Элирм II (СИ) - Посмыгаев Владимир

Но в целом, для данной территории сорокоградусная жара не являлась чем-то страшным и невыносимым, особенно если учитывать, что каждый десятый местный житель специализировался на магии холода. Поэтому грех жаловаться. Это еще более-менее комфортные условия с богато украшенными шатрами, финиковыми пальмами, павлинами и бассейнами, потому как стоит отойти на тысячу километров южнее, и температура воздуха резко повысится до невероятных 120 градусов Цельсия.

В том месте находилось практически полностью неисследованное и окутанное мрачными тайнами сердце материка, с огромными выжженными территориями и весьма причудливыми формами жизни, не имеющими доступа к магии, однако умудрившимися придумать аж сразу несколько хитрых способов обмана процесса денатурации белков, что само по себе было поразительно. Это все равно, что держать в кипятке яйцо сотню лет, которое, несмотря на столь длительный срок и высокую температуру так никогда и не сварится.

«Любопытная штука жизнь. Хрупкая по форме, но при этом невероятно прочная по содержанию» — проснувшись, подумала Ада.

Девушка отбросила слипшиеся от пота черные волосы, перевернула прохладной стороной подушку и заново попыталась заснуть, однако сон всё никак не хотел к ней идти, и причина этому была до боли простая: сторона Эдварда пустовала.

На самом деле Аде вовсе не обязательно было спать. Как, собственно, и есть, пить, дышать и даже потеть. Все эти «человеческие» изменения произошли с ней абсолютно случайно, если не сказать — естественно. Она сама даже не сразу заметила, как пребывая среди людей, постепенно начала перенимать их повадки. И в один момент, сидя за общим столом, буднично схватила ложку и под удивленные взгляды высшего руководства клана принялась с аппетитом уплетать тыквенный суп. А затем пожаловалась, что тот оказался слишком соленый и потому теперь ей хочется пить, чем только усилила тотальное недоумение со стороны окружающих.

И вот результат: некогда умнейшее существо во вселенной теперь не может уснуть, потому что любимый человек куда-то ушел прямо посреди глубокой ночи.

— Ну, знаешь ли! — недовольно сорвав с себя тонкое шелковое одеяло, Ада резко встала и решительно направилась в сторону просторной террасы их шикарного номера, по обыкновению переоборудованной Доусоном в кабинет. В последнее время тот предпочитал работать исключительно на свежем воздухе.

Профессор обнаружился сидящим в кресле и тоскливо вглядывающимся в звездное небо. Случайно или намеренно, но смотрел он именно в ту самую точку, где за 25000 световых лет отсюда находилась давно покинутая солнечная система.

— В чем дело, Эд?

— Ой! — профессор вздрогнул, опрокинув на себя чашку имбирного чая — Ты меня напугала.

— Да неужели? — девушка обогнула маленький столик и плавно опустилась на соседнее кресло, без толики стеснения широко раздвинув длинные ноги. Загорелые, украшенные элегантными золотыми кольцами и слишком идеальные для того, чтобы быть человеческими — Я настолько страшная?

— Ада, оденься, пожалуйста — смутился Доусон.

— Почему? Я тебе больше не нравлюсь?

— Ты и сама прекрасно знаешь ответ.

— Знаю. Но как-то я слышала, что даже у самой красивой девушки во вселенной найдется парень, которому надоело с ней спать. Это правда?

— Не говори глупостей.

На последней фразе Ада искренне улыбнулась.

— Тогда объясни мне, почему уже которую ночь подряд я просыпаюсь одна? И тебя рядом нет.

— Я говорил. Ночью мне думается лучше. Прости. Этой привычке уже сотня лет. Ничего не могу с собой поделать.

— Эд, мы оба знаем, что это неправда. Никакая это не привычка, и сидишь ты один по ночам только тогда, когда тебя что-то очень сильно тревожит. Так может, поделишься этим со мной? Ты переживаешь из-за Генри?

— Да. Я боюсь за него. А вчера при мысли о нем у меня буквально защемило в сердце. Представляешь? — профессор так и продолжал рассеянно сидеть в мокрых штанах и рубашке, удерживая перевернутую кверху дном пузатую чашку — Я и забыл уже, что это такое… Но в тот момент я почему-то отчетливо ощутил, что бедному Паку грозит смертельная опасность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И что же ты планируешь делать?

