До встречи с тобой - Джоджо Мойес

И наш маленький городок, несмотря на красоту замка, многочисленные архитектурные памятники и живописные проселочные дороги, отнюдь не служит исключением. На площадях эпохи Регентства толкутся подростки с сидром. Стены домиков с соломенными крышами заглушают крики избиваемых жен и детей. Иногда я ощущала себя королем Кнудом, [37]тщетно противостоящим приливу хаоса и ползучему опустошению. Но я любила свою работу. Я занималась ею, поскольку верила в порядок, в моральный кодекс. Я считала, что можно поступать правильно и неправильно, какими бы устаревшими ни казались мои взгляды.

В тяжелые времена меня спасал мой сад. По мере того как росли дети, я все больше и больше привязывалась к нему. Я могу назвать латинское название почти каждого растения, на которое вы потрудитесь указать. Забавно, но я даже не учила латынь в школе — я посещала довольно небольшую частную школу для девочек, в которой основное внимание уделялось кулинарии и вышиванию — искусствам, необходимым каждой доброй жене. Тем не менее названия растений мгновенно оседают у меня в голове. Мне достаточно услышать их однажды, чтобы запомнить навсегда: helleborus niger, eremurus stenophyllus, athyrium niponicum. [38]Я могу повторить их с беглостью, которая в школе была недоступна.

Говорят, сад начинаешь по-настоящему ценить по достижении определенного возраста, и, полагаю, в этом есть доля правды. Наверное, это как-то связано с великим круговоротом жизни. Есть что-то чудесное в неизменном оптимизме свежей зелени, расцветающей после унылой зимы, и я каждый год радуюсь изменениям, тому, как природа поворачивает сад разными гранями, чтобы раскрыть его во всей красе. Порой, когда мой брак начинал трещать по швам, сад становился убежищем, даже счастьем.

Если честно, порой он был болью. Нет ничего хуже, чем соорудить новую клумбу и обнаружить, что она не желает цвести, или увидеть, как некий наглый злоумышленник уничтожил за ночь целую грядку прелестных луковичных. Но даже когда я сокрушалась о времени и усилиях, потраченных на уход за садом, о ноющих после утра прополки суставах, о подпорченном маникюре, мне это нравилось. Мне нравились чувственные радости свежего воздуха, запахи сада, я любила перебирать землю пальцами и испытывала удовлетворение, наблюдая, как все живет и светится, зачарованное собственной недолговечной красотой.

После несчастного случая с Уиллом я год не занималась садом. Дело не только во времени, хотя бесконечные часы, проведенные в больнице, постоянные разъезды на машине и заседания — о боже, заседания! — отнимали так много времени. Я взяла на работе полугодовой отпуск по семейным обстоятельствам, но его все равно не хватило.

Просто мои растения и все, что с ними связано, внезапно утратили смысл. Я наняла садовника, чтобы он следил за порядком, и большую часть года бросала на сад лишь мимолетные взгляды.

Только когда мы привезли Уилла домой, когда переделали и подготовили флигель, я увидела смысл в том, чтобы сад вновь обрел красоту. Мне хотелось, чтобы моему сыну было на что смотреть. Хотелось дать ему понять, что все меняется, растет или увядает, но жизнь не стоит на месте. И что все мы — часть великого цикла, некоего узора, постигнуть который дано только Богу. Разумеется, я не могла сказать это прямо — мы с Уиллом никогда не были склонны разговаривать по душам, — но мне хотелось показать ему образно. Молча заверить, если можно так выразиться, что мир больше, а будущее светлее, чем ему кажется.

Стивен ворошил поленья кочергой. Он искусно разворошил наполовину сгоревшие поленья, отправив в трубу ворох искр, и бросил в середину новое. Затем он отступил, как обычно с тихим удовлетворением наблюдая за занявшимся огнем, и вытер руки о вельветовые брюки. Когда я вошла в комнату, он обернулся. Я протянула ему стакан.

— Спасибо. Джордж собирается спуститься?

— Очевидно, нет.

— Что она делает?

— Смотрит наверху телевизор. Ей никто не нужен. Я спрашивала.

— Это пройдет. Наверное, устала после дальнего перелета.

— Надеюсь, Стивен. Сейчас ей с нами не очень-то весело.

Мы молча постояли, глядя на огонь. В комнате было темно и тихо, оконные стекла слегка дребезжали под порывами дождя и ветра.

— Ну и ночка.

— Да.

Собака вошла в комнату и со вздохом плюхнулась перед камином, с обожанием взирая на нас снизу вверх.

— Что скажешь? — спросил Стивен. — Насчет этой истории со стрижкой.

— Не знаю. Хотелось бы считать ее хорошим признаком.

— Похоже, у малышки Луизы есть характер.

Я заметила, как муж улыбнулся самому себе. «Только не она», — отгоняя непрошеную мысль, подумала я.

— Да, наверное.

— Как по-твоему, она правильный человек?

Я сделала глоток, прежде чем ответить. Джина на два пальца, ломтик лимона и побольше тоника.

— Может быть, — произнесла я. — Я уже не знаю, что правильно, а что нет.

— Она ему нравится. Уверен, что она ему нравится. Мы разговаривали, когда смотрели новости на днях, и Уилл упомянул ее два раза. Прежде он этого не делал.

— Да. Но не слишком обольщайся.

— По-твоему, я обольщаюсь?

Стивен отвернулся от огня. Я видела, что он разглядывает меня, возможно, отмечает новые морщины вокруг глаз, тревожно поджатые губы. Он взглянул на золотой крестик, который я в последнее время не снимала. Мне не нравилось, когда он так смотрел. Невольно казалось, что он сравнивает меня с кем-то другим.

— Просто я реалистка.

— Такое впечатление… такое впечатление, что ты уже ждешь, когда это случится.

— Я знаю своего сына.

— Нашего сына.

— Да. Нашего сына.

«Нет, моего, — подумала я. — Тебя никогда не было рядом с ним по-настоящему. На эмоциональном уровне. Ты всего лишь пустота, на которую он упорно пытался произвести впечатление».

— Он передумает, — сказал Стивен. — Времени еще много.

Мы стояли в комнате. Я сделала долгий глоток, по сравнению с жаром огня напиток казался ледяным.

— Я все думаю… — произнесла я, глядя в камин, — все думаю, может, я что-то упускаю.

Муж продолжал за мной наблюдать. Я чувствовала его взгляд, но не могла посмотреть ему в глаза. Возможно, в этот миг он был готов меня коснуться. Но, по-моему, мы уже слишком отдалились друг от друга.

— Выше головы не прыгнешь, дорогая. — Он отпил из стакана.

— Я в курсе. Но ведь этого недостаточно!

Стивен снова повернулся к огню, без необходимости вороша поленья кочергой, пока я молча не вышла из комнаты.