Княжич Соколов. Том 2 - Роман Саваровский

— Милостивый государь, за что мне все это… — обреченно вздохнула Эмилия.

— Никуда нас не отправят, — сжалился я над совсем уж поникшей девушкой, — мы действуем полностью в рамках устава. Смерть командира ведущей тройки снимает с нас все предыдущие приказы и в текущей обстановке на поле боя мы вольны действовать на наше усмотрение.

— К-к-какая такая смерть? — опешила Эмилия.

— К его радости, быстрая, — тут же уточнил я и резко взял чуть левее.

Звуки близкого боя раздавались все отчетливее с каждым нашим шагом.

Иссиня-черное небо то и дело окрашивалось красными пятнами, а мощный ветер доносил натужные хрипы, треск льда и монотонные глухие удары.

— Никита Мамлеев ведь действующий лейтенант царской армии, боевой Ратник шестой ступени и командир тройки, специализирующейся на защите! — воскликнула дрогнувшим голосом Эмилия.

— От смерти это его не спасло, — мудро заметил я, ничуть не сбавляя скорости.

После моих слов лицо Эмилии заметно побледнело.

Видимо прикинула, какую силу нужно иметь, чтобы столь быстро и легко убить такого крепкого и опытного одаренного на поле боя с довольно плотным прикрытием.

Однако бежать девушка продолжила, и тревожность в ее глазах сменилась упрямой уверенностью.

Но самое главное, что в ее больших серых глазах я не заметил ни капли страха.

С другой стороны, откуда ему взяться у представительницы древнего уничтоженного рода Оболенских.

Будучи частью семьи, уничтоженной за самый непростительный грех, коим является покушение на жизнь названного императора, умение бороться со страхом это обязательный для выживания атрибут.

Император Михаил Елецкий оказался весьма милосердным, раз позволил всем детям Оболенских жить и помнить частью какой семьи они были. Забыть такое невозможно, ибо каждый косой взгляд, брошенный на повзрослевших детей им об этом напоминает.

Какую бы фамилию они сейчас не носили.

Измена не знает сроков давности, а аристократы высшего общества существа весьма злопамятные.

— Делай, как я показывал и все будет хорошо, — мягко скомандовал я, когда от поля боя нас отделял последний ряд густых елей и пара десятков метров.

— Поняла, — послушно отозвалась Эмилия.

— Алекс? — повернул я голову направо, и парнишка со спокойным взглядом ответил мне невозмутимым кивком.

— Вот и славно, — улыбнулся я и, сконцентрировав всю мощь своего «Ока сокола» по периметру вокруг нас, выскочил на оперативный простор.

Взору тут же открылся перекопанный, как после бомбежки, темный пустырь с парой десятков мертвых тел, разбросанных по периметру. Преимущественно тела принадлежали неодаренным солдатам царской армии, которым не повезло оказаться не в том месте, не в то время.

Тела одаренных представителей троек угадывались чуть проще.

Черный выжженный кратер с утихающими магическими языками пламени и грудой обгорелых костей Мамлеева. Свисающие с размозженного черепа кислотно-зеленые кончики волос Листковой и разрубленное надвое тело с цифрой двадцать девять на плече.

Вот и все что осталось от хваленого отряда опытных царских бойцов за каких-то десять секунд сражения.

Звуки же продолжающегося ожесточенного боя исходили от расположившихся плотной кучкой тройки Ивана Сомова, что последующие после гибели Никиты Мамлеева две минуты успешно сдерживали натиск окружившего их врага.

Андрей Стрелецкий тактически перекрыл спину возвышением из магического камня, а сам Иван Сомов с огромным трудом сдерживал фронтальную область широким ледяным куполом.

Аккурат между ними лежало потрепанное бессознательное тело Олега Стрелецкого и сильно ограничивало напарников в перемещении. Сдвинуться хоть на шаг, означало убить еще продолжающего дышать раненного Стрелецкого.

Защита Ивана Сомова стремительно покрывалась трещинами под градом атак, зубы были стиснуты до крови, на лбу выступал пот, а само тело дрожало от перегрузки и переохлаждения.

Андрей Стрелецкий из последних сил держал каменную стену, и выглядел лучше своего брата только тем, что еще продолжал стоять на ногах.

Полусогнутых, окровавленных и испестренных мелкими порезами ногах.

С разной степенью успеха, сжимающуюся с каждой секундой защиту боевой тройки «Ледокол» пытались добить пять одаренных в простецкой серой одежде без опознавательных знаков и с плотными шарфами, полностью закрывающими лицо.

Не немцы, — отметил я про себя, и шеи двоих врагов крутанулись вокруг своей оси.

Бедолаги так старательно пытались пробить оборону тройки «Ледокол» высокоуровневыми техниками, что не удосужились как следует уплотнить свой собственный покров.

Возможно, против водника Ивана Сомова и братьев Стрелецких с их атрибутом земли этого бы и было достаточно, но мои потоки ветра нашли наносантиметровые бреши и отправили неопознанных врагов в мир иной.

Трое уцелевших тут же оперативно отреагировали на новую угрозу с тыла, и в нашу сторону выдвинулся водник с плотным тягучим покровом, а двоих дружков оставил добивать едва стоявших на ногах Ивана Сомова и Андрея Стрелецкого.

С тощих пальцев водника стекали капли мутной воды, а хищный взгляд карих глаз быстро определил меня первой целью.

Не успел я моргнуть, как земля подо мной обмякла, и тело по самые колени провалилось в вязкую холодную трясину, что означало что пришли не за мной.

Никакого уважения или дополнительной защиты шеи.

Водник, убедившийся, что выключил быстроногого ветряка из игры, тут же сместил взор на Эмилию, которая уже бесстрашно мчалась прямо на него.

Потратив пару мгновений, чтобы оценить силу противника, угол и скорость атаки, водник нырнул навстречу и взмахнул ладонями, после чего на девушку с двух сторон обрушились невидимые в темноте прозрачные лезвия замороженной воды.

С большим трудом удерживающая покров Эмилия не имела ни малейшего шанса отразить атаку боевого Ратника, но, к чести девушки, и взглядом не повела на смертельную угрозу.

Даже когда ее кожу резануло шальным ледяным осколком, Эмилия продолжала держать взгляд на цели и начала замах.

Водник, который без труда контролировал все до единого внешние частицы своего атрибута, усмехнулся наивности несущейся прямо на него девушки.

Что ему может сделать предсказуемо двигающаяся девчонка без доступа к частицам своего атрибута?

Но, как только лезвия из прозрачного льда в считанных миллиметрах от цели исчезли, словно их и не было, усмешка на его лице сменилась сначала недоумением, а потом и страхом, когда он осознал, что прямо перед девушкой есть кто-то еще.

Некто непредсказуемый и едва уловимый глазом, а от того наиболее опасный.

Тут же пущенный из скрещенных рук мощный водно-ледяной поток также был поглощен Алексом, который синхронно двигался аккурат перед Эмилией и выступал в роли ее личного щита.

И так довольно мощный замах специализирующейся на ближнем бое девушки получил дополнительные усиление моими потоками ветра, и ее кулак легко прошил выставленную защиту водника и угодил ему прямо в скулу.

Треск ледяного