Приключения Майкрофта Холмса - Куинн Фосетт

– Ладно, – прервал мое негодование фон Метц, – продолжайте.

Я рассказал, как проверял свои разбросанные вещи, и в очередной раз принялся сокрушаться об утрате бритвы. С непритворной горечью я говорил этому человеку о том, как купил почти новую щегольскую бритву и возмущался бессовестными ворами. Затем я рассказал о поездке в Париж, заметив вскользь, что на этом этапе путешествия компанию мне составила очаровательная девушка. Правда, я не стал подробно рассказывать о мисс Пенелопе Хелспай, подумав, что эти люди могут счесть, что она представляет для них опасность, даже в том случае, если ее рассказ о себе был правдив. В этом случае жизнь девушки будет подвергаться большой опасности. Если же она обманула меня, то мне следовало быть еще осмотрительнее, поскольку ни тогда, ни сейчас не было сказано ни слова о том поручении, которое она могла бы выполнять, и о том, в какой степени она связана с Братством. Обрисовав в нескольких словах ночь, проведенную в Париже, я затем подробно рассказал о столкновении, происшедшем в Люксембурге, не забыв особо отметить, что один из нападавших упомянул фон Метца, назвав его дьяволом. Воспоминание о гибели этих людей в очередной раз повергло меня в ужас.

– Приятно, когда враг воздает тебе должное; это даже приятнее, чем похвала друга, – неторопливо промолвил фон Метц. Его самодовольству мог бы позавидовать самый гордый кот. – Хорошо, что эти лицемеры не могут никак позабыть обо мне.

Не хотелось даже думать о том, с чем могло быть связано это замечание.

– Портье в тамошней гостинице, увидев, что мой сюртук пришел в негодность, дал мне новый: в кладовой гостиницы было много забытых вещей, и служащий счел возможным выручить меня. Чтобы сохранить хладнокровие, мне понадобилось собрать все силы. Дал мне, между прочим, отличный сюртук, – одобрительно добавил я, подергав лацкан.

– Жаль, что Сангло не было на месте, – заметил Дортмундер, обращаясь к фон Метцу.

– Да. Ему следовало плюнуть на жалобы сестры до тех пор, пока он не покончит с этим делом. – Фон Метц снова глянул мне в лицо. – Вы сильно пострадали?

– Получил пару неприятных порезов и крепкий удар, – ответил я и в доказательство обнажил поцарапанное запястье. У меня появились кое-какие соображения, и я решил, что говорить о более серьезной ране не следует. – Хуже всего было то, что на моей одежде остались заметные пятна крови и грязи.

– Чтобы справиться с двумя опытными убийцами, вам, наверно, пришлось выдержать форменную баталию… – сказал фон Метц. К моей радости, в этих словах прозвучало раздумье.

– Когда достаточно долго живешь, полагаясь только на самого себя, то хочешь не хочешь, а выучишь одну-другую уловку, – хвастливо ответил я. Фон Метц должен был ожидать от Джеффриса бравады. К тому же мне необходимо было скрыть от собеседника слабость, которую я непрерывно испытывал. Одолеть их было совсем не просто. – Эти двое знали свое дело. Если бы мне не повезло, я наверняка лежал бы под обрывом.

– Похоже, что вы в основном оправдали наши ожидания, – подытожил фон Метц. Прозвучавшее одобрение оказалось настолько неожиданным, что я даже смутился. – Думаю, мы сможем так или иначе компенсировать ваши неудобства.

Мне еще ни разу не приходилось видеть такой бездушной улыбки, как у него. Я ничего не ответил.

– А эти бредни насчет одежды? – резко спросил Дортмундер, протестующе подняв руку.

– Согласен, с ней действительно все получилось настолько удачно, что в этом можно усомниться, – с готовностью согласился я и продолжил рассказ об изменении маршрута.

– На всех станциях вы первым делом бежали на телеграф и справлялись о телеграммах для вас. Почему? – продолжал допрос фон Метц. – Да и сами отправили несколько.

– Это от моего поверенного. Судьба связала с ним, а он без денег не желает и пальцем пошевелить, – пояснил я, приходя в неподдельное негодование. – Он должен разобраться с условиями завещания, из-за которых моя семья оказалась в таком тяжелом положении. У меня есть жена и дети, но я не в состоянии доставить их в Англию, пока вопрос с завещанием не улажен. – Я столько раз повторял эту историю, что, к собственному удивлению, сам постепенно начал верить в нее. Да и со стороны должно было казаться, что я настолько увлечен монологом, что мне нет дела до мнения других людей.

