Путь чужака - Андрей Прусаков

За две недели он усовершенствовал подъемные механизмы, внедрил лебедки, эксцентрики и прочие мелочи, давно не кажущиеся чудом уроженцам Земли. Все кузнецы замка работали, не покладая рук, изготавливая необходимые детали. Стас лично руководил сборкой. Ставры смотрели на него с неприязнью, смешанной со страхом: многие считали его колдуном. Но со временем взгляды смягчились. Стас никогда не кричал на рабов, не бил и не позволял это делать стражникам. А те, в свою очередь, не смели трогать набравшего авторитет нового помощника Свеарна.

Судя по довольной физиономии Свеарна, дела шли неплохо и в срок. Башня росла. Ее опоясывали строительные леса, по которым с рассвета до заката сновали рабочие. Надо сказать, Свеарн неплохо знал свое дело и схватывал идеи Стаса на лету, но не все они принимались на ура. Архимедов винт для поднятия воды на высоту был презрительно отвергнут. Дешевле использовать ставров, отрезал великий механик.

При непосредственном участии Стаса соорудили новый подъемник. Собранный из усиленных медными обручами бревен, с противовесом из наполненной камнями клети, он не мог поднять большой массы, но этого и не требовалось. Зато вылет стрелы и вращающаяся станина позволяли с легкостью и быстротой перемещать груз.

Вечером усталого Стаса препровождали в камеру, но не так, как в первый раз. Он чувствовал все возрастающее уважение к себе. Питание стало лучше, порции больше — на нем перестали экономить. Сопровождавшие до камеры стражи не кололи копьями пониже спины, не били древками, как прочих, даже не ругались, и Стас довольно улыбался. Еще бы! Они видят, как часто великий механик беседует с ним. Именно беседует, а не орет и не бьет ногами. Беседует, почти как с равным.

Затем стража уходила. Наверху щелкали смазанные деревянные запоры, и в башне наступала тишина. И тогда Стас звал Белогорку.

Иногда она откликалась, иногда нет, и не желала разговаривать. Стас жалел узницу, ведь он все же покидал темницу каждый день, видел небо и солнце, дышал свежим воздухом. Белогорка была лишена этого, и Стас не понимал, за какое преступление можно так наказать? В конце концов, ее могли заставить работать на кухне или бежать в чертовом колесе — все это лучше, чем сидеть в крошечной камере, в четырех стенах. Ставры снаружи хоть как-то общались между собой, Белогорка сидела одна. И если бы не выходка Стаса, была бы одна страшно подумать какое время. Так и свихнуться недолго. Чем же она так для них опасна?

Долгое заточение не могло не оставить следа. Девушка могла вдруг, на полуслове, прервать разговор, неожиданно заплакать или перейти на шепот, будто бы их кто-то подслушивал. Несчастная. Но что он мог сделать для нее? Просить о снисхождении у механика, но ведь не механик посадил ее сюда. Нет, Свеарн этим не занимался, все его мысли — закончить стройку в срок. Однажды, оставшись наедине с рабочим, Стас спросил, не слышал ли он о девушке, томящейся в подвале башни. Ставр изумленно покачал головой. Он явно не знал ни о чем подобном и имя Белогорка слышал впервые. Спрашивать у стражи Стас не решился: а ну как обнаружат дыру, да заложат камнями, или просто в другую камеру переведут.

Ответ Белогорки на простой вопрос не давал покоя. Помимо любопытства, Стасом двигало желание помочь девушке, хоть чем-то скрасить ее существование. Ведь горе, разделенное на двоих, вдвое меньше.

Он говорил с ней каждый день, рассказывал о событиях снаружи, о строительстве башни. Лишь эта тема вызывала у Белогорки неподдельный интерес, но связи между узницей и возведением башни Стас понять не мог. И еще она спрашивала о правительнице, но Стас не видел ее с тех пор, как та дала ему шанс, приказав помогать Свеарну.

— Откуда ты знаешь Свеарна? — спросил он однажды.

— Так случилось, — она явно не хотела вдаваться в подробности. — Я… служила ему.

— Слушай! А язык аллери ты знаешь?

— Знаю. Немного.

— Здорово! Ты не могла бы научить меня?

— Зачем тебе язык аллери?

— Я же механик! Мне трудно говорить с великим механиком, не зная языка аллери. Я хочу его выучить. Я уже немного знаю.

— Правда? — оживилась Белогорка. — Скажи-ка что-нибудь!

Стас повторил то, что обычно говорил Свеарн, давая указания рабочим, и постарался соблюсти акцент. Девушка рассмеялась:

— Неплохо! Но не старайся передразнивать, просто говори.

— Я не передразниваю.

— У тебя никогда не получится говорить, как истинный аллери — ты другой, понимаешь? Говори, как можешь.

— Ладно. Так ты поможешь мне?

— Помогу.

С того дня Стас регулярно занимался языком. Белогорка говорила хорошо, иногда запиналась, но легко переводила любые фразы. Жаль, что под рукой не было ручки с бумагой и приходилось запоминать, но Стас худо-бедно справлялся. Способности к языкам у него были всегда, он на лету запоминал фразы из книг и фильмов, на каком бы языке они не звучали. Но заниматься серьезно не хватало сил. Лень.

Через неделю Стас изумил Свеарна, выдав безупречно построенную фразу. Даже переводчик открыл рот.

— Ты выучил наш язык? — хлопая глазами, спросил великий механик.

— Стараюсь запоминать, — скромно ответил Стас. — У кого мне учить? Вы — мой учитель.

Грубая лесть понравилась Свеарну. Он засмеялся:

— Видишь, Сторг, — Сторгом звали переводчика. — Ты учил язык ставров втрое медленней, выходит, ставр втрое умнее тебя!

Сторг неприязненно взглянул на Стаса.

— Если он так будет продолжать, ты станешь мне не нужен! — проговорил Свеарн. Это точно, подумал Стас.

Вечером, как обычно, его накормили и проводили в камеру. Когда страж ушел, Стас, как обычно, нагнулся, вытащил камень и услышал голоса. Не голос — именно голоса. В камере Белогорки кто-то был! Стас осторожно прилег и прильнул ухом к отверстию.

— Мне нравится приходить сюда и видеть, как ты вздрагиваешь! Как боишься!

Стас мог поклясться, что узнал этот голос. Голос правительницы Ильдорна.

— Знаешь, почему я не убила тебя до сих пор? Мне нравится видеть, как день за днем, без солнечного света и живого воздуха ты превращаешься в старуху!

Белогорка молчала.

— А помнишь, как ты умоляла меня о пощаде? Давай, попроси еще! Быть может, я пощажу и выпущу тебя!

Айрин расхохоталась так, что Стас понял: она никогда не выпустит пленницу! Что за тайну скрывает Белогорка?

— У тебя было много времени, но оно истекает. Готовься… к смерти.

Шаги правительницы затихли, и Стас услышал рыдания Белогорки.

— Белогорка!

Молчание. Плач затих, но Стас знал, что ему не почудилось. Еще бы! После таких-то слов!

— Белогорка! Ответь!