Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история - Костин Константин Константинович

Что делать? Бежать к чемодану, потом хватать и бежать уже с ним? Как назло, растяпистый тезка забыл свое имущество ровно посреди площади, хоть циркулем вымеряй, и, бегущий я с чемоданом буду бросаться в глаза, как таракан посреди кухни. Вспомни парнишка о чемодане, просто обернись — и мне хана. Тут же начнется веселая игра «Поймай вора».

Стоять, ждать, пока Ершан исчезнет за кустами и только потом броситься к трофею? А если его тем временем подрежет кто-нибудь другой, менее осторожный? Локти кусать?

Позвать владельца, мол, что же ты…

А, всё.

Мои сомнения завершились самым логичным способом: тезка таки вспомнил про чемодан и вернулся за ним. Оглянулся — у меня ёкнуло сердце, но на меня, застывшего одиноким тополем на Плющихе, он не заметил — потрогал карман с деньгами и, подхватив барахлишко, пошагал к автобусной остановке.

Я, выдохнув — все это время, оказывается, стоял, затаив дыхание — постарался успокоить бешено колотящееся сердце и двинулся следом, стараясь не потерять из виду темно-зеленую тюбетейку.

* * *

Тюбетейка, как выяснилось, в условиях Талгана — ненадежный ориентир. Здесь такие же, или похожие, носил каждый второй — потому что каждый другой второй был женщиной — так что мой порыв походил на попытку проследить солдата в пилотке посреди воинской части. К счастью, на зрение я не жаловался, так что, поначалу потеряв Ершана в толпе, быстро выцепил взглядом желтый чемоданчик и больше не отставал от него.

Словосочетание «желтый чемоданчик» навело меня на мысль о том, как здорово было бы, если бы я взял СВОЙ, очень похожий на ершановский, чемоданчик с собой[1]. Подошел поболтать, поставил рядом с его — свой, потом подхватил, якобы по ошибке — и ходу. К сожалению, свой чемодан я оставил на одном из полустанков, так что быстренько помечтав, я пришел к выводу, что идея не прокатит — если и не сам обокраденный шпак[2], так милиция, куда он обратится, быстро сообразят, что чемодан именно попятили, а не просто прихватили по ошибке, после чего у них окажется и мое описание и отпечатки пальцев, и паспорт будет в списке именно украденных, а не просто пропавших. Понятия не имею, есть ли разница, но попадать в ориентировки мне в любом случае не хочется. Так что — действует по плану «Б», «берем и сваливаем».

Пробежав быстрым шагом по аллее вдоль деревьев — Ершан уже успел перейти улицу — я остановился на краю тротуара, пропуская колонну мальчишек-велосипедистов в черных мундирах и фуражках с красными околышами… ёлки, да это же суворовцы[3]! Интересно, как они в этом мире называются…? Не отвлекаться!

Да уж, плохая из меня мышка-наружка…[4]

Меня чуть не хватил очередной сердечный приступ, когда я увидел, как к остановке подкатывал, звеня, красно-желтый угловатый трамвай, с тремя вагонами. Если Ершан сядет в трамвай — я его потеряю, подбежать к остановке я не успевал. Нет, обошлось: он тоже к остановке не успевал. Проводил взглядом хвост трамвайного поезда — сзади на торчащей трубе сцепки, знаменитой трамвайной «колбасе», стоял мальчишка-безбилетник — я двинулся по улице, обходя остановку по кругу, как волк, обкладывающий добычу.

Будущая жертва похитителя документов торчала в редкой толпе, ожидающих трамвая на остановке. Остановка своего гордого названия не заслуживала — ни павильона, ни будочки ни даже какого-никакого завалящегося навеса, просто бетонная площадка у рельсов. Или это я за время путешествия на поездах по просторам ОРС разбаловался?

Так, прикинем шансы… Результат — без шансов. Ершан, раззява, поставил чемоданчик у ног и о чем-то глубоко задумался. У такого можно не только чемодан унести — сапоги снять… А вот остальные ожидающие могут меня попалить, если я отправлюсь вдаль с чужим чемоданом. Значит, что? Значит, нужно ждать трамвая.

Ждать пришлось долго, видимо, расписание для здешних вагоновожатых не было строгими требованиями, а так — рекомендациями. Я подождал, пока Ершан со своим чемоданчиком протиснется внутрь вагона и подбежал следом, успев запрыгнуть в последний момент.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нет, можно было бы, конечно, повиснуть на подножке, как и сделали двое вполне взрослых мужчин, или, по примеру давешнего парнишки, прицепиться к «колбасе», но мне ведь не ехать нужно, а чемодан увести. Что толку от того, что я еду на трамвае, если от цели меня отделяет стенка.

