Мост над океаном - Олег Ладыженский

Прорвавший хлопьев строй,

Мелькнет в окошечке часов

Рубиновой зарей.

Небо режется

красным,

Но останется

синим,

Небо грезится

страстным,

Но достанется –

сильным.

КАРМЕН

Пусть эта мысль предстанет строгой,

Простой и белой, как дорога,

Как дальний путь, Кармен!

В вагоне пахло грязными носками

И пивом. День стоял, как часовой.

В окне пейзаж, нарезанный кусками,

Устал быть лесом, но не стал Москвой, –

Кармен! Пляши на стыках хабанеру,

Тираня рельсы гневом кастаньет!

Цыганская любовь – была и нет,

И бык настигнет гордого тореро,

Как поезд настигает горизонт,

Отвергнутый капризною грозой.

АПРЕЛЬ

Привет, апрельская зима!

Удар холодного циклона,

Идя под бритвенным наклоном,

Вспорол деревья и дома

Стрелою снежной Аполлона,

Когда бог мчит –

Скорей! скорее! –

В свинцовый рай Гипербореи.

О, краткосрочность холодов!

Теснит их солнце, топчут люди.

Пломбиром на весеннем блюде –

Беззвучный плач гонимых льдов,

Пассажи баховских прелюдий.

Но смолк орган

В тиши собора,

И снег растаял у забора.

Мороз не страшен, а смешон,

Как дьявол на подмостках фарса

Смешон и профилем, и фасом,

И надвигает капюшон,

Дабы из тьмы суровым басом

Пугнуть народ.

Народ в восторге

И в ожиданьи майских оргий.

А на трамвайной остановке

Фонарь, слепой и одинокий,

Свивая время в тонкий жгут,

Всё ждет, когда его зажгут.

СТАРАЯ ЛЮБОВЬ

"Девочка плачет, шарик улетел…"

Дерись, моя любовь,

Дерись за нас обоих,

За суету сует,

За пламя на мостах,

За ржавое пятно

На выцветших обоях,

За все, что я не смог,

За все, чем я не стал.

И старая любовь

С трудом влезает в латы,

Берет щербатый меч

И ржавое копьё,

Ржет из последних сил

Твой Росинант крылатый,

А кажется – труба

Воинственно поёт.

Ах, старая любовь!

Ах, бесконечный бой!

А шарик Окуджавы,

Как прежде, голубой…

ШЕЛУХА

Сдираю шелуху до горькой сердцевины.

За правдою – обман, и за витком виток,

За пролитым вином – несбывшиеся вины,

За пойманной мечтой – упущенный итог.

Сдираю шелуху – аллегро, престо, скерцо! –

Удачи и беды, аскезы и греха,

До одури боясь, что в центре вместо сердца –

Одна лишь шелуха, пустая шелуха…

ОДИНОЧЕСТВО

Улетели птицы от меня,

Остываю сердцем на бесптичьи.

То ли на судьбу теперь пенять,

То ли грош на гривну поменять,

То ли вслед за птицами.

Настичь их

И привет, как приговор, принять.

ПЕНТАКЛЬ

(из книги "Пентакль", написанной совместно с А. Валентиновым, а также с М. и С. Дяченко)

Когда пентаграммы, иначе – пентакли,

Закружат дома в безымянном спектакле,

И демоны освободятся – не так ли? –

То вздрогнет асфальт под ногой.

И пух тополиный – волокнами пакли,

И с бурсы хохочет угодник Ираклий,

И глотка охрипла, и веки набрякли…

Ты – нынешний?

Прошлый?

Другой?!

Пройдись не спеша от угла до угла,

Дождись, пока в сердце вонзится игла.

Пентакли, динарии, звезды, монеты,

Вселенная – город, а люди – планеты,

Свернешь за аптекой, а улицы нету –

Исчезла, свернулась в клубок.

По позднему мраку, по раннему свету,

От старческих бредней к ребенка совету,

Иди, изумлён, и на участь не сетуй…

Ты – призрак?

Ты – путник?

Ты – Бог?!

Семь пядей во лбу, но ведь пядь – это пять?

Дождись, пока разум уляжется спать.

Пентакль – пять пальцев, пять чувств, пять сомнений,

Цвет солнца над крышей и нивы осенней,

Пожатье руки – связь пяти поколений,

Пять тусклых свечей по ночам,

Рассветные блики, вечерние тени,

Опять двадцать пять – и домашние стены

Укроют от странных, нездешних смятений…

Ты – завтра?