– Не удивительно, что вы стремитесь провернуть это дельце, – заметил фон Метц таким тоном, словно впервые слышал эту историю (я-то был убежден, что это не так). – Насколько же эти условия должны быть обременительны для вас, если вам приходится идти на такие жертвы, чтобы достигнуть цели. – Его крокодилья усмешка, вероятно, должна была выразить симпатию, впрочем безуспешно.

– Я должен получить свои собственные деньги, а этот крючкотвор не двинется с места, если я не стану непрерывно давить на него. Он ничем не лучше всего своего проклятого племени, – я замялся, подыскивая слова, – они всегда готовы сцапать ваши денежки, но совершенно не желают честно делать свое дело.

– Увы, так устроен мир, – деланно посочувствовал фон Метц, метнув в меня взгляд, настолько исполненный льда, что я пожалел любого юриста, которому могло выпасть несчастье представлять его в суде. – Но ничего, когда дело закончится, вы сможете расплатиться за все.

– Что вы хотите сказать? – поинтересовался я.

– Учитывая то, что вам пришлось перенести, можно признать, что Викерс был недостаточно щедр, договариваясь об условиях оплаты. Вы можете послать телеграмму своему адвокату и сообщить, что проблемы его гонорара больше не существует и что вы встретитесь с ним сразу же по возвращении в Англию. – Благодаря жуткой неподвижной улыбке этот совет, а на самом деле приказ прозвучал зловеще. Эти слова, как я понял, подразумевали, что со мной «рассчитаются», если я проявлю малейшее непослушание. Ну а расплатиться с солиситором я смогу лишь в том случае, если меня решат освободить от кары. Я почувствовал холод внутри.

– Ну а как я смогу в этом случае узнать, делает ли он хоть что-нибудь? – взволнованно спросил я и с удивлением услышал, что мой голос прозвучал по меньшей мере на три тона выше, чем обычно.

– Думаю, дружище, что вы найдете способ, – веско ответил фон Метц. – К тому же если адвокат получит от вас десять фунтов аванса, то, без сомнения, станет уделять вашему делу куда больше внимания. – Он шагнул ко мне, я же невольно отступил на шаг. – Я хотел бы, чтобы вы полностью сосредоточились на порученном вам деле, герр Джеффрис. С учетом рассказанного вами, мне ясно, что у нас есть причины для беспокойства, и я должен быть уверен в том, что вы не позволите себе отвлекаться и не поставите, таким образом, под угрозу выполнение требований мистера Викерса.

Мне не очень понравилось слово «требования», но я лишь пожал плечами.

– Раз вы этого хотите, да еще и собираетесь заплатить, то, конечно, я так и сделаю. Предупрежу парня о том, что скоро придут деньги, как вы сказали, и затаюсь до тех пор, пока не обделаю дельце. – Говоря эти бодрые слова, я все время опасался, что у меня перехватит голос.

– Отлично. – Фон Метц повернулся и сделал несколько шагов по комнате. – Не знаю, объяснил ли вам мистер Викерс, почему ваше задание так важно. Шотландец, к которому вы направляетесь, владеет ключом к переговорам, имеющим большое значение для меня и моей организации. Уже несколько лет я и все Братство наблюдаем за дураками, определяющими судьбу нашей страны. Да, дураками! И лучший пример этому – король Людвиг, годный лишь на то, чтобы строить фантастические дворцы, и его министры, которые позволяют ему это делать. Эти люди не способны оценить мое величие и степень моего предвидения. Мои планы обеспечат Европе великолепное будущее, которого не мог представить себе даже Наполеон. Я превыше всех земных вождей, и меня не сдерживают человеческие условности.

Я был готов к тому, что у главы Братства окажутся большие претензии, но и представить себе не мог той мании величия, которую только что продемонстрировал фон Метц. Опустив голову, я пробормотал, что пути Господни неисповедимы. Мне хотелось притвориться подавленным, поскольку именно такой реакции ждал человек, стоявший в двух шагах от меня, но в первый момент мне лишь с трудом удалось подавить смех: настолько неожиданно прозвучали эти тщеславные бредни. Но и рассказы Майкрофта Холмса, и мои собственные наблюдения говорили о том, что фон Метц, возможно, и сумасшедший, но говорит совершенно искренне.

А тот, полюбовавшись моим смущением, продолжал:

– Братство знает, что эти бездельники очень скоро приведут весь мир к крушению. Фигляры, пытающиеся примирить врагов, совершенно беспомощны. Сербия и Болгария только что освободились из-под власти турок и еще совершенно наивны. Война между ними может стать той искрой, из которой возгорится пламя, способное охватить всю Европу. А я, готовый к этим событиям, буду единственной силой, способной одолеть хаос, и во главе своего Братства под восторженные крики черни взойду на вершину.