— Ничего — тяжело вздохнул профессор.

— Что значит ничего? Он твой лучший друг! И по сути единственный.

— Я же рассказывал о нашей последней встрече. Он разочаровался в нас. И особенно во мне. Презирает, не верит и не хочет меня больше видеть. Но главное — он посмел угрожать тебе. А это недопустимо!

— Я не боюсь.

— А я боюсь! Потому что каждый раз, когда смотрю на любовь всей свой жизни, то я по-прежнему замечаю ту издевательскую метку. Первый уровень! Как сейчас, так и сорок лет назад!

— Спасибо за напоминание, что у меня нет души — Ада обиженно отвернулась — И что в случае моей смерти системе просто-напросто нечего будет ловить.

— Дело не в этом. А в том, я чудовищно боюсь тебя потерять. И Генри Ллойд прекрасно знает об этом! Понимаешь? Он намеренно ударил меня в самое больное место! И все из-за чего? Из-за какого-то едва знакомого парня, которому тот сдуру отдал Мелестил? Артефакт, без которого вся наша затея бессмысленна? И разве можем мы после этого оставаться друзьями?

— Ай! Два старых упрямых козла! — рассердилась девушка, скрестив ноги и руки — Это всего-навсего был самый обыкновенный блеф.

— Блеф? Да неужели? Тогда скажи мне прямо сейчас, какова вероятность того, что в случае вмешательства, Август сдержит своё обещание и попробует тебя отключить?

— Тридцать семь и четыре десятых процента.

— Вот! Что и следовало доказать. Тридцать семь и четыре десятых процента! Ни два, ни три, ни даже пять, а тридцать семь! Это же много. Чудовищно много! Особенно для человека, которого половину своей жизни я называл не иначе, как братом.

— Слова, слова, слова! — проворчала Ада — Слабый, ненадежный и до ужаса ограниченный способ вербальной коммуникации! Слова не имеют значения! Как и проценты с вероятностями! Тебе ли этого не знать? Боже правый, Эд! Иногда мне кажется, что Хангвил гораздо мудрее вас обоих. И пускай его природа и мотивы по-прежнему для меня непостижимы, но, по крайней мере, одно я знаю наверняка: он никогда бы не бросил друга в беде. И на этот раз тоже не бросит! Однако это не означает, что малыш должен расплачиваться своей силой и бессмертием за твое нежелание помогать Генри Ллойду.

— И что же ты предлагаешь?

— Оставайся его преданным другом до тех самых пор, пока можешь. А затем, как говорят люди, «поживем — увидим». И если он просит тебя не преследовать того парня, так и не преследуй. Артефактов тринадцать. Мы знаем о местоположении трех. Поэтому в данный момент стоит сосредоточиться на поиске остальных. А Мелестилом предлагаю заняться в последнюю очередь.

— Ада права, мой дорогой Эдвард — прошептал в голове у профессора голос Окруса — Великие цели требуют колоссального терпения и умения ждать, поэтому излишняя спешка нам ни к чему. Мы находимся лишь в самом начале большой шахматной партии, на протяжении которой ключевые фигуры могут тысячу раз поменяться. И я уже говорил: принуждение — не наш метод. Помни об этом, и вскоре ты убедишься, что даже заклятые враги вначале, впоследствии могут стать самыми преданными друзьями.

— Эд? Может, скажешь уже что-нибудь? Или так и будешь молчать? — Ада пристально посмотрела на Доусона.

— Ты права — опомнился тот — Я отправлюсь в Затолис и постараюсь помочь старому другу. Но поеду туда один. Без тебя.

— Указываешь мне? — девушка удивленно вскинула бровь.

— Нет. Прошу.

— Не очень-то похоже на просьбу, но хорошо. В таком случае я буду ждать тебя тут и продолжу поиски. Но помни: чем дольше ты будешь отсутствовать, тем больше элементов одежды появится на мне впоследствии.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я уже слишком стар, для подобного рода манипуляций — широко улыбнулся Доусон.

— Ну-ну. Все вы мужики одинаковые. И даже местный король как-то обмолвился, что по сравнению со мной его жены — ленивые роньо. Хотя ему уже без пяти минут три тысячи лет.