Сегодня?

Сейчас?!

Черти на асфальте таинственный знак –

Рубеж сопряжения яви и сна.

Оконная рама сверкнет пентаграммой,

Брусчатка дороги от площади к храму

И дальше, к базару, направо и прямо,

Как губка, впитает шаги,

Клин ведьм журавлиный – скорее! пора нам! –

Пятеркою римской, клювастым тараном

Ударит в зенит над строительным краном…

Мы – спутники?

Братья?

Враги?!

У старого кладбища звякнет трамвай,

И в пенной сирени угаснут слова.

Пентакли, где вдавлены в центр ладони,

Незримо таятся в молочном бидоне,

В авоське старушки, в разрушенном доме,

В витрине, умытой дождём.

Рогатый чертяка, тряся бородою,

Из тихого сквера поманит бедою,

И чад от машин, как туман над водою…

Мы – взвесим?

Измерим?

Сочтём?!

Войди со двора в незнакомый подъезд –

Пентакль не выдаст, пентакль не съест.

Пентакль на погонах, пятерка в кармане,

Пятак неразменный кассиршу обманет,

А "Pentium" дремлет в двоичном тумане

И видит себя алтарём,

Где боги не рады дарованной манне,

Где люди запутались в пёстром романе,

Где время течет не часами – томами…

Мы – скажем?

Не скажем?

Соврём?!

Присядь под часами, свернув с полпути,

Взгляни – на часах уже пять без пяти.

ВЕСНА

В проёме года високосного,

В свинцовом створе февраля,

Сухим ознобом мозга костного

Я чую близость корабля.

Фрегат идет по лужам к гавани,

Ныряет в старый водосток,

За ним несутся псы легавые,

Виляя радостно хвостом, –

Он скоро выплывет к окраине,

Где плоть зимы покрыта ранами,

И там, начало всех начал,

До лета встанет на причал.

ПРОЗА ЖИЗНИ

ПУТИ ЭВОЛЮЦИИ НЕИСПОВЕДИМЫ

Человек произошел от обезьяны и решил это дело отметить. Глядя на результат, обезьяны твердо решили: в человека больше не происходить.

НОВОГОДНЕЕ

– Дяденька, ты Дед Мороз?

– Да, внучек.

– А если ты Мороз, то почему ты в шубе?

Дед Мороз стоял без шубы и с грустью смотрел вслед удаляющемуся внучку.

– Ах, Снегурочка, душенька, как тебе идут эти джинсы! Как они подчеркивают твою дивную фигурку!

Снегурочка таяла от удовольствия.

– Мою фигурку они тоже подчеркивают! – сказала Баба Яга, вынимая джинсы из кучки мокрого снега.

Часы бьют полночь. Они любят полночь, для часов это самое лучшее время суток, но часы на работе.

Бить или не бить? – для часов этот выбор давно сделан.

Новый год заглянул в комнату.

– С Новым годом!

– С Новым счастьем!

– Здрасте,– сказал Новый год, но его никто не услышал. У всех были дела поважнее. Селедочка, сто пятьдесят, Марь Ивановна, попробуйте этот салатик… Новый год постоял немного и вышел на пустую улицу. Он стоял, курил и никак не мог вспомнить: зачем он сюда пришел?

– Новый год, Новый год… А толку?!

– Как?! Он же – Новый!

– Молодой, зеленый…

– Зато Новый!

– Все мы когда-то…

Старый год не мог понять всеобщего ликования. Если бы у него было чуть больше времени, если бы не пора уходить – о, он объяснил бы, убедил наивных людей, что все мы когда-то…

"С Новым годом, с новым счастьем!" – поздравляли друг друга бабочки-однодневки.

СОБСТВЕННАЯ ГОРДОСТЬ

– Эй, товарищ!

– Тамбовский волк тебе товарищ!

Тамбовский волк обиделся. Он надел костюм, повязал галстук и уехал в город. Поступил на работу. Женился. Купил машину. И вот однажды…

– Эй, товарищ!

– Тамбовский волк тебе товарищ! – гордо огрызнулся тамбовский волк.

ВЕЛИКИЙ И МОГУЧИЙ

– Чем отличается рабочий от раба?