Вагон внутри был деревянный, как в бане: пол из узких реек, стены обиты дощечками, из реек же — сиденья вдоль стен. Жарко здесь было тоже как в бане, полностью раскрытые окна не спасали нисколько. Расставшись с тремя гривенниками, я получил взамен от симпатичной черноглазой девчонки-кондукторши маленький серый клочок бумажной ленты, с надписью «Билет для проезда по всему маршр. в одном напр. Цена билета 30 коп. Серия 413. Артрамвай». Читать билет пришлось потому, что кепки у меня не было. Не видите связи? А она есть: мне не нужно попадаться на глаза Ершану, для чего было бы неплохо натянуть на глаза козырек… который у тюбетейки отсутствует. Вот и пришлось низко наклонить голову, делая вид, что на билете написана «Война и мир» в трех томах.

Народу в вагон набилось не много и не мало, в самый раз, так что сесть будущая жертва не смога и стояла, вцепившись в петлю, свисавшую с потолка на ремне — поручней тут не было. Чемодан он поставил у ног, потому что… трамвай тронулся, я чуть не загремел вдоль салона… потому что для того, чтобы удержаться на ногах, нужно было держаться всем, чем только можно. Я деликатно раздвигая толпу, подкрался чуть ближе, встал совсем рядом, почти касаясь вожделенной цели голенищем сапога, повернулся спиной…

Трамвай начал замедлять ход, приближаясь к очередной остановке. Вот он, момент истины…

Я нагнулся, подхватил чемоданчик за ременную ручку и зашагал к выходу. Проскочил в раздвижную деревянную дверь с пыльными стеклами — взгляд зацепился за табличку «Воспрещается курить и плевать» — и выпрыгнул на бетон остановки.

Сейчас бы остановиться, выдохнуть, вытереть пот со лба — на улице жарища, а пот холодный — закурить… Но нельзя, нельзя. И даже не потому, что папиросы я забыл в своем чемоданчике — отчего курить хотелось так, что уши опухали — а потому, что Ершан сейчас может рассмотреть в окошко знакомую вещь и поднять крик. Или просто обнаружить наличие отсутствия. Поэтому — часть вторая плана «Б».

Увернувшись от грохочущего грузовика — мелькнул зеленый задний орт с огромными белыми цифрами — я перебежал улицу и свернул в ближайшие дворы. Попетляв немного, как заяц — и стараясь не думать о том, что я сейчас заблужусь к чертовой бабушке — вышел на небольшую улочку, где и присел в сквере на лавку у небольшого фонтана.

Положил чемодан на колени, погладил, не удержавшись крышку — моя прелесть… мои документики… — и чуть не получил очередной сердечный приступ. Видимо, именно этим объяснялась беспечность Ершана в отношении чемоданчика.

На крышке красовались солидные, надежно прикрученная петля, в которую был вдет тяжелый навесной замок. Как я его сразу не заметил?! Петля была присобачена со знанием дела, а не так, как я видел один раз на калитке: огромный замок, толстые петли, которые даже болгаркой не сразу возьмешь… привинченные саморезами. Так, что вору не понадобилась бы ни болгарка, ни отмычки, достаточно одной отвертки. Здесь такое не прокатит…

С другой стороны, подумал я, чего я вообще расстраиваюсь? «Угол»[5] у меня, как его вскрыть — дело десятое. Это только в американских фантастических рассказах человек может умереть от голода на складе с консервами, потому что у него нет открывашки. На деле же вскрыть банку, как и снять шкуру с кошки, можно разными способами. Придумаем. Сейчас — уходим из города.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})* * *

«Стою на полустаночке…», да тьфу ты! Вот же привязалась! И не стою я вовсе! И даже не сижу, а очень быстро двигаюсь по шпалам от того самого полустаночка. «И я о шпалам, опять по шпалам…» Да что ж ты будешь делать!

Хотя эта песенка более точная: во-первых — по шпалам, а во-вторых — да, опять. Я уже по этим шпалам ходил, когда вчера прятал свой чемодан перед прибытием в столицу Талгана. Увидел удачное место из окна вагона — и, выйдя из поезда, добрался сюда пешком, тут идти-то километр, ну или два.