Царьград. Гексалогия - Андрей Посняков

– Рвать надо отсюда! – перекрикивая шум волн, он повернул голову к Владосу.

– Что?! – не понял тот.

– Бежать, говорю!

– Как же отсюда убежишь?

– Придумаем!

– Ну… на все Божья воля.

Заколебали они со своей «Божьей волей»! И чего только не придумают, лишь бы самим ничего не делать. Лешка, конечно, тоже считал себя православным, как и большая часть россиян – и крещен был, и крестик у него имелся, мало того – даже в церковь заходил иногда по большим праздникам. Но вот спроси – во что веруешь? Блюдешь ли посты? И что ответить? То, что и большинство россиян.

А эти верили истово! Даже не сомневались нисколечко, что по морю – океану вполне можно доплыть до рая или, наоборот, попасть в ад. Лешке это казалось смешным… правда. Вот сейчас было не до смеха – плеть надсмотрщика уже проверила его плечи. Ожгло так, что мало не показалось! Бежать отсюда, бежать! Как бы только парней сгоношить с их «Божьей волей»? Ну вроде не дураки… Почему они так рассуждают? Попали в рабство к пиратам – причем лоханулись – то сами… так нет – «Божья воля»! Мол, тут уж ничего не поделаешь. Упаднические какие‑то настроения.

Лешке вдруг вспомнилась Ирина Петровна, дачница и кандидат исторических наук. Она ведь говорила, что средневековые люди видели мир иначе, чем современные. Совсем – совсем по‑другому. И соответственно поступали. Вот как сейчас – эти. «Божья воля», блин… А что если… Что если их немножко того… перепрограммировать? Стоит попытаться – все равно лучше ничего не придумаешь. Дорога‑то у них сейчас одна – прямиком на тот свет. А помирать что‑то не хочется. Рановато. Да и домой бы хотелось выбраться – рассказать, где был – не поверят! Нет, уж лучше не рассказывать. Или – если уж рассказывать – то, не то, что на самом деле было, а типа как бы сон интересный приснился. Только выбраться бы… Трактор, Черное болото, гроза – наверное, эти вещи как‑то связаны с тем, что Лешка очутился здесь, в прошлом. Значит, наверняка имеется и обратный ход! Черное болото… Расположено недалеко от Калуги, вернее, между Калугой и Тарусой – при желании отыскать можно. Добраться бы… А для начала – с галеры сбежать, а то ведь никуда не выберешься и ничего не найдешь, так и сгинешь!

Галера уже давно шла под косым парусом, и гребцы отдыхали, пользуясь не столь уж частым моментом. На корме, согнувшись к бортам, дремали музыканты – бубен и литавры, – в обычное время задававшие темп гребле. Нельзя сказать, что на море были уж такие большие волны, не большие, скорее рябь, но – вполне чувствительно, особенно сейчас, осенью. Однако холодновато!

Лешка оглянулся, увидев позади, на линии горизонта, лиловые тучки. Такие вполне могут собраться в одну – и очень быстро. А это почти наверняка означает бурю. Значит, сейчас последует команда гребцам…

Длинный бич надсмотрщика опустился на плечи несчастных:

– Просыпайтесь, шакалы! Ишь, привыкли только жрать да спать. Нынче пришла пора поработать!

Проснувшиеся гребцы взялись за весла. Их уже не нужно было подгонять – слишком уж хорошо были видны собирающиеся на горизонте тучи.

– Пам‑бам! – в унисон с барабаном ударили литавры.

Поднявшись, упали в воду тяжелые весла…

– Пам‑бам!

Галера дернулась и увеличила скорость.

– Пам‑бам!

Лешка уже ни о чем не думал – просто греб. Слева от него, ближе к воде, отрешенно работал Владос, справа – Георгий, его слуга Мисаил и еще один несчастный, из тех, что захватили обманом. Всего – пять человек. Вообще‑то, как не так давно заметил Владос, их должны были раскидать по разным веслам – чтоб ни о чем не сговорились, – но пока не успели. Так что можно было иногда пообщаться… если б не зоркие глаза надсмотрщиков и не их жгучие плети.

– Пам‑бам!

А волны уже стали больше, выгнули покатые зеленовато‑бурые спины, и галера то забиралась вверх, то съезжала вниз по пологой дуге, зарываясь носом в воду.

– Быстрее, быстрее! – кричали надсмотрщики, а стоявший на корме капитан в белом берберском плаще подозрительно всматривался в небо.

– Быстрей!

Гребцы – шиурма – и сами знали, что надо быстрей, ведь в случае чего, они‑то уж точно не спасутся, пойдут ко дну вместе с кораблем.

– Пам‑бам! Пам‑бам!

– Быстрей!!!

Лешка ворочал веслом, как каторжный, да, по сути, все они и были на каторге, только вот не по приговору суда, а в силу собственной глупости. Море дыбилось спинами волн. Трещали борта и ветер свистел в снастях. «Черная лилия» пенила веслами воду.

– Пам‑бам!

В один далеко не прекрасный момент Лешка заметил вдруг, что сидевший справа от него Георгий выдохся и побледнел.

