пронзил тьму. Первая победа в ту ночь!
Мои товарищи наверняка были поблизости: через несколько секунд второй горящий бомбардировщик сорвался с небес. Я вызвал по радиотелефону своего радиста, но ответа не получил. Я крыльями подал сигнал, что хочу что-то сказать. Опять никакого ответа. Тогда я сильно лягнул рукоятку управления, и, наконец, Бринос откликнулся. По его голосу я заподозрил неладное. Но нет, он и стрелок были в восторге.
— Порядок, продолжайте, — сказал Бринос и отключился.
Надо будет запретить ему так неуважительно разговаривать со мной, раздраженно подумал я и потребовал нормального ответа.
— Продолжайте в том же духе, старина. У вас все отлично получается, — невозмутимо ответил Бринос. Тишина в наушниках, отрыжка.
Ну и ну! Они пьют коньяк! Ладно, парни, я вам это припомню…
Я заложил крутой левый вираж, дернул ручку управления и услышал жуткое ругательство. Резкий звук удара. Треск стекла. И запах коньяка заполнил кабину. Видимо, мне придется довольствоваться запахом. Я выровнял самолет и опустил нос. В результате стрелок и Бринос треснулись головой о крышку.
— Достаточно, — послышалось сзади. Мне удалось привести их в чувство.
— Добавлю на земле, — коротко заявил я и запросил новый курс.
Строй бомбардировщиков приближался к Фридрихсхафену. Бринос подвел меня к следующему противнику. В разгар операции он сказал:
— Не волнуйтесь так, старина. Я только что заработал Железный крест. Нельзя же было это не отметить. Главное — вы молодчина.
Я не ответил. Всего через двадцать минут наш второй бомбардировщик пылающим факелом упал в Констанцское озеро. Но теперь бомбовый ковер накрывал город Цеппелин. Целью были заводы Дорнье компании «Цеппелин», заводы Майбаха и фабрика, выпускающая шестерни. 40 000 зажигательных и 4700 фугасных бомб упали в ту ночь на Фридрихсхафен, уничтожив две трети города. Завершив свое жуткое дело, бомбардировщики полетели на запад над Констанцским озером к Швейцарии. Я еще раз взглянул на горящий город и кроваво-красные воды озера. Нельзя было терять ни минуты. Томми набирали высоту и, опустошив бомбовые отсеки, летели очень быстро.
— Шкипер, летать над Швейцарией строго запрещено, — подал голос Бринос. — Швейцарские зенитчики получили приказ стрелять по любой цели, английской, американской или немецкой.
— Иди к черту, — прервал Мале. — Если британцы там летают, значит, можем и мы. дошлем швейцарцам подарочек — отличный жирный бомбардировщик.
Я медленно сокращал дистанцию. 800 ярдов. Прожекторная зона была не очень далеко, и я узнал силуэт вражеского самолета. Снова четырехмоторный «ланкастер». Лучи прожекторов исчезли, но я видел британца, и скоро в моем прицеле появился его хвост. На дистанции 100 ярдов трассы наших снарядов перекрестились. Я услышал дробь пуль по обшивке своего самолета, а чуть позже почувствовал запах дыма.
— Горим! — завопил Мале. — Горит правый мотор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});