– Держись! – закричал юноша. – Держись, Георгий!

Только бы не заметил надсмотрщик! Нет, заметил, тут же ожег кнутом, пригрозив выкинуть несчастного за борт. И выкинули бы – Лешка уже видел, как это делается. Вот только сейчас… сейчас было совсем не до этого.

Море ревело! Море плевалось брызгами, и пенные волны, огромные, как дома, с уханьем били в корму.

– Левый борт! – привязавшись к кормовой мачте, громко орал капитан. – Грести! Правый борт – табань!

Гребцы навалились изо всех сил, не давая ветру развернуть галеру бортом к волнам. Тогда – все. Тогда кранты. Тогда – полный… Перевернет, утянет в морскую пучину. Лешка, как и все, хорошо понимал это. Старался.

Надсмотрщики тоже перестали махать кнутами – дошло и до них, да и не очень‑то сподручно сейчас было бегать по помосту, запросто могло смыть набежавшей волной. Вот снова окатило! Лешка, отплевываясь, едва перевел дух. Еще пара‑тройка таких волн и…

– Держись, Георгий!

Георгий не отвечал, двигаясь вместе с веслом, как тряпичная кукла. Восковое лицо его осунулось, широко открытые глаза смотрели непонятно куда невидящим взглядом. Изловчившись, Лешка больно ткнул парня локтем.

– А? Что? – очнулся тот.

И гребцов снова скрыла волна.

– Ты в порядке? – на американский манер поинтересовался Лешка.

Георгий лишь тяжко вздохнул и зашептал молитву.

А туча уже полностью затянула все небо, гремел гром, и синие вспышки молний озаряли бушующее море. Очередная волна наподдала галеру так, что та едва не переломилась пополам. Слава богу, узкий крепкий корпус хоть и затрещал, изогнулся, но все‑таки выдержал.

Лешка оглянулся назад – их снова догоняла огромная злая волна. Еще пара таких ударов – и пишите письма. Неужели – на все Божья воля? Не хотелось бы…

– Господи, помоги! – взмолился юноша. – Не дай сгинуть вот так, глупо и зря…

– Впереди! – вдруг истошно закричал Владос. – Смотрите, что впереди! Господи!

Галеру несло прямо на скалы!

Лешка посмотрел на капитана – тот невозмутимо командовал, но вот голоса его не было слышно из‑за воя ветра и грома. Музыканты тоже притихли – не тратили силы зря. Их роли взяли на себя надсмотрщики, встав по обоим бортам. Дирижировали кнутами. Кнут вниз – грести изо всех сил, кнут вверх – стоп, табань. Гребцы их хорошо понимали, видать, не впервой попадали в подобные передряги.

Черные скалы дыбились из воды прямо перед носом галеры! Словно зубы дракона. Словно поджидающий жертву хищник.

Надсмотрщик опустил кнут вниз: грести, грести, грести…

Лешка уже не чуял ни тяжести весла, ни жутко болевших мускулов…

Грести! Только вот – куда? На скалы? Капитан что, член клуба самоубийц?

А сзади коварно подбиралась волна. В снастях ревел ветер.

Посмотрев на капитана, надсмотрщик резко выбросил кнут вверх. Табань!

В корму ударила волна, высоко подбросив судно… «Черная лилия» развернулась чуть ли не под прямым углом… И – словно нитка в иголку – ломая весла, юркнула в уютную бухту.

Сверкнула молния.

– Ну, кажется, пронесло! – повернув голову к Лешке, заулыбался Владос. – Слава те, Господи, Иисусе Христе!

Там, за скалами, за каменистым мысом, билось в бессильной ярости море. А здесь, в бухточке, лишь слегка покачивало.

Слава Господу!

Они проснулись утром, подставляя тела выскочившему на небо осеннему солнышку. Пусть оно уже почти не грело, но все‑таки…

– Славно мы выскочили, – улыбнулся Владос. – А я уж было думал – все. Молился.

Лешка кивнул:

– Видать, шкипер – опытнейший моряк.

– Разбойник! Надеюсь, когда‑нибудь увидеть его болтающимся на рее. Это ж надо такое удумать – ни с того ни с сего хватать честных людей в гребцы! Разбойник!

Посмеявшись над искренним возмущением грека, Лешка обернулся к другому соседу, Георгию. Тот спал… нет, не спал – сидел, тупо уставившись прямо перед собою. Серые блестящие глаза его были полны слезами, потрескавшиеся губы тихо шептали молитвы.

– Эй, Георгий! Не раскисай!

– Я… я никогда… – Юноша обернулся. – Никогда не смогу больше грести… не могу…

– Сможешь, Георгий, сможешь! Надо смогать.

– Не смогать, а смочь, – машинально поправил Владос. – Учи спряжения, не ленись.

– Да, – Лешка осклабился. – Самое время учить. И самое место… Хотя… – он вдруг задумчиво улыбнулся. – Наверное, ты прав, дружище! Что еще здесь, за веслами делать‑то? Тупо грести? Так быстро превратишься в скотину. А, Георгий?